— Но ведь тебе когда-нибудь дадут еще одну премию на работе! — не сдавалась Улька. — Ты ведь так много работаешь!..
Дадут… Догонят и еще дадут! Если эта история выплывет наружу, то его, в лучшем случае, выкинут из Системы с волчьим билетом… Хотя никто из коллег о таких перспективах не задумывается…
— Виталик, это просто блажь! Не дури ребенку голову! — Ира выскочила из гостиной уже в нормальном виде. Хотя она поправилась и красное платье морщило на талии. На ходу она рылась в сумке — то ли искала что-то, то ли проверяла.
— Нам нужна квартира! Если внесем аванс в течение месяца, мы еще попадем в дом на Озерной по условиям котлована! Потом за «квадрат» будут просить на двадцать тысяч больше!.. Так, я ничего не забыла?
Ирина остановилась, сосредоточенно посмотрела в пол. Подняла глаза и увидела Ульку.
— Ты еще не позавтракала! Нет, я так больше не могу!.. Виталик, ребенок из-за тебя опоздает в школу! У нее контрольная по русскому!
Она взглянула на часы, охнула и бросилась надевать пальто — она тоже опаздывала. Воронов старался не смотреть на жену. Сам не знал почему. Наверное, потому что Ирка — особенно утренняя Ирка, торопящаяся, ненакрашенная — слишком не похожа на Маргариту Коул. И проигрывает ей по всем параметрам. Как цветок репейника рядом с индийским лотосом.
— И никаких больше машин! Никаких щенков! Ни-че-го! Живо в школу, на рысях! Через дорогу осторожно! — бросила она на прощанье и убежала.
И сразу стало тихо. Улька взяла бутерброд, сползла со стула.
— Я тебя провожу через пустырь, — сказал Воронов, вставая.
— Ладно. Только не опоздай на работу, — сказала Улька серьезно. — Нам очень важно, чтобы ты был там на хорошем счету. Я ведь еще не решила ни одной загадки тысячелетия…
— Не беспокойся.
Они вышли на улицу, и здесь Улька вдруг заявила:
— У нас вчера информатика была, я нашла в Интернете сайт Иркутского радиотехнического института.
— Замечательно. Хочешь поговорить с этим… с Юрием Александровичем? — спросил Воронов.
— Не-а. Я просмотрела список преподавателей, там такого нет.
— То есть, как нет?
— Точно. Я это знаю, папа.
— Ну… Не страшно. Может, он просто не в штате, — предположил Воронов.
— А это что значит — не в штате?
— Значит, что у него основное место работы в другом институте, может, даже в другом городе. А в радиотехнический он приезжает читать лекции… Его приглашают туда.
— А-а. — протянула Улька.
— А может, он недавно только устроился. А сайт просто не успели обновить. Обычное дело.
Улька рассмеялась.
— Нет, папа, я думаю, его вряд ли возьмут туда читать лекции! — проговорила она, беря Воронова за руку. — Его даже в школу не возьмут. Он хороший, добрый. Только он ничего не понимает в дифференциальных уравнениях. И в теореме Ферма тоже.
— Но вы же два часа говорили с ним! — удивился Воронов. — О чем же вы говорили?
— Говорила в основном я. Он слушал. Спрашивал иногда. Мне было приятно, ведь в школе поговорить не с кем… Но он такой, как бы тебе сказать… Мне было жалко его, понимаешь? Взрослый дядька, а ничего не знает… К тому же он меня спас!
— Не может быть. Он называл уравнения какого-то Навье…
— Навье-Стокса. Я ему рассказывала про них.
— Значит, он никакой не преподаватель? И ты знала об этом?
— Ну, он мне ничего такого не говорил. Что он преподаватель и все такое. Сказал только, когда вас с мамой увидел. Я не хотела его стыдить, поэтому промолчала. К тому же он добрый. Он хотел найти тех хулиганов. В самом деле хотел…
Воронов нахмурился.
— Он мог оказаться мошенником, Улька. Нехорошим человеком.
— Я понимаю. Я думала, ты сразу поймешь, если это мошенник, — сказала она, подумав. — Ты ведь следователь… А ты его пригласил пить чай.
— Я не умею определять мошенников по виду, — сказал Воронов. — И по запаху тоже.
Пустырь закончился. Они вышли к дороге, за которой гастроном, и дальше, через дворы — школа. Улька остановилась, отпустила его руку. Потрогала ремень новой кожаной сумки, висящей на плече Воронова.
— Хорошая вещь, — сказала она. — Трус… Что тут написано?
— А?.. «Труссарди», — сказал Воронов рассеянно.
— Здорово. Мне нравится, когда дарят хорошие вещи, а не просто так… — Улька шмыгнула носом и сказала: — Ты за меня не беспокойся, пап. Все будет в порядке. Я уже почти взрослая!.. Я пойду, ладно?
Воронов не знал, что сказать. Он понятия не имел, что нужно было от его дочери этому загадочному «лжепреподавателю» Юрию Александровичу, к чему весь этот спектакль… Какой-то нехороший осадок остался, мутно было на душе.
— Ладно. Договорились. Я не буду беспокоиться, — сказал он и снова взял Ульку за руку. — Только сегодня я провожу тебя до самой школы.
— А как твоя работа? — забеспокоилась она. — Тебе ведь премию не дадут, если ты опоздаешь!
— Дадут, никуда они не денутся, — буркнул Воронов. — Ну-ка, прибавим шагу…
* * *
Мигунов был в новеньком спортивном костюме и красной футболке, на ногах — домашние тапочки.
— Выгляжу почти как человек, а, Виталий Дмитриевич? — сказал он радостно. — Это мне с воли прислали добрые люди… Вот спасибо им! Забыл даже, как это чувствовать себя в гражданской одежде…
Воронов вежливо улыбнулся в ответ.
— Там про «Неспящих» ничего нет? «Проснись, Россия», «Мигунов — супергерой» и все такое? — Он сделал вид, будто хочет рассмотреть что-то на его футболке.
Мигунов удивленно посмотрел на свою грудь и рассмеялся.
— Нет, это, видно, по другим каналам пришло! — сказал он. — Не знаю только, по каким. И холодильник, и телевизор — все оттуда, видимо… Анонимный благодетель.
Воронов знал этого благодетеля. И даже успел дважды встретиться с ним в неформальной, так сказать, обстановке. Кофе, по капле коньяку, ничего больше. Они просто разговаривали. Вдвоем. Но Воронов понял, что всерьез увлечен Маргаритой Коул. К добру это или к худу, но это так. А к Мигунову он испытывал что-то вроде ревности… пополам с признательностью. Поскольку именно благодаря ему он познакомился с этой женщиной.
— Вам повезло, — сказал он. — Другим заключенным такие подарки делают очень редко. Если они, конечно, не воры в законе… Может, вы — вор в законе, Мигунов? «Смотрящий» на «Огненном острове»?
— Нет, — Мигунов усмехнулся. — Там «Смотрящий» — полковник Савичев.
— Пожалуй, — серьезно согласился Воронов. — Вот и получит выговор за халатность. А может, и строгий!
Он провел очередной допрос, скрупулезно выясняя — на какой почве у Мигунова сложились неприязненные отношения с Блиновым, знали ли об этом представители администрации, просил ли он, чтобы их рассадили, как возникла драка.