Я наступила Саше-Матвею на ногу, а детям сказала, что дяди Камиля, по всей вероятности, еще нет в городе, иначе он бы уже обязательно заехал. Правда, я в этом сомневалась.
Когда мы опять сидели в моей машине, Саша-Матвей покачал головой и признался, что не ожидал от Камиля такой любви к детям. Журналист поведал мне еще несколько деталей из биографии Хабибуллина-младшего, характеризовавших его как редкостную сволочь и маменькиного сынка, подобного Лешке. Правда, мать Камиля не шла ни в какое сравнение с Надеждой Георгиевной, ни партийной работой, ни бизнесом не занималась, посвящая себя домашнему хозяйству и детям, любимым из которых был младший, оберегаемый от всех невзгод.
В городе я высадила Сашу-Матвея у метро, а сама поехала к Сергею Сергеевичу, обещавшему подойти на работу во второй половине дня, после того как выспится. Зашли мы с ним в здание практически одновременно: я шла за ним по пятам. За столом убитого Андрея Геннадьевича сидел уже другой человек, который тут же подсунул мне «Маньяка и принцессу», чтобы оставила автограф. Это что, теперь настольная книга в органах?
Первые минут пятнадцать говорили о моем творчестве, новый сотрудник отдела Сергея Сергеевича поведал лично мне о встречавшихся на его жизненном пути случаях изнасилования (чтобы я использовала их в следующем романе), потом коллеги отчитывались перед Сергеем Сергеевичем о проделанной работе – допросе сотрудников «Алойла».
– А дело от вас не заберут? – спросила я. – Ведь иностранцев же убили.
Сергей Сергеевич с коллегами очень надеялись, что заберут, но пока в связи с неразберихой им пришлось собирать информацию об убитом гражданине России и исчезнувшем шофере. Вообще мне пояснили, что скорее всего именно это дело будут вести и ФСБ, и прокуратура одновременно. Милиция занимается уголовщиной, если же дело связано с политикой, его передают ФСБ. Я все равно ничего не поняла: какая политика, если речь шла о продаже и покупке нефти и нефтепродуктов?
Шофер, как выяснилось, давно работал в «Алойле» и ни в чем преступном ранее замечен не был. Сергей Сергеевич высказал предположение, что в самое ближайшее время его найдут на дне какого-нибудь из многочисленных водоемов Петербурга или закатанным в асфальт. Возможно, ему заплатили за то, чтобы вел машину по определенному маршруту и не мешал действиям налетчиков, а потом и самого кокнули. Хотя странно, что не кокнули вместе со всеми.
Семья шофера ничего не знала, он просто не пришел домой ночевать. Мне предъявили фотографию, я опознала нашего вчерашнего водителя. Меня допросили под протокол, велев повторить все, что я знала. Я сказала то же, что и вчера.
– Благородные пошли бандиты, – заметил новый коллега Сергея Сергеевича. – Женщин не убивают.
Я отреагировала на эту реплику так, словно только что села на пчелу. Взвилась к потолку, повернулась к говорившему своей разукрашенной щекой, потом предложила снять брюки и продемонстрировать ногу. Чтобы загасить конфликт, Сергей Сергеевич заметил, что у них в отделе всегда рады увидеть женщину без штанов, но в данном случае он сам в состоянии поведать коллегам, как вчера выглядела моя конечность.
– Сколько времени вы были без сознания? – спросил меня новый сотрудник.
Я задумалась.
– Понятия не имею, – честно ответила. – Но когда очнулась, все уже уехали.
– Выстрелы слышали?
– Нет, – покачала головой я. – Вообще ничего не слышала.
– Минут пятнадцать, наверное, – высказал предположение Сергей Сергеевич. – Она ведь головой об асфальт ударилась.
Со мной еще немного побеседовали и отпустили, приглашая заходить. Правда, не забыли упомянуть, что меня могут вызвать и повесткой, и не только они. Я сникла, но возразить не могла. Также не хотелось предупреждать, что, возможно, не смогу появиться в связи с собственной кончиной или уходом в глубокое подполье.
Но Сергей Сергеевич последний вариант предусмотрел и попросил предупредить, если решу куда-нибудь отбыть.
– Лучше бы вы, конечно, из города не уезжали, – подал голос новый сотрудник.
– Ольга Викторовна сама заинтересована, чтобы мы знали, где она находится, – усмехнулся Сергей Сергеевич. – У нее такие знакомые, что она предпочитает перестраховываться. Поэтому обязательно сообщит, где ее искать.
* * *
По пути домой заехала на рынок, потом в супермаркет, накупила продуктов на несколько дней вперед, а то неизвестно, когда удастся снова выбраться в магазин. Да и вообще, может, я все это делаю зря и не придется мне больше наслаждаться ни копченой колбаской, ни овощами с фруктами. На кого я детей-то оставлю? Кто их растить будет? Дедушки уже немолоды и не очень здоровы. На глаза невольно навернулись слезы. Хотя что это я?! Надо думать о хорошем.
Саша-Матвей уже пасся у подъезда, разговаривая с бабками, как и обычно, облепившими скамейку. Они наперебой рассказывали журналисту районные новости. Оказалось, что все его знают (заочно) и готовы удовлетворить любопытство. Как выяснилось уже у меня в квартире, я была основной темой местных сплетен. Если бы бабки еще знали, что я – Алена Эросмани, про которую они тоже слышали (и, конечно, осуждали), то жизни мне бы не было вообще.
У меня в квартире Саша-Матвей извлек из кармана пакет со свежеотпечатанными снимками (копиями виденных мною сегодня утром) и вручил мне, заявив, что карта памяти и еще два комплекта снимков остаются у него. Затем он достал небольшой диктофончик и включил. Кассета стояла на нужном месте. Пока Саша-Матвей курил, выпуская дым в форточку, я в напряжении слушала.
Багиров договаривался с каким-то мужчиной (голос я слышала впервые, хотя откуда мне знать голос Виталия Суворова?) об организации покушения на себя. Оно изначально планировалось в лаборатории, куда Лешка повез нас с Катькой сдавать кровь. Поскольку Лешке в лаборатории доводилось бывать неоднократно, он хорошо знал расположение помещений (по крайней мере, части) и сказал Виталию, где его ждать. Далее Лешка заявил, что разыграет передо мной какой-нибудь спектакль (например, что поверил мне на слово), я, по всей вероятности, буду настаивать, что анализ все равно надо сдать, раз уж мы приехали, чтобы в дальнейшем у Лешки не возникало подозрений.
Из памяти всплыла сцена перед лабораторией. Он ведь в самом деле собрался уезжать, что-то подсчитал на калькуляторе… А потом ему на руку сыграла Катька.
Суворов (или кто это был) предлагал действовать по обстоятельствам и вообще считал, что лучше не разыгрывать комедию: а вдруг я не буду настаивать на анализе, а наоборот, сяду и уеду, послав Лешку по известному русскому адресу?
В этом месте мне была дана не самая лестная характеристика. Лешка считал, что любая женщина за такое наследство удавится и я из кожи вон полезу, чтобы доказать Лешкино отцовство. А тут у меня будет на руках документ. Тем более мне нечего бояться.
– Ты абсолютно уверен, что ребенок твой? – спросил незнакомый мне мужской голос.
– В этом случае – да, – надменно заявил Багиров. – Ты мою женушку видел? Редкостный крокодил. Я женился на ней, только чтобы от армии откосить: она беременна от меня была. Ну переспал с ней по пьяни. В темноте не заметил, что она мне под бок прилегла. При свете даже трезвый бы не притронулся. Хорошо хоть и сын, и дочь на меня похожи. И мать моя считала, что с такой женой, как Ольга, проблем не будет. Тихая мышка, будет дома сидеть, детей растить, мне гулять не мешать. Когда мать мне все по полочкам разложила, я и подумал: а чего не жениться? Но через год все равно развелся. Мать психушку организовала, от армии я откосил, ребенок родился… А видеть каждый день Ольгу… Не-е, я решил, что с другими женщинами и так разберусь, но с ней разводиться надо. А кроме меня, у нее мужиков не было – ни до, ни после. Кто на такую позарится? Так что тут без дураков – мои дети. Оба.