К городу движется армия спэклов.
Некоторые из них — те, что в передних рядах, — едут на огромных жутких тварях, закованных в броню и с извилистым рогом на носу. За ними шагает пехота, потомушто это вовсе не дружеский поход, о нет, сэр, ничего подобного — по дороге шагают солдаты, все новые и новые ряды показываются на вершине холма.
Солдаты, готовые броситься в бой.
И их — тысячи.
— Но… — с трудом выдавливаю я, — но их же убили! Они все умерли на войне!
— Все, Тодд? — спрашивает мэр. — По-твоему, жизнь есть только на этом крошечном участке планеты? Как же ты наивен…
Огни на склоне оказались факелами, закрепленными на спинах тварей, — горящими факелами, которые освещают путь армии. В их свете видны копья, луки и булавы.
Каждый солдат вооружен.
— О да, мы разбили спэклов, — говорит мэр. — Убивали их тысячами и в конечном итоге очистили территорию на много миль вокруг. Хотя они значительно превосходили нас численностью армии, мы были лучше вооружены и умели воевать. Мы выгнали их с этих земель и велели никогда сюда не возвращаться. Часть пленников оставили, разумеется, — они стали нашими рабами и помогали отстраивать город. По-моему, это справедливо.
Вот теперь город по-настоящему РЕВЕТ. Армия мэра остановилась, и я слышу, как жители бегают туда-сюда и что-то кричат друг другу — что-то невразумительное, что-то испуганное.
Я спускаюсь обратно к мэру и приставляю винтовку к его груди:
— Почему они вернулись? Почему сейчас?!
А он все лыбится.
— Наверно, придумали способ раз и навсегда стереть нас с лица земли. Столько лет прошло — давно пора! Думаю, они просто ждали повода…
— Какого еще повода?! Что мы им…
Я умолкаю.
Геноцид.
Мы перебили всех рабов без остатка.
Груды трупов, похожие на мусорные кучи…
— Вот именно, Тодд, — говорит мэр и кивает, словно мы тут о погоде беседуем. — Подозреваю, это стало последней каплей.
Я опускаю на него глаза, и меня осеняет — как всегда, слишком поздно.
— Это ты сделал! Ну конечно, ты! Убил всех спэклов до единого, а вину свалил на «Ответ»! — Я тычу винтовкой ему в грудь. — Ты хотел, чтобы они вернулись.
Мэр пожимает плечами:
— Я только хотел разделаться с ними окончательно, вот и все. — Он поджимает губы. — Но надо отдать тебе должное — благодаря тебе все произошло гораздо раньше.
— Благодаря мне?!
— Ну да, а как же? Я, можно сказать, подготовил почву. А ты послал им вестника.
— Какого еще вестни…
О нет.
Нет.
Я разворачиваюсь и снова взбегаю на кучу камней. Включаю бинокль.
Их слишком много, и они слишком далеко.
Но он там, верно?
Где-то в этой толпе.
1017-й.
О нет.
— Я бы сказал «О да», Тодд, — окликает меня мэр. — Я нарочно оставил его в живых, чтобы ты его нашел. И хотя между вами установились особые отношения, он тебя не очень-то полюбил, а? Как бы ты ни старался, что бы ни делал, ты все равно оставался для него главным мучителем, и именно твое лицо он показал свои собратьям. — Мэр тихо смеется. — Не хотел бы я сейчас оказаться на твоем месте, Тодд Хьюитт.
Я осматриваюсь по сторонам. На юге одна армия, на востоке другая. А теперь появилась и третья — на западе.
— Вот-вот, а мы сидим ровно посерединке, — все тем же спокойным голосом говорит мэр и чешет нос о плечо. — Интересно, что подумали те бедолаги с разведывательного корабля?
Нет.
Нет, нет!
Я снова кручусь на месте, как бутто могу что-то увидеть. Увидеть всех, кто идет за мной.
В голове — ураган мыслей.
Что мне делать?
Что мне делать?
Мэр начинает беззаботно насвистывать.
А где-то там — Виола…
Господи, она там одна…
— Армия, — говорю я. — С ними сразится армия.
— В свободное время, хочешь сказать? — спрашивает мэр, приподнимая брови. — Пока будут отдыхать от боя с «Ответом»?
— «Ответ» встанет на нашу сторону.
— Нашу?
— Они будут биться вместе. Другого выхода нет.
— Ты в самом деле думаешь, что госпожа Койл на это пойдет? — Он улыбается, но я вижу, что ему не сидится — ноги так и пляшут на месте. — Она скорей подумает, что теперь у нее и спэклов — общий враг. Попомни мои слова. Она попробует вступить с ними в переговоры. — Мэр снова ловит мой взгляд. — И что ты будешь делать тогда?
Я тяжело дышу. У меня нет ответа.
— А Виола там совсем одна, бедняжка… — напоминает мне он.
Да.
Она там одна.
И даже ходить не может.
Ох, Виола, что я натворил?!
— Учитывая новые обстоятельства, мой мальчик, ты в самом деле думаешь, что армия изберет тебя новым главнокомандующим? — Он смеется, как бутто глупее ничего и придумать нельзя. — Думаешь, они доверят тебе командование?
Я разворачиваюсь и снова поднимаю бинокль. Нью-Прентисстаун погряз в хаосе. На востоке горят дома и склады. По улицам мечутся перепуганные жители — они бегут от «Ответа», от армии мэра, а теперь еще и от спэклов. Они носятся туда-сюда, потомушто бежать — некуда.
Снова трубят в рог — да так, что в некоторых окнах разлетаются стекла.
Я вижу его в бинокль.
Огромный длинный рог — длиннее четырех спэклов, вместе взятых, — лежит на спинах двух рогатых тварей, и дует в него самый здоровый спэкл, какого мне доводилось видеть, — настоящий великан.
Они уже дошли до подножия холма.
— Не пора ли меня развязать? — спрашивает мэр. В воздухе разносится тихое гудение его Шума.
Я снова наставляю на него винтовку:
— Даже не пытайся меня контролировать!
— Я и не пытаюсь, — отвечает мэр. — Просто мы оба знаем, что сейчас это было бы разумно, не так ли?
Я медлю, тяжело переводя дыхание.
— Я ведь уже бился со спэклами — и успешно. Город это знает. Армия это знает. Вряд ли они захотят списать меня со счетов и пойти за тобой, когда поймут, что им предстоит.
Я все молчу.
— И хотя ты предал меня, Тодд, — продолжает мэр, глядя прямо мне в глаза, — я все еще хочу, чтобы мы сражались вместе. — Он на секунду умолкает. — И победили вместе.
— Я не хочу побеждать вместе с тобой, — говорю я, глядя на него поверх дула. — Ты уже проиграл.