— Вижу, — не стал отпираться водитель.
— Больше ни хуя не увидишь, — пообещал карлик и, резко оттолкнувшись, прыгнул на него.
Через секунду орал уже водитель. Его, мужчину крепкого, упитанного, вскормленного в начале 70-х входившей тогда в моду искусственной питательной смесью «Малыш», били затылком об асфальт, выдирали глаза, рвали рот, ломали руки и отбивали почки. Скорее всего, его убили бы прямо на месте. Но из фургона на крики высыпали грузчики, тоже мужчины немелкие. Наверное, спьяну им показалось, что перед ними необычный бородатый ребенок. Наверное, они подумали, что по неосторожности могут что-то сломать ему, что-то такое, чего больше нельзя будет починить. Поэтому один из них взял Бруно за шиворот и довольно тактично попробовал оторвать его от жертвы. Бруно оторвался буквально на полсекунды — чтобы всандалить ему ногой по яйцам. Затем нанес сокрушительный удар в ухо водителю и отскочил в сторону. В руке у него сверкнул нож.
— Вштыримся, дылды!! — прорычал он. — Поехали!
Грузчики опешили. Их водитель сидел на корточках с окровавленной рожей, их товарищ мелкими шажками ходил вприсядку, зажимая руками причинное место. А перед их глазами прыгало в нетерпении какое-то маленькое бородатое чудило и воинственно размахивало ножом.
— Давай, не ссы! — орало оно, пластая воздух на ломти. — Сегодня у Бруно Аллегро приемный день! Пошел следующий!
До какого-то момента все это выглядело, можно сказать, потешно. Шутки закончились, когда у грузчиков в руках невесть откуда взялись бейсбольные биты. Действуя быстро, слаженно и бесшумно, не привлекая лишнего внимания, они обошли Бруно с флангов и прижали к бетонному ограждению мусорки. Настроены они были серьезно. Бруно же словно не замечал опасности. Он прыгал, скалился, размахивал ножом и осыпал противника отборной бранью, что закончилось бы для него, скорее всего, плохо. Но один из грузчиков вдруг опустил биту и сказал:
— Нет, ну вылитый Тарзан!.. Такой же отчаюга! — Он крикнул карлику: — Эй, шкет, ты в «десятке» череповецкой сидел? Магомеда знаешь?
— Не твое дело, ёптстыть, дылда! — заорал в бешенстве Бруно. — Я тебе не шкет и не Тарзан! Я — Бруно! Бруно Аллегро!
— Точно! — пришел в изумление грузчик. — Он так и отвечал всегда! Слово в слово! Эй, слышь, Бруно, так я — Поляк! Помнишь? Моя шконка третья от окна была!.. Братва, стоп! — обратился он к остальным грузчикам. — Мне с этим пацаном перетереть надо!
— Чего с ним тереть? — сказал водитель. — Шкет припизднутый. Оттоптался по мне, сука, по самое не могу…
— А кто на меня наехал?! — громко возмутился Бруно. — Я тебя вообще не трогал, блядь, баклан!! Шел своей дорогой! А тут ты прешь жопой вперед, ни хуя не видишь, в морду мне — дыц!
— Так, я и в самом деле не видел, — проворчал водитель. — А что я увижу? Метр с кепкой… Из-за машин даже макушка не торчала. Я виноват, что он такой короткий? Выкатился прямо под колеса, чисто колобок…
— Ладно, остынь, Краюха! — успокаивал его Поляк. — Он маленький человек, он тоже не виноват, что маленький! Тарзан… то есть Бруно, все нормально, убери нож, тебя никто не тронет!
— Пусть твои дылды палки уберут сначала! Я за себя не отвечаю!
Так они препирались какое-то время. В конце концов обе стороны разоружились, потекла мирная беседа. Поляк был мельче остальных грузчиков, он ничуть не изменился с тюремной поры — верткий, живой, похожий на мелкого хищника из породы куньих, — только теперь он отрастил усики, а голову его украшала бейсбольная кепка с длинным козырьком. Как понял Бруно, он был здесь за бригадира и его слушались. Поляк рассказал, что освободился два месяца назад, неделю отгулял дома в Солнечногорске, больше не выдержал, собрал парней потолковее и уехал в Москву ишачить.
— А как же чемодан денег в твердой валюте? — вспомнил Бруно про его голубую мечту. — Неужели не доставили прямо к воротам на расфуфыренном джипе, когда ты откинулся?
— Не-а, — Поляк помрачнел, покачал головой. — Ничего не было, Бруно. Прав был Магомед — жив остался, и на том спасибо.
— А как Магомед поживает?
— Телевизор смотрит, чачу кушает, всеми руководит… Как обычно. Чего ему сделается?
Послышался резкий автомобильный сигнал. Позади фургона выстроились две машины, которым он перегородил выезд со двора. Из кабины новенькой «бэхи» высунулась чья-то голова.
— Долго там будете языками чесать, мужики?
— Мужики тебя в гробу нести будут под музыку! — Бруно харкнул в его сторону, стараясь попасть на колесо. Не попал. — Здесь правильные пацаны собрались, не видишь, баклан?
Голова сразу спряталась. «Пацаны» дружно заржали — речь Бруно им понравилась, тем более что обращался он не к ним. Поляк что-то сказал водителю, тот залез в фургон, отогнал его, освобождая выезд. Потом так же, задом, подъехал к первому подъезду и остановился.
— А что вы здесь делаете? — спросил Бруно у Поляка.
— Барахло всякое перевозим для граждан москвичей, — сказал Поляк с загадочной улыбочкой. — Шкафы, табуретки… Меблишка и прочее. Кто-то переезжает, улучшает жилищные условия, а мы — помогаем, чем можем.
— Короче, ишачите, как лохи, — важно подытожил Бруно. — Магомед бы сказал, что это западло…
Поляк не обиделся, заулыбался еще шире.
— Магомед мне и подкинул эту идею, — сказал он.
— Какую идею? — не понял Бруно.
— Помогать ближним! — Поляк покровительственно похлопал карлика по плечу. Он явно чего-то не договаривал. — Ладно, чего тут порожняк гнать… Хочешь, в долю возьму? Тогда и побазарим конкретно, как говорится.
— А на хрена мне это нужно? — Бруно сделал неприличный жест. — За копейки пуп надрывать, таскать чужое добро с этажа на этаж? Да падут они все в говно! Меня, вон, в цирк звали, сто долларов за вечер — только выйди, говорят, ничего даже делать не надо, выйди и раскланяйся, нам главное, чтобы твое имя в афише указать можно было! В ногах валялись! А я — от винта! Это не мой уровень, говорю! Засуньте, говорю, свои сто долларов куда поглубже! Я только на серьезные дела подписываюсь!..
— А я тебе серьезное дело и предлагаю, — сказал Поляк.
Из подъезда показался мужчина в трениках и шлепанцах, что-то прокричал водителю фургона, затем наклонился и стал подпирать дверь камнем, чтобы не закрывалась.
— Вот и наш клиент, Бруно, — сказал Поляк. — Нам его барахло на проспект Мира везти, за три ходки должны управиться…
Он достал рабочие перчатки, натянул их, перевернул бейсболку козырьком назад.
— Давай так: подходи часикам к шести в шашлычную на Ярославском вокзале. Там на входе человек будет стоять, скажешь, что ко мне. Он проводит. Подойдешь?
— Видно будет, — сказал Бруно в своей обычной манере.
Естественно, он подошел, вразвалку прошелся по прокуренному залу. В обитой дешевым дерматином кабинке ужинала вся бригада во главе с Поляком. Шел какой-то оживленный разговор, но с приходом карлика все смолкли. Бруно догадался, что речь шла о нем. Грузчики как-то странно приглядывались, а водила с залепленной пластырем скулой проворчал непонятно: