– Ничего интересного для вас мы сегодня не засняли, – заметила я. – Вот на диктофон…
– Это ты так думаешь, – перебил Виталя и сказал, чтобы я завтра оставила копию записи рассказа о кладе Татьяне. Он заедет в течение дня. Сегодня ему уже лень ехать в город – Иван Захарович с помощниками проживает в загородном особняке на берегу Финского залива.
– Не хочет с тобой встречаться. Небось рана на сердце еще не зажила, – хмыкнула Татьяна после того, как я повесила трубку.
– Да какая рана на сердце! – воскликнула я. – Ты помнишь, как мы с ним ругались? Вообще я думаю, что если бы мы просто встречались раз в неделю, то, не исключено, встречались бы до сих пор…
– Если бы да кабы…
– Вот именно. Будем жить настоящим временем.
– Я что-то не заметила, чтобы в настоящем времени у тебя какой-то мужик намечался. Все работаешь.
– Чья бы корова мычала! Я хоть все время по разным местам мотаюсь, людей все время новых вижу, а ты дома со змеями сидишь, ни с кем вообще не встречаешься!
Мы посмотрели друг на друга и вздохнули. Личная жизнь у нас обеих никак не устраивалась.
– Вот и съездим на Север, развеемся… – мечтательно сказала Татьяна.
– Ты думаешь, там мужики будут?
– Насчет мужиков не знаю, а вот приключения будут. Разве мы с тобой куда-то ездили без приключений?
Мы с Татьяной расхохотались.
XVII век
К вечеру гроб уже стоял на подводе, запряженной тройкой крепких лошадей. Старая нянька обратила внимание, что Герасим еще и над подводой поработал, укрепил ее. Да, конечно, дорога им предстоит дальняя, подвода надежная должна быть. Герасим, конечно, все починит, если что в пути сломается, но все равно следовало все тщательно проверить перед отъездом.
Все в доме попрощались с молодым Алексием, словно его должны были вот-вот в землю опустить, потом сам хозяин дома отнес отрока во двор, уложил в гроб, и Герасим принялся его забивать.
Старая нянька задумалась, а почему мальчика не положили в гроб в доме? Он бы должен был уже в нем лежать в горнице, где прощание проходило. И забивать должны были там…
В те годы обычно хоронили поутру, у церкви, богатых и знаменитых погребали в самой церкви. Потом ставили крест деревянный и поминали кутьею над могилой.
На этот раз кутьею поминали в доме, хотя ее приготовили правильно – три части вареной пшеницы и одна часть гороха, бобов и чечевицы, подсластили медом. И пять восковых свечей в нее поставили зажженных – две за упокой умерших, три – за здравие живых.
Но не так, не так должно все быть… Негоже непогребенного везти в дальние края…
На следующий день на работе не произошло ничего интересного, то есть необычного. Мы с Пашкой засняли одно ДТП и одну бытовуху в огромной коммунальной квартире. Я также позвонила в квартиру второго убитого в бане бизнесмена, помня, что следует рассматривать все версии. Ведь могли убивать и его, а спортсмена и владельца спортивных магазинов убили заодно, и клад к убийству не имеет никакого отношения.
К телефону подошла женщина, представившаяся теткой покойного – после того, как представилась я. Она сказала, что все на похоронах, а она готовит поминальный стол. Ни у кого в семье никаких версий убийства не было, как, впрочем, и у милиции. Тетка предложила мне звонить не раньше чем через неделю, когда все немного отойдут, девять дней к тому времени уже справят, и кто-то со мной побеседует. Может, к тому времени и милиция что-то конкретное сказать сможет. Я ее поблагодарила и распрощалась.
Следующим у меня в программе значился владелец сувенирных лавок Генрих. Вдова убитого спортсмена предоставила мне все имевшиеся телефоны, более того, я отыскала лавки Генриха в «Желтых страницах». Его мобильный был выключен или находился вне зоны действия сети, по рабочему никто не отвечал. Я позвонила во все лавки и, не представляясь, выразила желание встретиться с Генрихом Эдуардовичем. Везде мне очень вежливо отвечали, что директора сейчас нет, а когда будет – неизвестно. На вопрос, в городе ли он, я получала неизменный ответ: «Не могу сказать».
Может, ушел в подполье после убийства друга Николая Свиридова? Может, решил, что кто-то охотится за кладом и до него доберется? А человек, побывавший в местах не столь отдаленных, должен предпринимать дополнительные меры предосторожности – если пребывание в этих самых местах его чему-нибудь научило. Похоже, Генрих решил подстраховаться. Но мне-то от этого не легче!
За кладом ездили еще два брата из-под Смоленска. Но посещение Смоленска и его окрестностей пока в мои планы не входило. Если потребуется, туда Иван Захарович кого-то из своих подчиненных пошлет. Я считала, что оттуда не смогу привезти никакого репортажа, да и нового от сержанта с братом ничего не узнаю, – если только какие-то мелкие детали. Конечно, сержант привез крест и какие-то женские украшения из тайника в старой могиле, но снимать для показа их народу я не собиралась. Более того, не хотелось никак подставлять сержанта перед органами – парень и так натерпелся, и не по своей вине. Пусть найденное добро будет ему хоть какой-то наградой за испытания.
Но, может, в Новгородскую область съездить? К матери и сестре погибшего солдатика? Послушать, что им рассказали? За день с Пашкой обернемся. С другой стороны, этих женщин тем более подставлять не хотелось. Всегда найдутся желающие наложить лапу на чужое богатство. Им явно нужны деньги, любые. А раз Генрих сказал, что эти вещи не представляют особой ценности…
Кстати, а если представляют? Вещи-то старинные. Неужели их можно продать только по цене золотого лома? Да, такие серьги сейчас никто не носит. Но древность, историческая ценность, своеобразная работа, необычный для нашего времени дизайн… По-моему, все это должно увеличивать цену.
Я позвонила Витале и спросила, консультировались ли они с кем-то из ювелиров или мастеров по антиквариату по поводу заснятых нами с Пашкой серег. Они очень дорогие или нет?
Виталя пригласил нас с Татьяной на ужин в особняк Ивана Захаровича Сухорукова. На какие-то вопросы по телефону отвечать отказался.
Я завезла Пашку домой, потом поехала к себе, чтобы переодеться и забрать Татьяну. Подруга уже ждала меня в моей квартире.
– У нас были гости, – первым делом объявила она.
– Где?
– Здесь. У меня. У Стаса.
Стас – это наш сосед, молодой альфонс, зарабатывающий на жизнь обслуживанием молодящихся и немолодящихся дамочек, желающих купить себе на время крепкое мужское тело. На мой вкус, личико у Стаса уж больно слащавое, но многим нравится. Для нас с Татьяной Стас – просто друг, хотя я не понимаю мужиков, которые не хотят учиться и работать. С другой стороны, то, чем занимается Стас, – тоже работа и, пожалуй, не из легких. Его сестра, модель, занимается тем же самым с мужчинами и все время проживает у кого-то из них.