– Мне тоже не понравился этот твой фильм. “Плющиха”, надо же, полное дерьмо!
Я вздрогнула и затравленно оглянулась. Лева стоял на пороге кухни, скрестив руки на груди.
– А вообще, ты сегодня звезда. Про тебя еще в двух газетенках. Наверное, и по ТВ, но я ТВ не смотрю… Но я рад, что ты осталась жива.
– В каком смысле? – выдавила из себя я, мой голос показался мне чужим и далеким.
– В самом примитивном, биологическом… Воды?
– Обойдусь.
– Слушай, мне совершенно безразлично, что произошло. Я этого не знаю и знать не хочу. Но, надеюсь, ты знаешь, что делаешь.
В полном молчании я налила стакан водки и выпила его, не закусывая.
– Э-э, мать, так ты сопьешься. – Лева мягко отобрал у меня стакан. – А у нас завтра с утра биохимический анализ крови. С Владом я договорился. Так что завтра во второй половине дня поступаешь в его полное распоряжение. Благодари Бога, что есть еще такие люди в советской стране.
Я встала и на нетвердых ногах вышла в коридор – мой рюкзак сиротливо лежал под вешалкой. Я развязывала шнурок, прислонившись лбом к старым пыльным обоям. Шнурок не поддавался, и тогда я начала рвать его зубами.
Еще не поздно все остановить – открыть дверь и уйти по-английски. Сдаться первому же милицейскому патрулю…
Наконец шнурок распустился. Я достала аккуратно сложенные в банке пачки долларов и вернулась на кухню.
– Это что? – заинтересованно спросил Лева.
– Благодарю Бога, – я пододвинула деньги Леве. Лева окинул их хозяйским глазом, потеребил подбородок и вкрадчиво произнес:
– Забыл тебе сказать… Сумма увеличивается еще на две тысячи. Это такое. Надбавка за риск. Согласна?
Я молча встала, вытащила из рюкзака еще несколько пачек и швырнула их через стол Леве.
* * *
…Коллодийная повязка – вот как это называлось. Белый посмертный слепок, похоронивший под собой бывшее лицо. Кокон для будущего лица.
"Ничего страшного, – сказал Влад, спокойно-ироничный, как Господь Бог накануне первого дня творения, – считай, что это просто гипс. Но лучше – фиксирует жестко и при этом думать не мешает. Подумать-то есть о чем?"
Думать – сейчас мне хотелось этого меньше всего. Я лежала на абсолютно стерильной койке, в маленькой комнатке рядом с операционной на даче Влада. Меня привез сюда Лева вместе с анализами крови и тремя снимками – профиль, анфас, проекция снизу. Снимки были еще влажными.
– Если убрать последний, – развязно пошутил Лева, – фотографам из правоохранительных органов будет меньше работы… Впрочем, все это меня не касается.
Слишком часто он об этом говорил…
Дача Влада была ничем не примечательным стандартным особнячком в ряду таких же особнячков где-то на задворках Крюкова.
У двухэтажного кирпичного дома Лева нетерпеливо посигналил, и ворота автоматически открылись. Мы мягко въехали на территорию, сопровождаемые настороженным птичьим глазом видеокамеры.
Влад уже ждал нас на крыльце – жесткий, поджарый, подзадержавшийся в районе тридцати пяти.
Мужчины молча пожали друг другу руки. Влад взял снимки и углубился в них, насвистывая какой-то легкомысленный мотивчик.
– Это она, – представил меня Лева, – привез, так сказать, ману проприа [1] .
– Манус манум лават [2] , – меланхолично ответил Влад, равнодушно скользя по мне взглядом, – идемте.
– Что он сказал? – шепотом спросила я у Левы, когда мы поднимались на второй этаж.
– Мойте руки перед едой. Помешан на чистоте, а так – прекрасный парень.
…Маленькая комната на втором этаже оказалась настоящей операционной. Стерильная чистота, новенькое оборудование, в углу, у окна, – компьютер.
Некоторое время Влад внимательно изучал снимки и результаты анализов.
– Отличная кровь, с такой только в космос запускать, не глядя… Менструации нет? – наконец спросил он у меня.
– Нет, – страшно покраснев, промямлила я.
– Ну, тогда сегодня и приступим. Сассистируещь? – насмешливо обратился он к Леве.
– Увы! – Лева развел руками. – Сдал дела.
– Не сомневался, потому и Витьку вызвал, – Влад пожевал тонкими губами, – а мог бы… Мог бы отработать, старый ленивец! Экс унгве леонем [3] !
…На мониторе возникло лицо. Мое лицо.
– Ну, будем подбирать новый фасад. Не возражаешь? – вопрос был адресован мне.
И спустя секунду рядом с моим стилизованным лицом появились контуры никому не принадлежащей человеческой маски.
Несколько минут рассеянно менялись губы, глаза, нос, очертания скул.
– Ну как? – спросил Влад. – Такое подойдет? Я молчала. Мне было решительно все равно.
– Мне все равно.
– Господи, кого ты мне привез? – Влад впервые заинтересованно посмотрел на меня. – Поразительное равнодушие к собственной судьбе!
– Влад, дай девочке шанс, – вступился за меня Лева, – пусть выйдет замуж за аргентинского мучачо и будет счастлива.
Комбинации изменились еще несколько раз.
– Вот это годится! – наконец изрек Влад. – Аурэа мэдиократос [4] . Не вызывающе, но с изюминкой. Дикси [5] .
– Ну что ж, – согласился Лева, – в этом чувствуется неплохо прожитая жизнь. Ты как думаешь, девочка моя?
…Теперь на мониторе было женское лицо, которое, возможно, воплотится во мне. Но сейчас оно ничего не говорило, оно было далеко от меня: краешки век, чуть приподнятые к вискам, – кто-то из далеких предков компьютерного лица согрешил с тонкокостными тайцами; чувственные губы, чуть припухшие, – кто-то из далеких предков компьютерного лица согрешил с лоснящимися мулатами; нос – нос прапраправнучки древней римлянки, изнасилованной гуннами… У этого лица было много предков, и все они грешили, грешили, грешили.
Но и я была не без греха – значит, мы обязаны были поладить.
– Я согласна, – сказала я.
– Влад гений, чертяга! – расчувствовался Лева. – За мизерную сумму сделает тебя Нефертити по случаю. И грудь заодно подправит. Так что, когда будешь выходить замуж за миллионера, пришли ему корзину роз.