– Чья бы корова мычала, – пробормотал Лестер. В душе рождалась ярость.
И очень быстро. И когда кто-то тронул его за плечо, он выронил бумажник и обернулся, сжав кулаки. Чуть было не запустил ни в чем не повинного Заику Додда так далеко, откуда не видать.
– Т-Тренер П-Пратт? – с трудом выговорил Додд. Глаза у него округлились, но не от страха. Скорее от любопытства. – С-с в-вами в-все в п-поряд-дке?
– Нормально, – угрюмо буркнул Лестер. – Отправляйся домой, Слоупи.
Нечего тебе тут кататься.
Он нагнулся, чтобы поднять с земли бумажник, но Слоупи оказался проворнее и опередил его. Прежде чем отдать бумажник Лестеру, он с любопытством посмотрел на водительское удостоверение Джона Лапонта.
– Д-да, – сказал он. – Этто тот с-самый д-дядя.
Он вскочил на свою роликовую доску и хотел отъехать; но Лестер успел схватить его за футболку. Доска выскользнула из-под ног Слоупи, отъехала и, наткнувшись на камень, перевернулась. Майка с надписью на спине ПРИВЕТ ПОКЛОННИКАМ РОКА порвалась у горла, но Слоупи, казалось, не обратил на это внимания. И не удивился такому поведению тренера, и уж нисколько не испугался. Но Лестер этого не замечал. Ему было не до физиогномики. Он был человеком, который под внешним спокойствием и невозмутимостью скрывал бешеный неуправляемый нрав. Дремлющий ураган. Некоторые люди могут всю жизнь прожить, так и не обнаружив в себе эпицентр этого урагана. Лестер же обнаружил его или, скорее, наоборот, тот его обнаружил, и теперь закрутился в вихре. Не выпуская рубашки Слоупи из кулака размером с консервную банку с ветчиной, он приблизил свое взмокшее от пота лицо к лицу заики. Вена на лбу пульсировала все быстрее.
– Что ты хочешь сказать словами «Тот самый дядя»?
– Это тот с-самый д-дядя, к-который вст-тречал мисс Рэ-рэт-клифф в ппятницу п-после шко-олы.
– Встречал после уроков? – хриплым голосом переспросил Лестер. Он так встряхнул мальчишку, что у того зубы выбили дробь. – Ты уверен?
– Да, – подтвердил Слоупи. – Он-ни с-сели в в-вашу м-ма-шину. Д-дядя был з-за р-рулем.
– За рулем? Он сел за руль моей машины? Джон Лапонт вел мою машину, в которой сидела Сэлли?
– Н-ну вот эт-тот дя-дя. – Слоупи ткнул пальцем в фотографию на водительских правах. – Но перед т-тем, как сесть, он-ни поце-це-целовались.
– Неужели? – Лицо Лестера окаменело. – Ты не перепутал?
– Н-неее, – Слоупи кивнул. – Т-т-точно. – На лице его расплылась широкая и довольно похотливая улыбочка.
Вкрадчивым, вовсе не похожим на свой обычный доброжелательно-небрежный (эй-братва-пошли-погуляем), тоном Лестер спросил:
– Он ее поцеловал или она его? Как ты считаешь, Слоупи?
Мальчик с готовностью закивал:
– Она тоже, тренер Пратт. У нее б-было т-такое сла-адкое лицо.
– Сладкое лицо? – Лестер купался в своем новом нежном голосе.
– Ага.
– Сладкое лицо, говоришь?
– Т-точно.
Лестер отпустил Заикалку, как называли его некоторые ребята, и выпрямился. Вена на лбу так колотилась, как будто хотела вылететь наружу.
Он улыбался. Улыбка была не из приятных и обнажала такое количество белых крепких зубов, которое казалось неестественным для нормального человека.
Голубые глаза превратились в узкие треугольники. Короткая стрижка встала дыбом..
– Т-тренер П-пратт? – спросил Слоупи, – Ч-то-т-то не т-так?
– Все так, – ответил Лестер, не стирая улыбки с лица. – Все именно так. – В воображении он уже сжимал руками шею лживого католика, самого ярого жополиза Папы Римского, победителя всех плюшевых медведей на свете, вонючего бабника, французского поедателя дерьмовых лягушек, Джона Лапонта.
Дырка от задницы, принявшая человеческий облик. Дырка от задницы, которая научила любимую девушку Лестера, умевшую лишь слегка раскрывать губы, когда он целовал ее, делать сладкое лицо.
Да, сначала он разберется с Лапонтом. Тут проблем не возникнет. А как только с этим будет покончено, он поговорит с Сэлли. Или еще что-нибудь сделает.
– И буду прав, как никогда, – сказал он все тем же тихим, почти ласковым тоном и сел за руль «мустанга». Маш??на накренилась влево, когда ее придавили двести двадцать фунтов костей и мышц Лестера Пратта. Он повернул ключ в замке зажигания, заставил двигатель пару раз издать боевой тигриный рык и сорвался с места, взметнув тучи пыли и взвизгнув шинами. Заикалка, кашляя и театральным жестом отмахиваясь от облака пыли и дыма, побрел к своей роликовой доске.
Ворот его майки порвался окончательно, представив на обозрение ожерелье из грязи вокруг шеи. Слоупи улыбался. Он сделал так, как просил мистер Гонт, и все сработало, лучше не бывает. Тренер Пратт взбесился, как бык, которому показали красную тряпку.
Теперь он может пойти домой и полюбоваться своим оловянным чайником.
– Все хорошо, если бы еще т-только н-не з-з-заикаться, – сказал он вслух, ни к кому не обращаясь. Заика Додд прыгнул на свою роликовую доску и укатил.
15
Шейла никак не могла дозвониться до Генри Пейтона, то линия занята, то связь прерывалась, и как только она преуспела на этом поприще, зазвонил персональный телефон Алана. Шейла отложила сигарету, которую только что вынула из пачки, и сняла трубку.
– Управление шерифа. Касл Рок. Линия связи шерифа Пэнгборна.
– Привет, Шейла, мне надо переговорить с Аланом.
– Полли? – Шейла нахмурилась. Она была уверена в том, что это именно Полли, но никогда не слышала от нее такого тона – холодного, официального, словно говорит секретарь какой-нибудь солидной компании. – Это ты? – Да.
Мне нужно поговорить с Аланом. – Слушай, Полли, это сейчас никак невозможно. Он на связи с Генри Пейтоном.
– Поставь меня на очередь, я подожду.
Шейла слегка растерялась.
– Знаешь… тут такое дело… это очень сложно. Алан сейчас на дежурстве, мне пришлось его соединять с Генри.
– Если ты смогла соединить его с Генри, то сможешь соединить и со мной, – холодно настаивала Полли. – Так?
– Да, но… я не знаю, сколько они будут…
– Мне все равно, пусть разговаривают, пока хоть ад не обледенеет. Как только линия освободится, соедини меня сразу же. Я не просила бы тебя об этом, если бы не было срочной необходимости, понимаешь, Шейла?