– Ни фига себе… – только и повторяли прибывшие за нами парни.
Потом полетели на знакомый нам остров со строениями, оставшимися от воинской части.
– Здесь сразу садиться не будем. Может, вообще не будем, – предупредили нас. – Надо осмотреться.
Пашка снимал все строения и водную гладь сверху. Вертолет, на котором мы изначально прилетели на остров, отсутствовал. Остов брошенного год назад стоял, где стоял. Никто на шум теперешнего не выбежал.
– А громкоговоритель у вас есть? – спросила я.
– Есть. Но что ты говорить собираешься?
– Мировой коммунизм обречен, – хмыкнула я.
Я вспомнила еще одну недавно прочитанную книгу, об истории Британской империи и ее крахе. В ней, в частности, рассказывалось, какой ужас испытали жители Куала-Лумпур, когда вдруг из облаков (в день начала той пропагандистской кампании была облачность) звонкий женский голосок на китайском языке стал повторять эту фразу. Это было первое в истории использование самолета с громкоговорителем в пропагандистских целях.
– Ну, попробуй, – предложил вертолетчик и показал, куда говорить.
– Это я, Юля Смирнова, – объявила я с неба. – Ребята, есть кто живой?
Пашка снимал это «шоу» на новую камеру. С земли никто не отозвался. Остров и строения выглядели заброшенными.
– Давайте все-таки сядем, – попросила я. – Там остались наши вещи, документы. Вдруг до сих пор лежат?
Вначале из вертолета вышли двое и отправились на осмотр строений. Нам было приказано сидеть в машине. Она была готова мгновенно взмыть в воздух. Я понимала, что ребята ради нас рискуют жизнью, и была им благодарна за это. Но мне тоже хотелось действовать! Я теперь была не одна! Я напилась, перекусила, я была в современном вертолете, а не в лесу! Страх прошел. Страх за себя. Но я думала о Татьяне… Я хотела действовать, потому что требовалось не только работать, но и искать наших.
Они вернулись только минут через сорок. Столько времени ушло на осмотр. Эти сорок минут были одними из самых напряженных в моей жизни. Я боялась услышать, что из наших больше не осталось никого живого. Я боялась, что и они не вернутся. Но больше всего меня волновала Татьяна. И конечно Виталя, и Василий Петрович – те, кого я знаю давно, те, кто является частью моей жизни.
Ребята вернулись с пустыми руками, если не считать автоматов, которые они держали на взводе.
– Ну?! – не могла сдержаться я.
– Три трупа. Один точно старый. Похоже, вытащенный из воды утопленник. В одном доме, в трех комнатах. Живых нет. Вещей всяких полно.
– Это, наверное, чиновник, археолог и солдат, – сказал Пашка. – Василий солдатика в третью комнату положил, чтобы все в разных местах были.
– Что? – ошарашенно спросили парни, переводя взгляд с оператора на меня и обратно.
Ах да, они же не могут знать, что тут случилось.
– Идем снимать. – Я спрыгнула на землю. – Это наши трупы.
На меня смотрели странно.
– По пути объясню!
Нас с Пашкой сопровождали трое. Один парень остался дежурить у вертолета.
Трупы на самом деле были те, которые и должны были быть. Значит, оставалась надежда, что остальные живы, и нам потребуется просто полетать над островами. Меня, как выяснилось, отвезли дальше всех – на материковую часть. Или мне давался лучший шанс добраться до цивилизации, так как не требовалось преодолевать водную преграду? Или шанс давался нам с Пашкой? Мы же увидели друг друга. Возможно, так и предполагалось. Но что предполагалось еще?
Больше всего меня порадовало то, что Пашкина камера и все съемки оказались нетронутыми. Пашкины тайнички не нашли. Или не искали? И документы были целы. Не только наши с Пашкой, а всех, кто был с нами на острове.
– Вещи забираем все, – сказала я.
– За раз не унести, – заметил один из парней. – И двое из нас должны быть с приготовленным к стрельбе оружием.
– Значит, понесем втроем – мы с Пашей и один из вас. Потом придем снова.
Сделали три ходки, второй и третий раз подключался и четвертый парень.
– Ну, наконец можем лететь? – спросил тот, кто явно был старшим среди наших спасителей.
– Нет, нам нужно еще проверить несколько домов. Те, в которых раньше жили офицеры и прапорщики. То есть два мы проверили, осталось четыре.
– Зачем?!
– Посмотреть, не подходит ли один ключ к какому-нибудь замку.
Меня попросили показать ключ. Старший в группе повертел его в руках, потом передал по кругу своим подчиненным и сказал, чтобы искали замок, к которому он подойдет, а то, похоже, «некоторые» отсюда не уберутся, пока не залезут во все места, в которые запланировали. Хотя нормальные люди уже давно делали бы ноги и были счастливы.
Я не стала отвечать колкостью. Нам с Пашкой еще требовалась помощь этих ребят. И они ведь на самом деле рисковали ради нас.
Ключ открывал шкафчик в одном погребе. То есть должен был открывать. Он так заржавел, что от него не было толку. Но больше он ни к чему не подошел бы.
– И что желаете теперь? – хмыкнул парень, который спускался вниз с нами с Пашкой. Оператор все снимал. Остальные оставались наверху, не теряя бдительности.
– Ломаем, – сказала я.
– Ты будешь ломать?
– Я. Сейчас найду какой-нибудь ломик, вы подержите фонарь…
– Нет уж, я сам сломаю, – рявкнул он, взлетел по лестнице, вернулся с какой-то палкой и старшим в группе, я направила фонарик строго на замок, Пашка туда же камеру.
– Проще прострелить, – сказал старший и выстрелил. Послышался звон разбиваемого стекла.
В общем, в результате приложенных усилий шкафчик открыли. Нашему взору представились пустые стеклянные банки. Парни выругались и многозначительно посмотрели на меня.
– Это, наконец, все? – старший с трудом сдерживался.
Я невозмутимо подошла к открытому шкафчику и направила мощный фонарь внутрь, потом стала вынимать банки. Пашка молча снимал.
– Теперь я понимаю Виталю, – сказал старший.
– В смысле? – бросила я взгляд через плечо.
– Когда он говорил, что расстался с тобой, чтобы тебя не убить. Понимал, что в один прекрасный день не сможет сдержаться.
– Вообще-то все было не совсем так, – невозмутимо заметила я. – Мы расстались по обоюдному согласию, не имея претензий друг другу, и признали, что наше совместное проживание было ошибкой. Я ни с кем не расставалась так мирно, как с Виталей.
– А где остальные мужчины, с которыми ты жила?
– Двое точно мертвы, один… наверное, мертв. И в тех случаях расставание было очень бурным. Но убивала не я.
Меня даже не стали спрашивать, что я понимаю под «бурным расставанием», и стали помогать вынимать банки.