Мне было непонятно, зачем меня сегодня сюда приглашали. Хотели завлечь богатством? Танцевальным залом? Немыслимым количеством Лешкиных костюмов? Но неужели Надежда Георгиевна не понимает, что я за ее сына замуж снова не пойду ни за какие деньги? Пусть она хоть весь Петроградский район или даже Питер скупит с потрохами.
Но было любопытно. Что все-таки задумала Надежда Георгиевна?
Меня никто не задержал при выходе. Оказавшись во дворе, я увидела, как в арку въезжает серебристый «жирный» «Мерседес». Водитель явно планировал припарковаться там, где сейчас стоял мой «Запорожец», но при виде «последней мести Хрущева» впал в состояние прострации и чуть не врезался в меня. Я только успела отпрыгнуть в сторону, равновесия не удержала и шлепнулась на асфальт. Тут раскрылась моя сумочка и из нее веером рассыпались стодолларовые купюры, выданные мне Надеждой Георгиевной и ничем не скрепленные. Лешкина пачка пятидесятидолларовых лежала в глубине и надежно.
Из серебристого «Мерседеса» тут же выпрыгнули два гоблина (один с водительского места, второй – с переднего места пассажира) и бросились ко мне. На одном из гоблинов очень странно смотрелись очки в тонкой золотой оправе – как-то они выпадали из создаваемого имиджа. Затем открылась задняя дверца, послышался голос: «Подождите-ка», – и с заднего сиденья вылез тучный мужчина со знакомой физиономией. Только сначала я никак не могла вспомнить, где видела его раньше.
Я попыталась подняться. Правую ногу, на которую я упала, здорово саднило, а одежда, как я догадывалась, пришла в непрезентабельный вид.
– Лежать! – рявкнул один из гоблинов и придавил мою левую ногу ботинком.
Я взвыла от боли. Второй уже наклонился над моей сумочкой.
– А ну, оставь мои вещи в покое! – заорала я. Почему-то я не боялась: ведь за спиной Надежда Георгиевна и куча ее подчиненных. Позволят они тут кому-то надо мной измываться?
– Она украла деньги, – не обращая на меня внимания, сообщил гоблин в очках патрону. – Э, да тут еще есть!
«Судит о людях по себе?» – пронеслась у меня мысль, но тут патрон наконец полностью выбрался на асфальт.
– Что же ты так нехорошо поступаешь, деточка? – проворковал толстый мужик, устремив похотливый взгляд на мои ноги, в особенности верхнюю их часть, хорошо просматривавшуюся под задравшейся юбкой. – Я знаю, что Надежда Георгиевна давно ищет воровку в своей компании. Вот ты и попалась, голубушка.
Мысли проносились у меня в голове с поразительной скоростью. Свекровь хотела меня подставить? И всучила мне меченые купюры? Но зачем? Чтобы таким образом держать меня в узде? Заставить сделать то, что ей нужно? А если меня сейчас доставят в милицию? Все сотрудники Надежды Георгиевны, не желающие лишаться хлебного места, или хотя бы вобла с Толиком подтвердят, что мне никаких денег не давали, а я могла их только свистнуть? Кто мне поверит?
А у меня еще пачка пятидесятидолларовых от Лешки…
И кто такой этот мужик? С ним заранее была какая-то договоренность? Если бы я сама увидела, как человек упал и у него из сумки посыпались баксы, я не стала бы орать ни про какое воровство. Мало ли кто какие деньги при себе носит…
Я лежала таким образом, что видела внутреннюю часть машины, и вдруг заметила на заднем сиденье одну до боли знакомую розовую обложку. Так как из Надеждиного здания мне на помощь никто не бежал, я вспомнила народную мудрость: спасение утопающих – дело самих утопающих.
Конечно, сохранить чувство собственного достоинства в том положении, в котором я лежала, придавливаемая ногой одного из гоблинов, было невозможно, но я постаралась.
– Я не обязана перед вами отчитываться, но раз уж так складывается ситуация… – начала, глядя на толстяка снизу вверх.
– Ты мне зубы не заговаривай!
– Вы, как я вижу, поклонник моего таланта…
– Какого еще таланта?!
– Литературного, – ответила я невозмутимо. – Я – Алена Эросмани. Как вам «Кобелиная похоть»? Я как раз сегодня получила гонорар за следующую вещь, правда, ориентированную на другую читательскую аудиторию. «Розовые страсти – 2». Вот оттуда и бабки, если вас это, конечно, касается. Вы, кстати, кто такой?
Толстяк опешил, гоблин даже снял ногу с моего тела и уставился на меня, выпучив глаза.
– А сюда я заезжала, чтобы подарить бывшему мужу авторский экземплярчик. Мы ведь с Лешей Багировым в свое время были женаты. У нас детей двое. Может, слышали?
Гоблин, державший в руках мою сумку, вновь сунул туда нос, нашел визитки, прочитав надпись на которых просто обалдел, затем извлек мое водительское удостоверение и сообщил патрону:
– Багирова Ольга Викторовна. И фотка ее.
Два гоблина и их патрон в тот момент были похожи на три вопросительных знака. Весьма колоритных, хочу отметить.
Патрон пришел в чувство первым, даже сделал попытку помочь мне встать, но вместо этого не удержал равновесия и сам грохнулся на меня. Я дико взвыла, приняв на себя эту тушу, а толстяк, по-моему, не расстроился, как раз наоборот. И дал волю рукам.
Я разозлилась не на шутку – и выпустила коготки, проведя пятерней по щеке толстяка, в процессе высказав все, что о нем думаю. Толстяк заверещал, гоблины принялись его с меня стаскивать, я им помогала, пытаясь его столкнуть, но толстяк не желал отрываться от моего тела, несмотря на расцарапанную физиономию. И тогда я поработала над его второй щекой.
Наконец гоблины смогли поднять патрона, я тоже вскочила, кинулась к своей сумочке, которую один из телохранителей бросил на асфальт, собрала вновь рассыпавшиеся купюры, пересчитала их, убедилась, что гоблин себе ничего не прикарманил, достала из сумки ключи от машины и целенаправленно пошла к «Запорожцу».
– Алена! – завопил мне вслед толстяк. – То есть Оля! Ольга Викторовна!
Я не поворачивалась.
– Олечка, я хочу пригласить вас поужинать, чтобы загладить свою вину! Олечка, вы согласитесь со мной покушать? Я знаю одно очень хорошее место. Я уверен: вам там понравится. И вы его потом в романе сможете описать. Как раз по вашей теме.
– Да пошел ты! – бросила я через плечо, села в «Запорожец», но тут же поняла, что, пока «Мерседес» не развернется, мне из двора не выехать.
Из здания Надежды Георгиевны так никто и не вышел. Что задумала эта старая партийная зараза?
Я же открыла дверцу рядом с водительским местом, высунулась и крикнула ближайшему гоблину, чтобы отогнал машину. Гоблин посмотрел на патрона.
– А вот мы тебя и не выпустим! – сально заулыбался толстяк. – Только вместе со мной!
Его обезьяньи ужимки, видимо, следовало воспринимать как кокетство, но меня они не впечатлили, а только разозлили. Я вспомнила, что под передним местом пассажира валяется большой гаечный ключ, который я там оставила после того, как Камиль с приятелем меняли мне на шоссе колесо. Гаечный ключ сейчас пришелся очень кстати.