Диана. Моя Диана. Это не мог быть никто другой, кроме нее. Это она поместила яд под сиденье. Они с Граафом действовали сообща.
— Я хотел сесть и увидел, что из-под сиденья торчит эта иголка, — сказал я и протянул ей резиновый шарик.
Она подошла и осторожно взяла у меня орудие убийства. Осторожность ее уличала.
— Какое счастье, что ты не сел на нее, — сказала она, рассматривая вещицу. — Что это вообще такое?
О нет, она играет очень профессионально!
— Да не знаю, — сказал я небрежно. — А зачем ты пришла?
Она посмотрела на меня, рот ее приоткрылся, и какое-то мгновение я видел перед собой совершенно пустое, отсутствующее лицо.
— Я…
— Да, милая?
— Я лежала в постели и услышала, как ты спустился в гараж, но не услышала, как отъезжает машина. И решила, естественно, что что-то стряслось. И испугалась, конечно.
— Да что стряслось — какая-то иголка, и все, милая.
— Такие иголки могут быть опасны, любимый!
— Неужели?
— А ты что, не знаешь? СПИД, бешенство, всякие вирусы и инфекции.
Она сделала шаг ко мне, я узнал эти движения, смягчившийся взгляд, вытянутые губы — она собиралась обнять меня. Но не обняла, что-то остановило ее — наверное, что-то в моем взгляде.
— Ах да, — сказала она, посмотрела на резиновую капсулу и положила на верстак, которым я никогда не пользовался. Потом стремительно подошла, обвила меня руками, чуть наклонившись, чтобы сократить разницу в росте, прижалась подбородком к моему горлу и провела левой рукой сквозь мои волосы.
— Мне немножко страшно за тебя, понимаешь, сокровище мое?
Казалось, меня обнимает чужой человек. Все в ней переменилось, даже запах. Или это был его запах? Пахло отвратительно. Ее рука, ходя туда-сюда, делала массирующие движения, словно она мыла мне голову, словно ее восхищение моими волосами именно в этот миг достигло нового пика. Мне захотелось ударить ее, всей ладонью, наотмашь. Чтобы ладонь ощутила соприкосновение, хлопок кожи о кожу, прочувствовала боль и шок.
Вместо этого я закрыл глаза и позволил ей заниматься этим дальше, массировать меня, смягчать, обихаживать. Пожалуй, я тяжело болен.
— Мне пора на работу, — сказал я, когда понял, что конца массажу не предвидится. — Приказ о назначении должен быть готов к двенадцати часам.
Но она все не отпускала, и под конец мне пришлось высвободиться из ее объятий. Я заметил, как в уголке ее глаза что-то блеснуло.
— Что такое? — спросил я.
Но она не ответила, только покачала головой.
— Диана…
— Счастливо тебе, — шепнула она чуть дрогнувшим голосом. — Я люблю тебя.
И вышла.
Мне хотелось броситься следом, но я остался стоять. Утешать своего убийцу — какой в этом смысл? И какой вообще смысл теперь хоть в чем-то? Так что я уселся в машину, протяжно выдохнул и глянул на себя в зеркало заднего вида.
— Это надо пережить, Роджер, — прошептал я. — Собраться и пережить.
И я запихнул Рубенса обратно под обивку, застегнул ее, завел мотор, услышал, как позади опустилась дверь гаража, выпрямился и медленно поехал вниз по петляющей дороге в сторону центра.
Машина Уве стояла метрах в четырехстах от нашего гаража. Да ради бога — она может тут простоять не один месяц, до самого снега и снегоуборочной техники. Больше меня огорчало наличие трупа у меня в багажнике — от него надо как-то отделаться. Я призадумался. Парадокс: моя осторожность в общении с Уве Чикерюдом принесла свои плоды именно теперь. Как только я выгружу куда-нибудь этот труп, никто не найдет между нами никакой связи. Но вот куда мне его выгрузить?
Первой мыслью была мусоросжигалка в Грёнму. Упаковать труп во что-нибудь, потом подъехать к мусоросжигательной печке, открыть багажник и вывалить труп прямо на скат и вниз, в искрящееся море огня. Недостаток у этого плана был тот, что рядом могут оказаться другие мусоровозы, а также персонал самой мусоросжигалки. Может, сжечь его самостоятельно в каком-нибудь укромном местечке? Но человеческое тело горит довольно плохо, я читал, что в Индии такое огненное погребение занимает в среднем два часа. А если вернуться в гараж, когда Диана отправится к себе в галерею, и наконец воспользоваться верстаком и электролобзиком, подаренным мне тестем на Рождество без всякой задней мысли? Порезать труп на куски нужного размера, положить каждый в полиэтиленовый пакет, туда же пару камней, — и утопить пакеты в сотне разных лесных озер в окрестностях Осло? Я постучал кулаком себе по лбу. Порезать на куски, как я это себе представляю? Во-первых, я что, сам не видел в сериале «Место преступления», как работает следствие? Там капля крови, тут след зубца, указывающего на электролобзик тестя, — и меня взяли. Во-вторых, зачем напрягаться и уничтожать труп? Почему не найти какой-нибудь пустынный мостик и не столкнуть бренные останки Чикерюда с парапета? Труп, возможно, всплывет и будет найден — ну так и что же? Меня ведь ничто не связывает с убитым, я никогда не знал никакого Уве Чикерюда и даже не знаю точно, как пишется слово «курацит».
Выбор пал на Маридален. Ехать до этой деревушки всего минут десять, в тех местах полно всяческих озер и речек и довольно мало народу, во всяком случае в первой половине дня. Я позвонил Иде-Оде и сказал, что сегодня буду попозже.
За полчаса я проехал несколько миллионов кубометров леса и два Диснейленда, расположенных в неприлично тесном соседстве со столицей Норвегии. И вот на одной из боковых гравиевых дорожек я нашел мостик, который искал. Я выключил мотор и подождал минут пять. Ни людей, ни машин, ни домов поблизости видно не было, никаких звуков, кроме послышавшегося пару раз леденящего птичьего крика. Ворон? Кто-то черный, во всяком случае. Такой же черный, как эта неподвижная и таинственная водяная гладь всего в метре от деревянного мостика. Отлично.
Я вышел и поднял крышку багажника. Уве лежал в той же позе, в какой я его туда запихнул, лицом вниз, руки вдоль тела, тело изогнуто так, что зад торчит кверху. Я в последний раз огляделся по сторонам, чтобы удостовериться, что я один. Затем последовал бросок. Быстрый и точный.
Всплеск, раздавшийся, когда труп коснулся поверхности воды, оказался на удивление тихим, лишь легкий всхлип, словно озерцо решило стать моим сообщником в этом темном деле. Облокотившись на парапет, я смотрел на эти тихие, непроглядные воды. И думал, что мне делать теперь. И пока я думал, я вдруг увидел, как Уве Чикерюд поднимается мне навстречу: зеленоватое лицо с вытаращенными глазами, всплывающий мертвец с тиной во рту и водорослями в волосах. Я успел подумать, что нужно бы принять виски, чтобы успокоить нервы, когда лицо поднялось над поверхностью воды и приблизилось ко мне.
Я закричал. И мертвец закричал, хриплым голосом, словно в воздухе вокруг не осталось кислорода.
Тут он опять исчез — опять его поглотила черная вода.