Это было надуманно и немного глупо. Назаров сам сие прекрасно понимал. Ему вообще пузырек этот разнесчастный покоя не давал. Зачем преступнику кидать его под стол? Не легче ли было незаметно сунуть в карман Старикова? Подменить настоящие таблетки крысиным ядом? Гардероб не запирался. И даже не охранялся. Наверное, потому, что, кроме плаща именинника, там ничего не висело. Остальные приехали на машинах и были в костюмах. Только Козловский в свитере. Том же, что и сегодня.
– Я могу быть свободным? – спросил Аристарх у Назарова. – А то меня люди в ресторане ждут.
– Хорошо, идите. Только завтра я вас жду у себя. В одиннадцать сможете подъехать?
Козловский обреченно кивнул. Он не мог себе позволить открыто конфликтовать со стражами правопорядка, да еще занимающимися раскрытием тяжких преступлений. Ему за границу уезжать надо. Причем в скором времени. А ведь могут и не выпустить!
Распрощавшись с майором, Козловский направился к машине, забрался в нее.
– Не знал, что нанимаю на работу болтуна, – сказал он, усевшись.
Водитель понял, о чем речь. Хмуро глянув на Аристарха в зеркало, буркнул:
– За молчание деньги платят. Мне никто не платил.
Аристарх понимал, что от временного работника другого ждать не приходится, и больше ничего не сказал. Только скомандовал:
– Поехали.
Пока добирались до «Черного замка», Аристарх думал, чем рискует и стоит ли продолжать выгораживать Лею. Если начнут копать, могут выяснить, что он знает ее очень хорошо. И позавчера он не салфетку ей сунул, а бумагу с номером своего домашнего телефона, черкнул его, выбежав из зала. И Лея звонила ему, чтобы пригласить на встречу в «Эйфелеву башню». Они просидели там столько времени, сколько шапочно знакомые вдвоем не проводят.
«Станет совсем жарко, расскажу Назарову все!» – решил Аристарх и отбросил мысли о своей давней подруге. А через десять минут они приехали.
В зале ресторана было так же темно, как в средневековом замке. Три бра в форме факелов, что освещали помещение, давали очень мало света. Однако Аристарх смог рассмотреть группу тех, к кому собирался присоединиться. Как это ни странно, он, с детства страдающий близорукостью, стал довольно неплохо видеть. Еще три года назад он носил очки с диоптриями минус пять, сейчас же обходился совсем без них. Нет, его зрение не стало идеальным только потому, что он сменил свой сумасшедший образ жизни (пьянки, курение, обжорство, бессонные ночи, работа на износ, многие часы за монитором, стрессы, недомогания из-за хронической усталости) на тот, который называют здоровым. Но оно заметно улучшилось. А когда Аристарх начал делать зарядку для глаз, зрение выправилось до минус полутора. При таком многие обходятся без очков. Так поступал и Козловский. Только садясь к компьютеру, их надевал, но в последнее время это делал нечасто.
Аристарх двинулся к столу, за которым восседали его знакомые. Первым в глаза бросился, естественно, Саврасов. Он возвышался над остальными минимум на голову. Штайманы же доходили Виктору только до плеча.
– Все нормально? – спросил у подошедшего Аристарха Андрей Седаков.
До этого он о чем-то шушукался с Саврасовым. Козловский знал, что они давние друзья, и очень этому удивлялся. Оба самоуверенные, сильные, властные, истинные лидеры, и как умудряются ладить? Ему думалось, что те, кто находится на вершине, не важно, какого мира: искусства, политики, бизнеса – всегда одиноки. У них, конечно, есть семьи, родители, жены, дети, приятели, но настоящих друзей, увы, нет…
У него не было!
У Лаврентия Кондрашова тоже.
А вот у Саврасов был Седаков.
А у Седакова – Саврасов.
Неужели один другому не завидует? Виктор успешнее в делах. Андрей – в личной жизни. У него жена, два пацана. И любовницы, как он слышал, появляются не реже, чем у холостяка Виктора. Неужели он не завидует другу Седакову? А тот, в свою очередь, не переживает из-за того, что у его друга Саврасова еще все впереди, и жены, и дети, и он может выбрать любую или не выбирать никого, чтобы не брать на себя лишнюю ответственность?
– Аристарх, ты чего молчишь? – забеспокоился Седаков, не получив ответа на свой вопрос. – Нормально все?
– Да, все хорошо.
– Что от тебя нужно было Назарову? – осведомился Лаврентий.
– Так… Поговорили.
Больше ему вопросов не задавали. Но Кондрашов, Саврасов и Седаков будто бы знали, о чем с ним разговаривал майор. Что Аристарха не сильно удивило. Сам он еще некоторое время назад обязательно бы поручил кому-то из своих людей докладывать обо всех результатах расследования.
– Вы уже заказали? – обратился к присутствующим Козловский.
– Да, – ответил Кондрашов. – Вот тебе меню оставили, смотри. – Он протянул ему кожаную папку с наименованиями блюд и ценами.
Аристарх пробежал глазами по меню. Тут выбор оказался даже шире, чем в изысканных ресторанах. Гарниров масса: и картошка, и рагу овощное, и тушеная капуста, и фасоль. Аристарх заказал последнюю (официант несколько раз переспросил: вам с чем-то или просто фасоль?), да еще салат овощной и хлеб. Как ни был хорош индийский, запеченный в печи «тандури», родной российский Козловскому нравился больше.
– А мы тут старика вспоминаем, – сказал Седаков, зачерпнув ложку солянки. Ему единственному принесли что-то из еды. – Стараемся добрым словом, но пока не очень получается…
– Я ему благодарен, – подал голос Саврасов. – И ничего гадкого про него сказать не могу. Человек сложный, но не более того.
– А я могу, – подал голос Самик Штайман. Брат тут же зыркнул на него. Да так гневно, что все заметили. Однако Самуил продолжил как ни в чем не бывало: – Он девочку одну, студентку свою, до самоубийства довел. Ее чудом с того света вытащили.
– Что за девочка? – спросил его брат.
– Я не знаю, кто она. И сейчас она, конечно, не девочка. За полтинник, наверное, барышне. Но когда я учился, у нас ходила эта страшная история про самоубийство. Будто Стариков в нее втрескался, всячески ее домогался. Естественно, пользовался служебным положением. Пугал, что если она не ответит ему взаимностью, он завалит ее на первом экзамене. И завалил ведь! Сказал, если перед пересдачей она не согласится с ним на свидание, то вылетит из академии. Девушка не выдержала давления и… вскрыла себе вены!
– Я об этом не слышал, – заметил Саврасов. – Его не пытались привлечь к ответственности?
– Точно сказать не могу, не знаю. Но подозреваю, что Стариков вывернулся. У девушки наверняка не было доказательств. И все просто решили, что она хочет отомстить тому, кто поставил ей «неуд» на экзамене.
– Стариков всегда был на хорошем счету, – припомнил Седаков. – Человек – говно, а преподаватель хороший. Знающий, преданный делу, дисциплинированный. Он ведь даже за все время работы на больничный ни разу не ходил. При том что язвенник.