Не задерживаясь на втором этаже, хозяин и гостья спустились на первый этаж. Гостиная оказалась относительно небольшой, но очень уютной комнатой, в которой диваны и кресла были покрыты чехлами из мягкой бежевой ткани. Инкрустированный разными породами дерева столик для игры в карты или шахматы, множество живых цветов в горшках разной величины, камин со старинными бронзовыми подсвечниками и китайской вазой, красивая каминная решетка и несколько больших картин на стенах, огромный персидский ковер на полу и люстра с хрустальными подвесками, переливающимися всеми цветами радуги, — вот практически и все, что составляло интерьер гостиной.

— Это была любимая комната тети Джейн, — пояснил Майкл. — Здесь она за чашкой чая частенько обсуждала новости со своими приятельницами. И мы с ней подолгу просиживали в этой гостиной. Здесь я сохранил все в точности, как было при ней.

В столовой в глаза бросались высокие массивные буфеты из темного дерева и огромный камин, пугающе пустой, неприветливый и бесполезный в этот теплый летний вечер. Портьеры на окнах уже были задернуты, и комната освещалась бронзовой люстрой, висевшей на цепи над большим обеденным столом. Это очень напоминало помещение какого-нибудь средневекового замка. Правда, стены были украшены картинами, а не холодным оружием или охотничьими трофеями.

Стол стоял уже почти накрытый для ужина, и Мэри вдруг почувствовала, что проголодалась и готова даже съесть овсянку на воде, без соли и сахара. Чтобы не думать о еде, она стала рассматривать картины на стенах столовой.

В основном это были портреты — мужские и женские. Некоторые из них потемнели от времени, и краски на полотнах местами потрескались.

— Кто эти люди, — спросила Мэри, — и есть ли среди них твоя тетя Джейн?

— К сожалению, нет, — ответил Майкл. — Это мои прадеды и Прапрадеды. А вот это — самый старый портрет. — Он показал рукой на мужской портрет в тяжелой старинной раме. — Даже тетя Джейн не могла точно сказать, кто на нем изображен. А сама тетя осталась запечатленной только на фотографиях, да и то довольно старых, где она выглядит совсем молодой — я ее такой не знал.

Они вышли из столовой, и Майкл предложил:

— Пойдем, я покажу тебе кухню, а заодно выясним, когда будет ужин.

Кухня представляла собой довольно большое помещение, где старинная плита мирно соседствовала с современной электрической, а рядом с входом в подвал, где не только раньше, но и сейчас хранились многие съестные припасы, вина и пиво, стоял большой двухкамерный холодильник.

Разделочный стол был завален продуктами, из которых миссис Робинс вдохновенно создавала чисто английский ужин. На стенах висели открытые полки, уставленные разнообразной кухонной утварью, всякими банками и коробками с мукой, крупами, специями. В прозрачных емкостях темного стекла лежали сушеные травы и коренья. На плите, в кастрюлях и сковородках что-то аппетитно булькало и скворчало. Миссис Робинс, подняв крышку, что-то мешала в кастрюле ложкой с длинной ручкой.

— Алхимическая лаборатория в действии, — прокомментировал Майкл то, что они увидели в кухне.

— Ужин скоро будет готов, осталось совсем немного, — сообщила миссис Робинс.

— А можно что-нибудь попробовать? — с надеждой спросил Майкл, который, видимо, как и Мэри, уже испытывал чувство голода.

Мэри про себя обрадовалась, что сейчас им перепадет по кусочку чего-нибудь, все равно — чего, но их с Майклом ожидания не оправдались. Миссис Робинс стоически отказала им.

— Я не могу дать то, что еще не готово. К тому же не стоит перебивать аппетит, — наставительно заявила она.

За спиной у миссис Робинс Майкл и Мэри понимающе переглянулись. Майкл даже развел руками, мол, ничего не поделаешь, придется терпеть.

— В таком случае, дорогие дамы, — сказал он, — с вашего разрешения, я оставлю вас на некоторое время — спущусь в подвал за вином.

9

Оставшись наедине с Мэри, миссис Робинс, не переставая что-то помешивать на плите, заговорила тихо и быстро, как бы торопясь и стараясь успеть сказать девушке нечто важное, пока не вернулся Майкл.

— Как хорошо, что вы приехали, мисс Кейтл! Майкл просто светится от радости. Я давно не видела его в таком приподнятом настроении. Хотя, по правде говоря, он редко бывает хмурым и недовольным. У него хороший характер. И вообще, он — прекрасный человек!

Миссис Робинс приостановилась, думая, что эта серьезная девушка с большими умными глазами, которая ей понравилась с первого взгляда, как-то отреагирует на ее слова. Но Мэри, чувствуя, что самое интересное впереди, выжидающе молчала. И миссис Робинс не заставила ждать с продолжением своего рассказа.

— Мы знаем Майкла уже много лет. Когда умерла его родственница и он стал владельцем этого дома, он был еще студентом. В день нашего знакомства он сразу же настоял на том, чтобы мы не говорили ему «мистер Коллинз», а называли по имени. А еще он сказал, что только угроза голодной смерти может заставить его съесть овсянку и выпить чай с молоком. Поэтому, несмотря на все уважение к нашим традициям, он просил исключить из его меню эти блюда.

Вспоминая это, миссис Робинс неодобрительно покачала головой.

— Он был тогда очень молод, переживал конфликт с семьей и старался выглядеть самостоятельным и независимым. Нам с мужем тогда казалось, что он не сможет здесь прижиться или навсегда останется чужаком. Но мы, к счастью, ошиблись.

Миссис Робинс тепло улыбнулась своим воспоминаниям.

— Пожилые дамы Лоуфилда любят за чашкой чая обсуждать местные новости, а заодно поговорить о нравах молодежи. Вначале они недоверчиво и настороженно относились к Майклу, а сейчас все говорят о нем с большим уважением и гордятся соседством с известным ученым. Майкл подарил нашей библиотеке свои книги.

Мэри подумала, что две книги — сейчас Майкл работает над третьей — и десятка полтора статей в журналах — это еще не слишком большая известность в научных, а уж тем более — в широких общественных кругах. Видимо, миссис Робинс из местного патриотизма несколько преувеличила научные заслуги Майкла. Хотя, может быть, в среде археологов его имя действительно известно — Мэри не очень в этом разбиралась. Но ей нравилось, что миссис Робинс так тепло и сердечно и с такой гордостью говорит о Майкле. Ей также было приятно, что в Лоуфилде к нему хорошо относятся.

Тем временем миссис Робинс продолжала:

— А еще Майкл в нашей школе каждый год обязательно проводит урок истории, рассказывая детям, как жили наши далекие предки и как ученые узнают об этом благодаря археологии. Он стал совсем англичанином. Он даже избавился от своего американского говора. Вы заметили?

Мэри утвердительно покивала головой, немного — самую малость — покривив душой.

Между тем миссис Робинс со вздохом проговорила:

— Но я считаю, что он слишком много времени и сил отдает науке и очень мало внимания уделяет личной жизни. В его возрасте пора бы уже задуматься о семье.