– А что вы вдруг стали звонить? – уточнила я. – Я же тебе отзвонилась, что доехала.
– Нам стали обрывать телефон, – сообщила мама. – Твои ученики. Родители учеников. Директриса. Сюжет уже прошел по каким-то каналам. Там вы двое, девочки, и Ник Хаус.
Мама взглянула на часы.
– Ксения, у тебя телевизор работает? Сейчас как раз очередной выпуск должен быть.
– Не знаю, – ответила Ксения. – Я не включала.
Но телевизор работал. С ним явно не проводили никаких манипуляций, как в квартире депутата.
Сообщение о нашем вызволении заняло почти весь выпуск. Какие новости в воскресенье? А тут такое…
На самом деле показывали Ксению, меня и бегающего по квартире Ника с бронзовым божком. Мы с Ксенией счастливо улыбались в телекамеры и выгодно демонстрировали свои внешние данные, Ник требовал то американского консула, то домового. Камера лишь мазнула по Вове с Геной в рабочих комбинезонах, показала, как Иван Васильевич помогает спуститься по лестнице Агриппине Аристарховне. Лассе с Кириллом Петровичем ни разу не мелькнули в кадре. Шедевр, как мы знали, исчез раньше, но это было понятно и объяснимо. Труп депутата не демонстрировали. Чтобы люди поняли, о ком идет речь, показали плакаты с рогами.
Мы переглянулись с Ксенией, потом поделились нашими сомнениями с моей мамой. Пусть со стороны взглянет на ситуацию.
– Нужно подумать, кому выгодно.
– Что именно? – уточнила Ксения. – Убийство депутата выгодно тем, кто торгует лесом. Актрису явно убили заодно. Оказалась не в том месте не в то время.
– А не может такого быть, что убийство депутата с любовницей и ваше заточение никак не связаны друг с другом? – высказала предположение мама. – Ваши знакомые… воры пришли туда, потому что в квартире никого не должно было быть. Я правильно поняла?
Я кивнула. Именно это говорил Вова. И Шедевр поэтому сквозь дымоход полез. Депутат с любовницей должны были находиться в каком-то загородном особняке, где их ждали в гости. Жена депутата с ребенком находится на заграничном курорте. То есть квартира должна была быть свободна.
Но депутат не успел уехать. А механизм был уже запущен. Квартира подготовлена.
Значит, нас собрали там по воле депутата? Это он проводил над нами этот эксперимент? И его сообщники решили довести его до конца.
– Навряд ли все, что с нами делали, можно было организовать без ведома хозяина, – заявила Ксения. – Ведь всех доставляли по очереди. Ну пусть по парам. А решетки не закрывались! Или те, кто это делал, знали, как их открыть. Значит, с ведома депутата.
– Опять возвращаемся к Лассе, – вздохнула я. Мне было неприятно думать, что он меня использовал, а я, как дура… А ведь он мне понравился…
– Значит, Лассе – сообщник депутата, – сделала вывод Ксения. – Он никакой не безработный финский алкоголик, а торговец лесом, партнер Верещагина.
– Или представитель конкурирующей фирмы, – сказала мама. – А убитый Юрки – партнер Верещагина.
Мы с Ксенией схватились за головы, которые пухли от версий.
– А ведь мы знаем фирму, в которой он клеит наклейки, – напомнила я Ксении. – Давай завтра после прокуратуры заедем туда. Адрес по «Желтым страницам» посмотрим или в Интернете. Компьютер у тебя в порядке?
Ноутбук оставался не тронут, Ксения быстро его включила, пошарила в Сети и нашла адрес фирмы, даже с планом. Она располагалась на одной из линий Васильевского острова.
– Мы скажем, что ищем Лассе, как товарища по несчастью, – продолжала я. – Не успели обменяться телефонами. А мы хотим все вместе собраться. Наверняка кто-то из фирмы смотрел сегодня телевизор. Пусть Лассе и не показывали, но мы-то с тобой чуть ли не во всех кадрах фигурируем!
– Я скажу, что хочу пригласить его в свою программу, – заявила Ксения.
– Про программу лучше не надо, – покачала головой я. – А если он по какой-то причине не хочет «засвечиваться»?
– Скажете, что хотите пригласить его на русские пироги, – подсказала мама. – На настоящую русскую кухню. Если он там в самом деле работает, вам дадут телефон. Или – в самом худшем случае – подтвердят, что он там все-таки работает. А это уже немало.
Мы с Ксенией кивнули и наметили на завтра план действий. С утра восстанавливаем SIM-карты, потом в прокуратуру, потом на Васильевский, потом в телецентр. Ксения будет искать кадры, где она снята в различных драгоценностях, а со мной снимут расширенное интервью. Она уже договорилась.
– А дача? – робко напомнила мама. – Ты же в отпуске, Мариночка. Тебе отдохнуть надо. А то почти месяц в Англии, теперь вот это все…
– Вы что, не хотите, чтобы ваша дочь денег заработала, да еще и прославилась? Вернее, она уже прославилась, так этот шанс нужно использовать! – закричала Ксения. – Что она не видела на вашей даче? А на огород тетю Свету выпустите. Она явно способна его лучше любого трактора вспахать. Марина, хватайся за шанс, который тебе дала жизнь! Ты фотогенична. Это поняли все журналисты. Значит, можешь сниматься в рекламе. Значит, тебя сейчас можно сделать телеведущей какой-то передачи.
– Но Марина же работает в школе…
– Значит, я уволюсь из школы, – сказала я. – Уж туда-то я всегда смогу вернуться.
– Вообще-то правильно, – вздохнула мама. – Используй шанс, которого не было у меня. Я своими не пользовалась.
Мама вздохнула. Я подсела к ней, обняла, сказала, что на дачу обязательно приеду, чтобы помочь на огороде. И вообще не нужно на нем так убиваться.
– Ксенечка, вы только не оставьте Мариночку, – всхлипнула мама. – Чтобы она не оказалась у разбитого корыта…
Ксения очень внимательно посмотрела на нас обеих.
– Во-первых, мне это выгодно. Мои знакомые рекламщики и телевизионщики будут мне обязаны. Во-вторых… – Ксения в задумчивости посмотрела в окно, прикусила нижнюю губу. Мы с мамой молчали. – Во-вторых, я позвонила тебе, Марина, потому что мне больше звонить было некому. Я сегодня это поняла.
– Но ты же сама говоришь, что тебе обрывали телефон, и поэтому ты его выключила!
– Стервятники обрывали. Охочие до сенсации журналюги. Им на меня плевать! На мои чувства плевать! А после того, как завтра пройдет сюжет о том, что у меня украли драгоценности, они все будут слюни пускать! Увидите: во всех газетах в красках распишут, как меня обокрали. Это будет смаковаться, как самое любимое лакомство! Я живу в мире змей, пираний и гарпий. Мы все улыбаемся друг другу, но друг друга ненавидим. Все всем завидуют – хоть чему-нибудь, и радуются провалу, промаху, неудаче других. Кого я могла к себе пригласить сегодня? Когда мне страшно здесь оставаться одной? А никого! Я была бы счастлива, если бы тут была мама со своими богомолками. Теперь я ее понимаю. Она ушла в религию, потому что не смогла больше жить в том мире, где живем мы с отцом. И этот мир мне до недавнего времени нравился… Блеск, тусовки, вечерние платья и драгоценности, роскошные курорты, но за всем этим – пустота. Друзей нет. Чувств нет. Кроме ненависти и зависти, конечно, – быстро добавила Ксения. – И еще тоски… Кругом фальшь, лицемерие.