– Что тут гадать? – пожал плечами Мазур. – В таких случаях стоит не умственно извращаться, а ждать, пока информации прибавится. А пока что – всем на дно. Все легли на грунт, как подводная лодка под бомбежкой, молчат и выжидают...
Ресторанчик, по правде сказать, был не из гламурных – очередное заведение с японским уклоном, расположившееся в тихом переулочке. Их сейчас много в Белокаменной развелось. Официантки оказались девицами со стопроцентно славянской внешностью (наряженными, правда, в некое подобие кимоно), но все же это было лучше, чем «Тайпин», где Мазур от нечего делать в мгновение ока разоблачил прикидывавшегося японцем шеф-повара, оказавшегося всего лишь киргизом. Для этого хватило скудного Мазурова багажа японского языка, насчитывавшего восемнадцать слов...
Он забросил в рот очередной стопарик саке – вот саке, похоже, было настоящее – и заработал палочками. Недолго, впрочем. Проглотил пару ломтиков угря, пару волокон какого-то маринованного овоща и вновь наполнил стопку, значительно опережая едва управившегося с одной Патрикеича.
– Что-то вы, Кирилл Степанович, налегаете на алкоголь, – сказал Патрикеич заботливо. – На вас не похоже.
– Могу и я когда-нибудь нажраться? – проворчал Мазур, отправляя очередную порцию не успевшей остыть водочки по назначению. – И не нуди. Хоть ты и консельери, но это не тот случай, когда мне твои советы нужны. Ресторанчик уютный подыскал, спасибо. А надираться не мешай. – Вылил в глиняную стопочку все, что оставалось в глиняном же кувшинчике, вытряхнул последние капли и распорядился: – Махни гейше, пусть еще парочку принесет... Молодец. Твое здоровье, консельери ты мой оборотистый...
Жахнул очередную стопочку, подцепил палочками кольцо лука, прожевал. Понурив голову, уставился под ноги. Пол в ресторане был из стекла, и под стеклом, среди камней и зеленых кустиков неизвестных водорослей, степенно плавали экзотические рыбешки.
– Это вы из-за сегодняшнего? – спросил Патрикеич, пригубив свой сосуд. – Подумаешь, сорвалось разок... В другой раз получится в лучшем виде. Вы и с этого гада все равно не слезете, знаю я вас...
– Как выражались в старину, знаешь ты дуду на льду, – сказал Мазур хмуро. Наполнил стопку. – Тут все сплелось, Дима. Я не верю в череду т а к и х случайностей. Кто-то положил на нас глаз и начал пакостить всерьез, вплоть до засады. А мне, при моей должности, подобное внимание может и боком выйти...
– У вас же все схвачено.
– Я не Господь Бог, дурашка, – поморщился Мазур. – У меня все схвачено в одном месте, а у кого-то в другом, вот и получается минус на плюс. И дома вдобавок... – Он сделал неловкое движение, опрокинул графинчик, к счастью, уже опустевший.
Подоспевшая официантка в пунцовом кимоно проворно убрала со столика ненужную более тару. Посмотрев ей вслед пристально и мечтательно, Мазур тихо резюмировал:
– А попкой вертит так, словно подработать не прочь. И попка, что характерно, приятная, как и она сама... Патрикеич, ты лучше меня ориентируешься в современной суровой действительности. Сколько стоит такая вот вертихвостка?
Патрикеич усмехнулся с томным и пресыщенным видом опытного прожигателя жизни:
– Весьма даже недорого, Кирилл Степанович. По вашим доходам можете хоть всех здешних построить колонной и еще до конца смены увести трахаться...
– Попробовать, что ли? – вслух подумал Мазур. – Впервые в жизни.
У Патрикеича даже челюсть отвисла:
– То есть? Вы что, хотите сказать, что путанок не пользовали? В ваши-то годы?
– Мои годы, Димочка, пришлись на времена развитого социализма, – сказал Мазур. – В те времена мы как-то ухитрялись бесплатно устраиваться.
