– Ольга Викторовна… – пролепетал Костя при виде такого количества книжек из серии «Секс-индустрия».
– Да, молодой человек! Да! – встрял Николай Иванович, не давая мне сказать ни слова. – Но вы должны поклясться, что сохраните тайну! А то Олечка очень не хочет, чтобы кто-то звал ее Аленой. Правда, Олечка?
Я сидела красная как рак. Костя как-то странно посмотрел на меня. Что он обо мне подумает? Я ведь только что призналась ему, что ушла из школы на заработки. Что он скажет ребятам? Мои бывшим ученикам? Что я променяла благородное дело просвещения молодого поколения на написание эротических книжонок? Мне было стыдно.
Но, как ни странно, Костя понял мое состояние, протянул руку между сиденьями и сжал мою в своей огромной лопатообразной ладони. Мне так хотелось ему объяснить, что я занялась этим делом не от хорошей жизни, от нефтяных королей ничего не имею (только платье за две тысячи баксов и босоножки за три тысячи рублей), однако сейчас такой возможности не было. Не при депутате же это делать! Да и нужны ли Косте мои объяснения?..
А Жирный уже извлек из кармана ручку с золотым пером и открыл «Оргазм в гробу».
– Моя любимая, – сообщил он, облизывая пухлые губы. – Олечка, напишите какое-нибудь пожелание. Давайте, я сейчас сам придумаю… Ну например: «Желаю тебе, Николаша, и на том свете регулярно иметь…» Кого можно иметь на том свете? Чертей? Э, нет, мужики не пойдут, я не по этой части. А как будут черти женского пола? Олечка? Как у чертей баб зовут? Чертихи? Чертовки?
– «Чертовки» – это другое, – медленно произнесла я и задумалась, представив Жирного на большой сковородке в окружении пляшущих чертей.
А не написать ли что-нибудь на эту тему? Например, слуги народа жарятся в аду за грехи на земле и искупают их, совокупляясь с женской частью подземного царства. Сама изобрету для них какое-нибудь название. Сашу-Матвея пригласить в консультанты – он подкинет материальчику, добавить мистическую линию или вообще начать фантастическо-эротическую серию. Поделюсь соображениями с издателями.
Вспомнился знакомый писатель, которому для того, чтобы пробиться на рынок, потребовалось несколько раз трахнуть одну дамочку (вот кому бы подошло слово, обозначающее чертей женского пола) из издательства. От нее зависело издание книги, и она поставила именно такое условие (история умалчивает, скольким молодым мужикам она его ставила). В следующем романе автора (вышедшем уже в другом издательстве) появилась ведьма, выписанная со смаком. Она совращала юного героя, и как совращала!.. Ведьму узнали многие. И ведь ничего не сделаешь, в суд не пойдешь иск подавать, заявляя: «Ведьма – это я».
Николаю Ивановичу я написала на титуле, что желаю своему постоянному читателю испытать оргазм даже во время собственных похорон.
Когда я наконец поставила автограф на всех книгах, Николай Иванович опять извлек на свет божий «Оргазм в гробу» и прижал к груди.
– Сейчас прочитаю пару строчек и пойду к гостям, – сказал он мне. – Твои книги, Олечка, меня всегда вдохновляют.
«На законотворчество?» – хотелось спросить. Теперь мне стало понятно, почему у нас принимаются такие идиотские законы. И вообще, чем у нас депутаты на своих заседаниях занимаются? Может, по очереди читают вслух? Например, мои эротические романы…
– Мы тогда пойдем, – обратилась я к толстяку, вцепляясь в Костю мертвой хваткой. – Еще увидимся.
– Конечно, Олечка! С нетерпением жду следующей книги! Пишите! Я обязательно найду вас!
Я изобразила улыбку и выскочила из «Мерседеса» вслед за Костей. Мне хотелось умыть холодной водой горящее лицо. Но я не успела спросить Костю, где это можно сделать: к нам подбежал водитель Николая Ивановича.
– А он чего в машине остался?
– Желает вдохновиться на новые подвиги «Оргазмом в гробу», – ответил Костя.
– А… – промычал молодец и вернулся к курящим водителям.
Я попросила Костю проводить меня в дом к дамской комнате. Парень кивнул, по пути крякал, а потом сообщил, что никак не ожидал такого поворота. Я призналась, что тоже не ожидала. У меня и в мыслях не проскальзывало, что когда-то буду что-то писать. У меня же совсем другая специальность: я математик, а не филолог. На первом курсе университета была уверена, что займусь после его окончания научной работой. Если бы тогда мне кто-то сказал, что я стану делать на самом деле… Не поверила бы. Но так сложилась жизнь. Мне предложили этим заниматься, я согласилась. Кушать-то хочется. Да и работаешь дома, что немаловажно с двумя детьми.
– У нас один парень в охране все ваши книжки прочитал, – сообщил Костя. – Но никто из наших и предположить не мог…
– Только, пожалуйста, не раскрывай мою тайну, – попросила я.
– Но почему? Я теперь сам обязательно прочитаю, раз это вы писали!
– Я не хочу такой славы, Костя.
Зайдя в дом с черного хода, мы проследовали мимо кухни, откуда изумительно пахло всякими вкусностями, прошли в конец коридора, и Костя показал мне нужную дверь. Сам остался в коридоре.
Я привела себя в презентабельный вид, пожалев, что сумочка закрыта в машине Камиля (белую-то мы под платье у Сюзанны Александровны не купили, а брать с собой в дом голубую я не решилась), правда, расчесываться мне не требовалось, да и губы подводить тоже: главным было смочить щеки холодной водой.
Когда я вышла в коридор, по нему уже взад и вперед сновали официанты с подносами.
– Угощение будет на веранде, – сообщил мне Костя. – Наверное, вас следует проводить туда?
Я кивнула в задумчивости, потом попросила Костю дать мне его телефон. Парень нацарапал на бумажке номер сотового, и передо мной возникла дилемма: куда спрятать бумажку? На мне не было ни одного кармана, даже в лифчик ее было не засунуть, так как мое платье не предполагало его ношения. Взгляд упал на босоножки, я присела и подсунула бумажку под пятку, не придумав ничего лучше. Потом решила, что лучше закрепить ее за одним из ремешков, и стала перемещать туда. В этот момент в нашу сторону быстрым шагом прошли мужские ноги, а затем скрылись в заведении, которое я только что покинула.
Но я успела приподнять голову и узнать человека.
Это был «медик», встретившийся мне на лестнице лаборатории, где было совершено покушение на Лешку. Виталий Суворов, если мне не изменяет память? Или у него теперь другое имя? Правая рука с перстнем на безымянном пальце закрыла за собой дверь.
Камиль был уже на веранде и стоял рядом с хозяином особняка, с недовольным видом оглядывая помещение. Под словом «веранда» я всегда понимала нечто другое. Например, то, что мы так называем на нашей даче, кардинально отличалось от веранды в особняке депутата Госдумы. Я назвала бы помещение банкетным залом с огромными окнами и стеклянными дверьми, открывающимися в сад.
Там были накрыты столы для фуршета. Хочу отметить, что большая часть мебели, которую мне довелось увидеть в этом доме, стояла на золоченых «львиных лапах». Вообще золота было слишком много, и я даже опасалась «словить зайчика», как сварщик. Правда, остальные вроде бы воспринимали обстановку спокойно. Гости свободно перемещались и беседовали. Продвигаясь к Камилю (уже в одиночестве, Костя в зал заходить не стал), я слышала, что речь в основном идет о ценах на нефть, мазут, газ и энергоносители. О них говорили мужчины. Женщины обсуждали какой-то показ мод, о котором я не имела ни малейшего представления, и позор некой Ксении, споткнувшейся на подиуме.