Он многозначительно кивнул на Адона, предлагая Зирасу придержать язык.
— Ты прав, — согласился Зирас. — Я, который всегда гордился своей выдержкой, в своем разочаровании едва не забылся.
И, окинув белокурого красавца презрительным взглядом, протянул руку.
— Пойдем! — ледяным тоном бросил он. — Королева ждет.
Он почти силой втолкнул Адона в двери спальни, но сам не зашел. Не мог вынести довольного вида подопечной, в эту минуту походившей на обычную городскую жительницу.
Оставшись наедине с Зирасом, Вернус предупредил:
— Если она действительно возьмет Дагона в супруги, пройдет несколько недель, прежде чем выберут новую королеву, и нам придется оставить дворец. Жилище Халиды готово и вот уже несколько лет ждет ее прибытия, но нужно многое сделать. Открыть его, обставить, приготовить к появлению хозяйки. Нельзя забывать и о покоях Дагона во Внешнем дворце консортов. Ни у кого из нас не будет времени предаваться горестным размышлениям, Зирас. Королеве давно пора иметь супруга. Ты ведь знал о призрачности своей власти. Это Кава, не забывай.
— Пока она была королевой, власть находилась в моих руках, Вернус. Не обманывай себя. Я был советником повелительницы.
— Но теперь этому, скорее всего пришел конец. Так что пора начать новую жизнь, — рассудительно заметил Вернус. Старик тяжело вздохнул.
— Ты, вероятно, прав, — признал он. — За все годы жизни в Каве я так и не привык к тому, что всем правят женщины.
— Оставим им власть и обременительные обязанности, дорогой, — ухмыльнулся Вернус. — Мне нравится, когда обо мне заботятся. По крайней мере нет ни забот, ни хлопот, ни тревог, разве что приходится добывать масло гардении для ванны королевы.
И, взяв Зираса за руку, предложил:
— Лучше пойдем выпьем по кубку вина, дорогой мой. Все выглядит куда лучше и легче после глотка перебродившего виноградного сока.
— Сразу два любовника, — охал Зирас. — Не думал, что она столь ненасытна! Не поверишь, что она наговорила мне сегодня!
— Пойдем, все расскажешь по пути, — утешал Вернус, украдкой оглядываясь на закрытые двери спальни. Бедняга Аден! Вернус искренне надеялся, что королева обойдется с ним помягче. Интересно, на что женщине нужны сразу двое мужчин?!
Адон застыл на пороге, сощурив глаза, пытаясь разглядеть в полумраке обстановку спальни. Тускло мерцающие свечи в золотых и серебряных канделябрах на мраморном столе и инкрустированных столах едва освещали комнату. Воздух был напоен ароматами полевых цветов. Обнаженная королева распростерлась на гигантской постели, рядом с уверенным видом растянулся раб с огромным мужским достоинством. Адон оцепенел. Он в жизни не видел столь прекрасной пары. Его плоть зашевелилась.
— Подойди и ложись к нам, — ласково позвала королева. — Не бойся, мой хорошенький Адон. Я не укушу тебя… по крайней мере пока.
Она мягко рассмеялась, маня его тонкой ручкой. Немного приободрившись, он шагнул вперед.
— На постель, мой Адон, — нежно скомандовала Халида. — Хочу увидеть поближе, что у тебя есть для меня.
Она погладила его, как любимого пса.
— О, ты кажешься таким сильным!
Ее длинные пальчики скользнули по его мускулистой руке.
— Чем ты занимаешься?
— Работаю в ваших садах, моя королева, — ответил Адон.
— Тебе нравятся сады, мой красавчик Адон?
— Да, моя королева. Я сын землевладельца. Сборщик налогов нашего халифа взял меня вместо дополнительной подати, которую, как было сказано, мой отец задолжал повелителю.
— Сколько тебе лет, малыш? — допытывалась Халида.
— Семнадцать, моя королева.
— Ты не был женат?
Ладонь Халиды погладила бедро садовника.
— Обручен. Мы должны были пожениться через месяц после того, как ее связь с луной прервется в первый раз, но я не девственник, моя королева. И знаю, как должен угождать мужчина женщине.
— Мне двадцать три, — ответила Халида, — и я услаждала себя мужскими ласками с тринадцати лет. У тебя были женщины с тех пор, как ты приехал сюда?
Парнишка жарко вспыхнул:
— Нет, моя королева. Боюсь, в ваших садах нет ни одной женщины. Я пробыл здесь уже год.
— А знаешь ли ты, как любят мужчин женщины Кавы, мой малыш? — допытывалась королева, суженными глазами оглядывая нового любовника.
— До меня доходили слухи, моя королева, — признался он, заливаясь краской.
— Ты не смеешь ничего делать без разрешения, моего или Дагона, — объявила королева, пробегая пальчиками по его груди к чреслам. — Дагон знает, что нравится мне, и я дала ему позволение действовать от моего имени. Ты понял, мой маленький красавчик?
Она слегка сжала его пенис.
— Д-да, моя королева, — охнул садовник.
— Превосходно! — кивнула Халида, отняв пальцы.
Повернувшись на спину, она заложила руки за голову.
— Можете оба ласкать меня, — мило улыбнулась она, наблюдая, как скользят их ладони по ее телу. Прикосновения Дагона были чувственными и уверенными, Адон же казался нерешительным и застенчивым, и Халида, поняв это, взяла его руку, положила на свою маленькую округлую грудь и улыбнулась в его растерянное лицо.
— Не бойся, хорошенький мальчик, — проворковала она.
Адон немного осмелел и принялся пощипывать ее сосок. Потом, не в силах сдержаться, нагнулся и припал губами к пухлому холмику.
— Полижи ее, — приказал Дагон.
— О да, — согласилась Халида, когда мужчины стали ласкать ее языками, облизывая гибкое тело до самых пальцев на ногах. Потом Дагон перевернул ее, и они начали подниматься вверх по бедрам, ягодицам, спине, откинули длинные волосы, чтобы добраться до затылка. Ее снова уложили на спину, и Дагон, облокотившись на подушки, притянул Халиду между своих расставленных ног и сжал груди. Бедра Халиды разошлись сами собой, открывая бесценные сокровища ошеломленному Адону.
— Продолжай, — ободрил Дагон. — Ты ведь знаешь, чего от тебя ожидают, не так ли? Ее прелестная «киска» слаще меда. Попробуй!
Халида со стоном затрепетала в объятиях Дагона, едва напряженный язык Адона заскользил по ее самым интимным местам, сначала осторожно, потом все решительнее, воспламеняя ее ласками. О, какой восторг! И хотя она возьмет Дагона в супруги, ни за что не выпустит из виду этого садовника с его умелым языком.
Его язык проник в ее глубины, и она вскрикнула от восхищения. А Дагон в это время продолжал щипать ее соски и мять груди.
Погружаясь в наслаждение, Халида бешено вращала бедрами, а когда почувствовала, что больше не в силах выносить невероятной, ослепительно прекрасной пытки, с трудом выговорила:
— На спину, Адон! Я хочу оседлать тебя!