– Везло вам, – с неподдельной завистью сказал Патрикеич. – А наше поколение привыкло чуть что за бумажник хвататься. Самое смешное, что честные подруги еще дороже обходятся, чем наемные...
– Выходит, я вовремя успел... – хмыкнул Мазур. Выпил и протянул мечтательно: – А может, по шлюхам пойти? Чтобы развеяться по полной? С з а к а з о м полная нескладуха, дома черт-те что, сплошные скандалы... Имею я право?
– Кирилл Степаныч, что ж вы раньше-то молчали? – оживился Патрикеич. – Я не набивался с идеями, кто знает, как там у вас обстоит насчет облико морале... Если вы серьезно, давайте, вмиг организую. Это ж в три минуты делается и обходится совсем недорого. Снимается сауна на часок-другой, вызваниваются надежные кадры... Поедем вдвоем, оттянемся, напряжение снимем, неудачу приятным отдыхом перебьем...
– А это безопасно? – спросил Мазур не без опаски. – Зараза всякая, чума двадцатого века...
– Да ну! Если предохраняться толково, с качественными презиками... Ну что? Я вызваниваю?
Несколько секунд – и не более того – Мазур напряженно думал, потом махнул рукой:
– В конце концов, живем только раз... Действуй, Дима!
– Я из вестибюля позвоню, – сказал Патрикеич, – чтобы здешняя обслуга за спиной не хихикала потом...
Он встал и направился в вестибюль, на ходу доставая телефон. Посмотрев ему вслед, Мазур жестко усмехнулся, закурил и, опустив голову, сосредоточенно наблюдал за рыбками, лениво скользившими меж камней и водорослей, пытаясь понять, как же их тут подкармливают, чтобы не сдохли раньше времени. Стекло вроде бы сплошное. Нет, где-то определенно есть лючки или нечто аналогичное...
Патрикеич вернулся довольно быстро, сияя, как новенький полтинник. Вполголоса доложил:
– Минут через десять можно выезжать. Пока доберемся, и девки подтянутся, и сауна будет в полной готовности.
Куда именно они приехали, Мазур так и не смог определить – Москву он знал плохо, не успел еще здесь обжиться. Какой-то дворик, здание, не похожее на жилое, дверь без вывески. Встретивший их неразговорчивый хмырь проводил внутрь со всем почтением. Оказалось, ничего экзотического – самая обычная сауна с большим бассейном посередине, деревянными столами на помосте и несколькими дверями. Обилие стекла, никеля и сине-зеленого кафеля.
Патрикеич, определенно здесь уже бывавший, распоряжался непринужденно и весело, с купеческой властностью. Хмырь пообещал, что шашлыки скоро будут, – и исчез, пожелав приятного времяпрепровождения. Повесив пиджак на спинку деревянного стула, Мазур принялся откровенно озираться. Пожал плечами:
– Первый раз в борделе...
Он, разумеется, не стал уточнять, что впервые в жизни попал именно в отечественный бордель. За границами отечества в былые времена случалось всякое. Вплоть до того, что однажды он из-за сложностей жизни скрывался в южноамериканском борделе, где устроился вышибалой, и все обошлось благополучно...
– Явились, – оживился Патрикеич, заслышав шаги на лестнице. – Не сомневайтесь, проверенные кадры вызванивал...
В следующий миг пришлось согласиться, что верный адвокат знает толк не только в юридических крючкотворствах. Впорхнули два юных, довольно-таки симпатичных создания, совершенно непринужденно ринулись знакомиться (Мазур ради шутки назвался Хабибуллой). Как и следовало ожидать, одна оказалась Анжеликой, а вторая – Марианной, хотя существовали сильные подозрения, что в паспортах у обеих значится нечто гораздо более прозаическое. И обе тут же исчезли. Патрикеич без церемоний разоблачился, завернулся в простыню и развалился в позе римского патриция. С чуточку покровительственным видом посоветовал: