Процесс поедания пирога будет не так прекрасен, каким он должен быть, но все же. Она осторожно взяла вилку, стараясь не слишком сжимать пальцы.
Поднося первый кусок ко рту, она заметила сочувственный взгляд Гонта.
Сейчас он выразит соболезнование, подумала Полли, и расскажет, как от такой болезни страдал его дедушка, или бывшая жена, или еще кто-нибудь.
Но Гонт не стал выражать соболезнований. Он сам положил в рот кусок пирога и закатил глаза, изобразив восхищение.
– Бросьте свою кройку и шитье. Вам надо немедленно открывать ресторан.
– О, этот пирог не я пекла, – призналась Полли. – Но я передам ваши слова Нетти Кобб, моей домработнице.
– Нетти Кобб, – задумчиво повторил он, кладя в рот второй кусок.
– Да… вы с ней знакомы?
– Едва ли. – Он произнес это с видом человека, которого вернули из мира воспоминаний. – Я никого не знаю в Касл рок. – Он лукаво скосил на нее глаза. – Никак нельзя ее у вас переманить?
– Никак. – Полли рассмеялась.
– Я хотел порасспросить вас об агентах по продаже недвижимости. Кого бы вы порекомендовали как наиболее надежного?
– Все они воры, но уж если с кем связываться, то с Марком Хоупвеллом.
Он поперхнулся от смеха и зажал рот рукой, чтобы не полетели крошки, а потом закашлялся, и если бы руки у нее не болели, Полли наверняка бы дружески хлопнула его по спине несколько раз. Первое это знакомство или нет, он ей в самом деле пришелся по душе.
– Простите, – сказал он все еще покашливая. – Так, значит, они все воры?
– Все до единого.
Будь она женщиной другого сорта и не оберегай так тщательно факты собственной биографии, Полли наверняка стала бы задавать Лилэнду Гонту наводящие вопросы. Зачем он приехал в Касл Рок? Где был до этого? Останется ли надолго? Есть ли у него семья? Но она не принадлежала к такого сорта женщинам и поэтому была вынуждена отвечать на его вопросы… что и делала с большим удовольствием, поскольку они не касались лично ее. Он расспрашивал о городе, о том, какое движение бывает но Мейн Стрит зимой, и есть ли поблизости продовольственный магазин, где бы он мог покупать продукты в таком количестве, в каком их можно приготовить в маленькой микроволновой печке, и каковы налоги и еще сотни подобных вопросов. Он достал из кармана темно-синего клубного пиджака узкую записную книжку в чернокожаном переплете и педантично заносил туда все имена, которые она называла.
Полли взглянула на свою тарелку и только тут заметила, что полностью расправилась со своим куском пирога. Руки все еще болели, но гораздо меньше, чем в тот момент, когда она здесь появилась. Она вспомнила, что с утра даже сомневалась идти ли сюда, так страдала. А теперь радовалась, что все-таки решилась.
– Мне пора, – сказала она, взглянув на часы. – Розали решит, что я умерла.
Они ели стоя. Теперь Гонт сложил обе их тарелки, сверху пристроил вилки и нож, а коробку тщательно закрыл крышкой.
– Я вам верну ее, как только доем пирог. Можно?
– Конечно.
– Тогда вы получите ее к вечеру, – серьезно добавил он.
– Не стоит так спешить, – сказала Полли по дороге к выходу. – Очень было приятно познакомиться.
– Спасибо, что навестили, – сказал он. На мгновение ей показалось, что он хочет пожать ей локоть, и насторожилась в предчувствии его прикосновения. Глупо, конечно, но он не сделал этого. – Вы превратили самый болезненный для меня день в самый целебный.
– У вас все будет в порядке. – Полли открыла дверь, но задержалась.
Она не задала ни единого вопроса, касавшегося его лично, но был такой, без ответа на который она просто не в силах была уйти.
– У вас очень много интересных товаров…
– Благодарю.
– Но ни на одном не проставлена цена. Почему?
Он улыбнулся.
– Это моя маленькая особенность, Полли. Мне всегда казалось, что хорошо только та сделка, ради которой можно и стоит поторговаться. Мне думается, я в своем предыдущем воплощении торговал восточными коврами.
Скорее всего в Ираке, хотя… в наши дни лучше не произносить этого слова.
– Так, значит, вы будете исходить в ценах от спроса? – Полли слегка поддразнивала.
– Можно и так сказать, – ответил он вполне серьезно. И снова Полли была потрясена глубиной его глаз, его прекрасных глаз. – Вернее, именно так. Ведь спрос рождает предложение.
– Понятно.
– Вам, действительно, это понятно?
– Ну… мне так кажется. Во всяком случае это объясняет название магазина. Он улыбнулся.
– Может быть. Скорее всего.
– Ну что ж, желаю вам удачи, мистер Гонт…
– Зовите меня Лилэнд, прошу вас. Или просто Ли.
– Тогда Лилэнд. И не беспокойтесь относительно покупателей. Уверена, что к пятнице вам придется нанять вышибалу, чтобы закрывать за ними дверь в конце дня.
– Вы и впрямь так думаете? Это было бы чудесно.
– До свидания.
– Ciao, – сказал он и закрыл за ней дверь. А потом еще долго смотрел ей вслед, как она шла по улице, расправляя перчатки на своих искривленных пальцах, так разительно несоответствовавших всему остальному ее облику, стройному, очаровательному, если не сказать больше прекрасному. Улыбка Гонта расплывалась все шире. По мере того, как губы расползались, обнажая желтые кривые зубы, эта улыбка становилась неприятной и хищной.
– Все будет в порядке, – тихо произнес он в пустом магазине. – У тебя все будет в порядке.
4
Предсказание Полли сбылось. В тот же день, к закрытию, почти все женщины Касл Рок – из тех, кто заслуживает внимания, конечно, – и несколько мужчин побывали в Нужных Вещах. Все оказались настолько заняты, что убеждали Гонта будто заглянули лишь на минутку по дороге в другие места.
Стефани Бонсэйн, Синдия Роуз Мартин, Барбара Миллер и Франсин Пеллетьер появились первыми; Стеффи, Синди, Бэбз и Фрэнси прибыли тесной, сплоченной компанией спустя десять минут после того, как из магазина вышла Полли. (Весть о ее уходе распространилась организованно и четко как по телефону, так и посредством устного телеграфа, исключительно эффективного и действующего в Новой Англии на достаточно далекие расстояния.) Стеффи с подругами глядели во все глаза. Охали и ахали. Но тут же хором заявили, что к большому сожалению они не в состоянии задержаться подольше, так как именно сегодня, вот именно сегодня, тот самый день, ну представьте себе тот самый, когда они играют в бридж (какое неприятное совпадение). При этом они ни словом не обмолвились, что еженедельный роббер никогда раньше двух пополудни не начинается. Фрэнси спросила, откуда он родом, и Гонт ответил, что из Эйкрона, штат Огайо. Стеффи поинтересовалась, издавна ли он занимается антиквариатом, на что Гонт признался, что никогда свой род деятельности не связывал с понятием антиквариата… впрочем…