— Не желаю больше иметь с вами дела, миледи, — повторил командир конвоя. — Деньги на бочку, и по домам!
— Заплатите ему, — посоветовал Логан Розамунде. — Все равно на него больше нет надежды, мадам. Если вы принудите его ехать силой, он подождет, пока вас не станет видно из Клевенз-Карна, ограбит и бросит посреди дороги. Лучше я соберу своих людей и сам провожу вас до дома.
Впервые в жизни Розамунда не стала спорить с Логаном Хепберном. Она могла сколько угодно убиваться от горя, но не потеряла способности здраво мыслить. Розамунда извлекла из кармана, спрятанного в складках платья, кожаный кошель, туго набитый деньгами, развязала его и отсыпала третью часть денег обратно в карман. Затем туго завязала кошель и швырнула его командиру конвоя.
— Вас нанимали для того, чтобы вы сопровождали нас до Фрайарсгейта, а не до Клевенз-Карна. И я заплатила за ту часть пути, которую вы проделали с нами. А теперь поднимайте своих людей и убирайтесь прочь с моих глаз!
Солдат коротко поклонился лорду Клевенз-Карну и почел за благо покинуть замок.
— Не очень-то мне нравится быть у тебя в долгу, Логан Хепберн, — с досадой призналась Розамунда.
— Ни о каком долге и речи быть не может, — заявил тот. — Хоть ты и англичанка, мы с тобой самые близкие соседи на всю округу. Это было бы не по-соседски, если бы я отпустил тебя без охраны во Фрайарсгейт!
— Я не собираюсь сидеть здесь еще целый день и ждать, пока ты соберешь свой отряд! — сердито проговорила Розамунда.
— Как только ваши родные соберутся в путь, мы будем готовы выехать, леди, — сказал Логан.
— Как твой сын? — Розамунда все-таки вспомнила о приличиях.
— Он ладный малыш, мой мальчуган! — ответил Логан, просияв улыбкой. — Все говорят, что он похож на меня. Может, оно и так, да только нрав у него материнский!
Розамунда не удержалась от улыбки при виде этой искренней отцовской гордости и любви.
— Значит, ты и правда счастливчик, Логан Хепберн! — сказала она.
Теперь наступила очередь Логана ухмыляться.
— Ты не шутишь? — поддразнил он Розамунду.
— По-моему, лучше нам не углубляться в этот вопрос, милорд.
Логан согласно кивнул:
— Верно. Мы ведь никогда ни в чем не можем согласиться с тобой, не так ли, Розамунда?
— Я не берусь предсказывать будущее, Логан Хепберн, — проговорила Розамунда устало. — Однажды я взяла на себя эту смелость, но нынешняя весна доказала, что прорицательница из меня не получилась.
В зал вошел Том, а с ним Филиппа, Мейбл и Люси.
— Ах, ты уже встала! — добродушным тоном приветствовал Том кузину.
— Ни слова больше, гнусный предатель! — воскликнула она. И сообщила: — Наша доблестная вооруженная охрана получила расчет и вернулась в Эдинбург. Командир отказался иметь со мной дело. Лорд был так любезен, что вызвался сам проводить нас до дома.
— Вот так дела! Все уже встали и собрались! — воскликнула Джинни, входя в зал. — Боюсь, я совсем никудышная хозяйка! — И она засуетилась, подгоняя слуг, подававших завтрак.
— От леди Фрайарсгейт сбежала ее охрана, — объяснил жене Логан. — Так что сегодня мне придется собрать своих людей и проводить соседку до дома. Мы непременно вернемся к ночи, милая. — И он чмокнул Джинни в макушку.
— Конечно, тебе следует проводить Розамунду и ее родных! Это же самая опасная часть пути! Возьми как можно больше людей, чтобы у тех негодяев, что шастают по нашим горам, заранее отпала охота на вас нападать! — сказала Джинни и, обращаясь с улыбкой к Розамунде, добавила: — Я на своем опыте убедилась, что жители приграничья часто бывают грубы и непредсказуемы в своих поступках. И англичане, и шотландцы.
— Да, это верно, — согласилась Розамунда.
Наконец подали завтрак, и гости уселись за стол. Люси отправилась в людскую, где завтракали остальные слуги, а Мейбл считалась почетной гостьей благодаря своей дружбе с Розамундой и браку с одним из Болтонов. Горячую густую овсянку можно было заправить свежей сметаной или сладким прозрачным медом. Кроме того, на столе было вдоволь свежего хлеба, вареных яиц, свежего коровьего масла и сушеных ягод. Запивали завтрак либо разбавленным элем, либо вином.
— Филиппа! — строго окликнула Розамунда дочь, вовремя заметив, как девочка махнула рукой слуге, разливавшему по кубкам эль. — Пей либо разбавленное вино, либо чистую воду!
— Мама! Мне уже девять лет! — возмутилась Филиппа.
— Ты не будешь пить за завтраком эль, пока тебе не исполнится двенадцать! — отрезала Розамунда.
— Твоя мама никогда не вела себя так за столом! — присоединилась к Розамунде Мейбл.
Филиппа обиженно фыркнула, но дала знак слуге, который держал наготове кувшин с вином.
— Я хорошо помню себя в этом возрасте, — сказала, неловко улыбнувшись, Джинни. — Для девочки это очень трудный возраст.
Когда все позавтракали, Логан объявил, что идет собирать своих людей, чтобы без промедления отправиться в путь. Все как будто позабыли о том, как упрямилась накануне леди Фрайарсгейт, не желавшая ночевать в Клевенз-Карне.
Две женщины обнялись на прощание, и Джинни сказала:
— Розамунда, я хотела попросить вас об одном одолжении. Вы не могли бы стать крестной моему ребенку?
— У вас наверняка найдется для этого более достойная женщина! — попыталась отказаться Розамунда.
— Нет, не найдется. Обе невестки Логана поссорились со мной с тех пор, как он по моему настоянию отселил их из замка в собственные дома. Они пытались оспорить мое право хозяйничать в моем собственном замке под предлогом того, что я моложе их. Я терпела их выходки сколько могла, но я вовсе не такая наивная, как могу показаться на первый взгляд. И когда Логан спросил, как отблагодарить меня за то, что я родила ему сына, я не стала торопиться с решением и сказала, что подумаю. А потом, когда невестки так грубо повели себя с вами весной, я сказала мужу, что хочу, чтобы он отселил своих братьев в отдельные дома. Он не стал возражать, но настоял на том, чтобы его братья с их женами стали крестными нашему первенцу. Его братья довольны таким решением, а жены — нет.
— Но ведь ваши родные наверняка… — начала было Розамунда, но Джинни остановила ее выразительным взмахом руки:
— Все мои родные остались далеко на севере. Они едва меня помнят. Пожалуйста, Розамунда, скажите, что вы будете крестной моему малышу! Вы моя единственная подруга!
Искренность молодой женщины тронула Розамунду, и она слабо улыбнулась:
— Если ваш муж, лорд Клевенз-Карн, не будет возражать, я сочту за честь быть крестной вашему ребенку!
«Господи Иисусе! Неужели эти Хепберны никогда не оставят меня в покое?» — подумала Розамунда и, торопливо поцеловав Джинни в щеку, вышла из зала.
Во дворе ее родные, а также лорд Клевенз-Карн со своими людьми уже сидели верхом и ждали ее. Розамунда вскочила в седло, подъехала к Логану и кивнула. Отряд выехал через ворота на дорогу, спускавшуюся до южного тракта. День обещал быть солнечным, хотя по небу еще плыли разноцветные обрывки вчерашних облаков, безжалостно растрепанные ветром. В начале мая горы уже мало-помалу оделись в ярко-зеленый наряд, и кое-где бродили стада овец, пощипывая свежую травку. Дважды на отдаленных вершинах путники замечали каких-то людей, но отряд лорда Клевенз-Карна был слишком многочислен, так что на всем пути до Фрайарсгейта их никто не потревожил.