— Благодарю, без стражи дойдём, — отрезал Филин. — А что с дево… с куклой?
— В ней что-то сломалось, — отчеканил счастливый отец.
Лицо у Инго окаменело.
— Не доверяю я этим новшествам, — самодовольно продолжал горожанин. — И зачем Шпигельмейстер этой рыжей голос вставил? Бессловесные куда лучше. — Он опять покосился на свою куклу. — А то чуть что разладилось — она в крик!
— Безобразие, — поддакнула дама. — Её несут, она отбивается! Кошмар! Беспорядок!
— Так, — Филин уже хотел было идти, но остановился. — Минуточку, а как вы сказали, зовут вашу… это создание? — он кивнул на куклу.
— Крис-та-бель, — внятно сказала дама, вскинув пышную прическу. — В честь Её Величества, разумеется. По особой привилегии. А про эту вашу зря беспокоитесь. Отнесли в замок, там мастер разберёт по винтикам — и будет как новая. Он их ладит, ему и чинить.
— Что? — ахнул Филин. — Так вот чем Амальгамссен-то занят!
— В замок. Бегом, — сказал Инго.
Замелькали одинаковые улицы, отряды в багряных с золотом мундирах, вывески, пушки. Юлечка попыталась что-то заныть про натёртую ногу, но Инго только глянул на неё через плечо, и она притихла, семеня за Костей. Лёвушка, упрямо пригнув голову, спешил впереди всех. Он-то первым и завидел королевский парк, обнесенный высокой каменной стеной.
— Там ров, — выдохнул он. — И подъёмный мост.
Из полосатой будочки на гребне стены высунулся щеголеватый офицер.
— Иноземное посольство к Его Величеству? — щелкнув каблуками, осведомился он. — Пройдите за мной вон в тот павильон, сдайте оружие и прослушайте протокол процедуры официального приема. Возможно, в силу особого статуса заморских посетителей Его Величество соблаговолит принять вас вне очереди. Скажем, после заката. Или завтра поутру.
— Нам некогда, — очень ровным голосом сказал Филин, как будто не он только что бежал со всех ног. — Мы бы хотели видеть Его Величество без промедления.
Офицер схватился за саблю.
— Как хотите, как хотите, — покорно сказал волшебник, — только у меня, господин офицер, воображения не хватает представить себе, что с вами сделает Его Величество Гуммиэль, если узнает, что вы нас не пропустили. — Филин скорбно прижал руку к сердцу. — Что ж, на могиле можно будет написать: «Он выполнял свой долг до последнего вздоха». Мы, разумеется, будем ходатайствовать о помиловании, но…
Страж взглянул в прищуренные глаза Филина и попятился. Потом он потянул какой-то рычаг — и мост опустился, а ворота раскрылись.
«Ни фига себе, не колдуется!» — восторженно шепнул Костя Лёвушке. «Не в магии дело», — отозвался Лёвушка. Филин оглянулся, и они примолкли.
Их повели по аккуратным дорожкам, с террасы на террасу, туда, где над купами деревьев, как рогатый шлём, всеми башнями щетинилась сверкающая громада замка. Безупречно распланированный парк с кустами и деревьями, подстриженными в виде кубов, шаров и конусов, был безлюден. Только раз чужеземцам попался озабоченный садовник в блестящей каске, который старательно закрашивал зелёной краской проплешины пожухлой травы на газоне.
А у самого дворца вокруг площадки, выложенной металлическими плитками, бегал взад-вперёд какой-то человек в высоких сапогах и мундире, расшитом шнурами. Радужная стая павлинов спасалась от него врассыпную с визгливыми воплями. Плитки вразнобой звякали и брякали под лапками птиц, как расстроенное пианино.
— Ничего не желают слушать! — в отчаянии вопил дрессировщик, топая ногами. — Здесь ля минор, ля! Куриные вы головы! Нам же гимн вечером исполнять! Свет небесный, скорее бы мастер механических наладил! С этими одна морока! Вам бы только перловку жрать!
Он схватился за голову и, потрясая пачкой нот, попытался загнать птиц обратно на музыкальный лужок. Какофония только усилилась. Не обращая внимания на гостей, дрессировщик достал из-за пояса бархатный мешочек, натрусил на клавиши зерна и сердито крикнул:
— Марш на место, дармоеды! Ещё раз сначала!
Павлиньи клювы застучали по металлу:
— Дили-бом! Дили-бом! Государь наш — солнце в дом! Дили-бом! Слава, слава сверхдержаве! Дили-бом, дили-бом! Нет преград нам и препон! Дили-бом! В море, в воздухе, на суше — мы всех краше, мы всех лучше!
— Ку-ку! — Костя покрутил пальцем у виска и уже хотел было запустить в павлинов камушком, но Филин подтолкнул его в спину — пошевеливайся, мол.
На широких мраморных ступенях Лёвушка вдруг наклонился:
— Смотрите-ка! — он поднял и показал Филину зелёную бархатную резинку. — Это Лизкин бант. Вещественное доказательство.
— Дай-ка мне, — Инго протянул руку.
— А можно… можно я Лизке сам отдам? — тихо попросил Лёвушка. Инго молча кивнул и первым вошёл в высокие застеклённые двери.
— Легче, — негромко сказал Филин ему в спину.
Вышколенные лакеи в ливреях, больше похожих на военную форму, при виде волшебника и его спутников расступались и замирали в поклоне. Расфуфыренные придворные в изумлении глядели вслед: какие-то люди иноземного вида мчались через сверкающие анфилады, и стражники еле поспевали следом.
— Где тронный зал? — бросил через плечо Филин. Вместо начальника стражи ответил Лёвушка:
— Вперед и налево. — Он провел ладонью по полированной мраморной стене и склонил голову набок. — Камни говорят, там кто-то опасный. Но Лизки там нет.
— Ничего, — коротко сказал Инго. — Это не надолго.
У раззолоченных дверей тронного зала дорогу гостям попытались было преградить монументальные гвардейцы с алебардами, но куда там! Филин шел прямо на них, как когда-то шел на Мутабора сквозь заколдованную толпу радингленцев на коронации.
Его Величество Гуммиэль Тридцать Второй, повелитель морей, драконоборец и владыка попутных ветров, развалясь, сидел на троне в торце гулкого длинного зала и чистил холёные розовые ногти кончиком кинжала.
За дверями загрохотало, и в зал, разубранный штандартами и гобеленами, пятясь, вбежал церемониймейстер.
— Кто там ещё? — недовольно вопросил монарх. — Почему без доклада?
— Заморские гости, — успел пролепетать церемониймейстер. — О них ещё утром доложено было.
Заморские гости воззрились на короля в недоумении: этот напыженный, пузатенький коротышка, увешанный орденами, даже отдалённо не напоминал собственные парадные изображения, украшавшие город. Коротенькие королевские ножки в сапожках со шпорами не доставали до полу.
А рядом с королем восседала ослепительная дама. По сравнению с ней даже лучшие куклы Шпигельмейстера казались просто чучелами. Тут было все — осиная талия, золотые кудри, алые губки, жемчужные зубки и так далее. Только вот огромные синие глаза глянули на гостей из-под невозможных ресниц как-то уж очень пристально и настороженно.
— Это вы — гости? — не прерывая своего занятия, осведомился Гуммиэль.