Я взглянул на часы. Прошло четыре минуты после срабатывания тревоги и, по-видимому, три после того, как из «Триполиса» позвонили в полицию. Там, в свою очередь, позвонили в группу «Дельта», как полагается в случае вооруженного нападения. Той надо еще собраться. Потом доехать из центра до Тонсенхагена. Надо думать, первые полицейские машины появятся тут не раньше чем через четверть часа. Из семнадцати патронов в магазине Грааф отстрелял только два.
— Я пошел, Клас, с твоего позволения, — сказал я и открыл окно у изголовья кровати. — У тебя есть последний шанс. Подними пистолет. Если сможешь убить меня, то сможешь потом и «скорую» вызвать.
Он уставился на меня пустыми глазами. Ледяной ветер ворвался в комнату. Определенно наступила зима.
— Давай, — сказал я. — Что тебе, вообще говоря, терять?
Видимо, эта логика смогла пробиться в его оглушенный шоком мозг. И быстрым движением, гораздо быстрее, чем это представлялось возможным при его ранах, он кинулся на пол и схватил пистолет. Град пуль из пистолета-пулемета, свинец, этот мягкий, тяжелый, ядовитый металл, взметнул щепки паркета между его ног. Но прежде, чем автоматная очередь ударила снова, полоснув по груди, пройдя сквозь сердце и изрешетив оба легких, он успел сделать выстрел. Одиночный выстрел. Его звук эхом отдался от стен. И снова наступила тишина. Мертвая тишина. Только негромкое гудение ветра. Немое кино завершилось немым кадром, застыв на морозе, проникшем в комнату.
И кадр этот был безупречен.
Музыкальная заставка информационно-дискуссионной программы «Вечерняя редакция» — простой гитарный перебор — рождал у зрителя скорее ассоциации с босановой, покачивающимися бедрами и разноцветными коктейлями, чем с сухими фактами, политикой и удручающими социальными проблемами. Скажем, с преступностью — темой сегодняшнего вечера. Музыкальная фраза была совсем короткой, потому что «Вечерняя редакция» — передача серьезная, где говорят по существу и стремятся проникнуть в суть проблемы.
Наверное, поэтому в начале программы камера, висящая на операторском кране в «Студии-3», показала всех участников обсуждения сверху, а потом стала медленно опускаться, замерев крупным планом на ведущем передачи, Одде Г. Дюбваде. И тот, как обычно, оторвался в этот момент от бумаг и снял очки для чтения. Наверное, таков был замысел режиссера, наверное, он или она предполагали таким образом создать впечатление, что новости тут обсуждаются с пылу с жару, что Г. Дюбвад едва сам успел их прочесть.
У Одда Г. Дюбвада были густые, коротко остриженные волосы, седые на висках, и характерное сорокалетнее лицо. Он выглядел на сорок лет и в свои тридцать, и в пятьдесят. У Одда Г. Дюбвада была степень кандидата социологических наук, аналитическая, интеллигентная манера вести беседу и явные таблоидные задатки. Но не это, по-видимому, не это явилось решающим для руководства канала, когда оно выбрало именно его ведущим дискуссионной программы, а та работа, которую Одд Г. Дюбвад делал половину своей сознательной жизни в качестве ведущего новостей. Эта работа состояла большей частью в том, чтобы зачитывать готовые тексты с правильной интонацией и выражением лица, в правильном костюме и с правильным галстуком, и по-видимому, интонация, выражение лица и галстук Г. Дюбвада оказались до такой степени правильными, что обеспечили своему носителю более высокий уровень доверия, нежели любому другому ныне живущему обитателю Норвегии. А высокий уровень доверия — это именно то, что требуется тому, кто ведет программу типа «Вечерней редакции». Как ни странно, безупречности имиджа Одда Г. Дюбвада лишь поспособствовали его неоднократные признания, что он обожает свои рейтинги и то, что на редакционных совещаниях именно он, а не руководство канала продвигал наиболее коммерциализованные проекты. Одд Г. Дюбвад желал слышать от своих гостей высказывания провокационные и возбуждающие, а не всякие там сомнения, рассуждения и двоякие мнения, более уместные в газете.
На вопросы СМИ его неизменным ответом было:
— Стоит ли поручать дискуссии о королевской семье, приемных детях в гомосексуальных семьях и злоупотреблениях страховых компаний каким-то несерьезным деятелям, когда мы можем все это обсудить в «Вечерней редакции»?
«Вечерняя редакция» имела несомненный успех, а Одд Г. Дюбвад был звездой. То есть до такой степени звездой, чтобы после громкого скандала и не менее громкого бракоразводного процесса позволить себе жениться на одной из юных звезд женского пола с того же самого канала.
— На сегодня у нас две темы, — произнес он голосом, уже чуть вибрирующим от сдерживаемого предвкушения, проникновенно глядя с экрана. — В первой части программы мы подведем итоги одной из самых кровавых драм за всю историю Норвегии. После месяца напряженной работы полиция утверждает, что сумела наконец свести воедино все нити так называемого «Дела Граафа». Оно включает в себя восемь умышленных убийств. Мужчина был задушен у себя на ферме в окрестностях Элверума. Четверо полицейских насмерть задавлены угнанным трейлером. Женщина оказалась застрелена у себя дома в Осло. Пока наконец главные действующие лица не застрелили друг друга в тонсенхагенском доме. Последний эпизод оказался, как известно, зафиксирован на видео благодаря тому что в доме имелась система автоматического наблюдения, и эти кадры за последние недели успели обойти весь интернет.
Тут Г. Дюбвад подбавил пафоса:
— Но мало того: в центре этой странной истории оказалось всемирно знаменитое полотно Питера Пауля Рубенса. Картина «Охота на калидонского вепря» исчезла после Первой мировой войны и считалась безвозвратно утраченной. Пока наконец четыре недели тому назад не обнаружилась… — Г. Дюбвад даже запнулся от восторга: —…в норвежском деревенском туалете!
Здесь Одд Г. Дюбвад был вынужден сделать промежуточную посадку, прежде чем снова взмыть в воздух.
— У нас в студии сегодня гость, который поможет нам подвести некоторые итоги этого нашумевшего дела. Бреде Сперре…
Г. Дюбвад сделал крохотную паузу, это сигнал режиссеру в аппаратной переключиться на вторую камеру. Оператор выбирает план в три четверти, и камера наезжает на единственного гостя в студии, высокого интересного блондина. Дорогой костюм публичного чиновника, рубашка с расстегнутым воротом, перламутровые пуговицы, все, вероятно, придумано стилистом из «ELLE», с которым Сперре трахается в полной — или почти в полной — тайне от всех. Теперь уж ни одна телезрительница не переключится на другой канал!
— Вы как сотрудник КРИПОСа вели расследование этой серии убийств. У вас за плечами почти пятнадцатилетний опыт полицейской работы. Случалось ли в вашей практике что-либо подобное?
— Все случаи разные, — сказал Бреде Сперре с небрежной самоуверенностью.
Не нужно быть провидцем, чтобы догадаться — память его мобильника сейчас окажется забита эсэмэсками. Женщина, проведавшая, что он холост, хотела бы попить кофе с интересным человеком, мать-одиночка, живет в окрестностях Осло, имеет машину и кучу времени на той неделе. Молодой парень, которому нравятся взрослые решительные мужчины. А кто-то сразу взял быка за рога и прислал свою фотку. Самую удачную: очаровательная улыбка, только-только от парикмахера, нарядное платье с соответствующим вырезом. Можно и без лица. Или без платья.