Я так увлеклась телкой, что поначалу даже не обратила внимания на Главного, сидящего за столом. Того самого, которого так испугался на прослушивании мой несчастный позвоночник.
— Рената? — сказал Главный.
Глубоким, хорошо поставленным голосом, больше похожим на силок для доверчивых овец, черных и белых. Вот ты и попалась, Рената Викторовна, вот ты и попалась..
— Типа да. Рената, — глупо хихикнула я.
— Очень хорошо… Прох…
Закончить он не успел: дверь за моей спиной тихонько скрипнула, и в затылок мне задышала брюнетистая сучка. И взгляд Главного плавно переместился на нее.
— А это типа Дина? — спросил Главный.
— Типа… — голос у сучки заметно сел.
— Ну что ж… Проходите, садитесь. Вот сюда…
Подбородок Главного резко пошел в сторону и уперся в стулья у стены. Стулья сразу же показались мне электрическими, а стена — расстрельной, ну да выбирать не приходится. Я уселась первой, Дина последовала моему примеру: так мы и сидели через два стула, даже не глядя друг на друга. Зато вся местная четверка принялась с жадностью нас рассматривать. Нагло и цинично, как девок на панели, — как сказал бы мой папахен в минуты просветления.
— Ну как вам девчонки? — спросил Главный у своей свиты.
— Н-да, — первыми отозвались диоптрии. — То, что называется случайным выбором… Не знаю, Ленчик… Тебе виднее…
— Вот именно, — Главный по имени Ленчик раздул ноздри. — Мне виднее — это раз. И два — в этой жизни можно доверять только случайностям… Виксан?
Серьги у пирсинговой телки отреагировали на нас по-разному: три в бровях — поползли вверх, одна на губе — опустилась вниз. И только камешек в ноздре занял нейтральную позицию.
— Одна — блондинка, другая — брюнетка, одна — стриженая, другая — с длинными волосами. Идея понятна, Ленчик, только уж очень она прямолинейная… А проект… Мы ведь говорили с тобой… Индивидуальность — вот что главное… А здесь индивидуальностями и не пахнет… Во всяком случае, на мой просвещенный взгляд…
— Да пошла ты, — неожиданно сказала Динка, недобро уставившись на блеклую телушку. — Кто б гнал… Я себе еще больше могу сережек напихать… Даже в те места, куда тебе вход запрещен… И индивидуальностью от меня будет нести, как от помойки… Блин…
Угумс… А сучке, оказывается, палец в рот не клади! Я с симпатией скосила глаза на Динку — впервые, нужно признаться.
— Ну, Ленчик, я лучше промолчу, — выдавила из себя бледная спирохета Виксан, явно не ожидавшая такой прыти от малолетней овцы. — Твое решение. Ленчик рассмеялся, показав не первой свежести зубы.
— Значит, говоришь, нет индивидуальности? А, по-моему, она через край переливается. Как, Дина Константиновна, согласны?
— Ясен хрен, — поняв, что Главный взял ее под крыло, Динка сразу же воспряла духом.
Что ж, теперь ход за мной. Динка отличилась, теперь моя очередь продемонстрировать яркую индивидуальность. Одним пальцем прижав очки к переносице, я произнесла:
— Может быть, нам раздеться? Чтоб вы, так сказать, оценили товар по достоинству? Ленчик крякнул:
— Еще успеете, Рената Викторовна. А вот очки снять не мешало бы…
Фингал под глазом сразу же заворочался и напомнил о себе легким покалыванием. Вот хрень! Можно, конечно, схамить в стиле Динки, что-то типа «глаза бы мои на вас не смотрели, деятели», но это уже чересчур. Качать права, даже не выяснив, по какому поводу проходит заседание… Нет, на такой подвиг я не способна.
— Мне не мешают, — я была сама кротость. Хотя и железобетонная.
— И все-таки — снимите. Очень хочется заглянуть в ваши глаза… Или это стиль?
— Вот именно. Стиль, — я была почти благодарна неведомому мне Ленчику за подсказку.
А он… Он встал со своего места, прошелся по комнате и присел передо мной на корточки. И долго смотрел на меня. Снизу вверх. Так долго, что у меня загорелся подбородок от смущения…
— Значит, стиль? — полушепотом произнес он.
— Угу…
Впервые я увидела его так близко. От нечесаной свалявшейся макушки до кончиков ботинок, никогда не знавших обувной щетки. Да черт с ними, с ботинками. Главным в Ленчике было лицо. Вернее, наспех сколоченное подобие лица, где разные его части принадлежали разным людям, как на картинках, которые дешевые метрошные журнальчики помещают в самом конце, в рубрике «Игротека» — «Угадай, кто на портрете»… Нежный, с боем отобранный у зазевавшейся фотомодели рот шептал мне: «Все хорошо, девочка, все будет хорошо-просто доверься мне, — и все будет хорошо…» Заросший слабой застенчивой щетиной подбородок подмигивал: «Мы таких дел наваяем, ди-ивчонка, мало не покажется!..» И только в глазах… Только в глазах я прочла прямую и явную угрозу: «Шаг влево, шаг вправо — расстрел. Будешь выкобениваться — в бараний рог сверну, жалкое ничтожество!..»
— Значит, стиль? — еще раз повторил он.
— Угу, — кивнула я, парализованная стылыми, замершими плавниками его зрачков.
— Так вот, заруби себе на носу, соплячка. Это — дерьмо, а не стиль. Поллюции прыщавого подростка. А что такое стиль — ты скоро узнаешь. Обещаю. Уяснила?
— Уяснила…
Неужели это мой собственный голос? Раздавленный, едва слышный… Даже моему родному алкашу-папахену еще ни разу не удавалось так его опустить, хотя фингалов за последние пять лет он мне понаставил предостаточно.
— Тебя это тоже касается, — Ленчик повернулся к притихшей Динке. — Не думайте, что вы здесь — центровые. Вы — никто. И звать никак. Дерьмо дерьма.
— Сами вы… — начала было Динка, но приподнявшаяся бровь Ленчика сразу же привела ее в чувство.
В комнате повисла нехорошая тишина, которую раскололо нервное покашливание хмыря в свитере.
— Да ладно тебе, Ленчик. Совсем девчонок напугал…
— А разве я напугал? — Ленчик оперативно нацепил на физиономию самую добродушную улыбку. Она шла ему примерно так же, как моему вечно бухому папахену — смокинг с орденом Почетного Легиона в петлице. — Никого я не пугал. Девчонки — золото. Думаю, мы поладим. Ладно… Мы сейчас идем обедать в какой-нибудь ресторанчик… Вы как, не против?
Он обвел нас взглядом. Я была не против и с готовностью кивнула, вот только Динка закусила нижнюю губу.
— Видите ли… Э-э…
— Леонид Леонидович, — мягко подсказал хмырь в свитере.
— Видите ли, Леонид Леонидович… Я не одна… Там мой парень… За дверью… Может быть…
— За дверью? — Ленчик несказанно оживился. — Думаю, лучше ему там и оставаться. За дверью. С сегодняшнего дня.
— То есть как это? — не поняла Динка.