– А вода тут есть? – спросила я.
– Колодец. Скважину пробивали то ли на шестьдесят метров, то ли на семьдесят, – поведали мне. – Ни озера, ни реки рядом точно нет. Поэтому и не сбежишь. Да и лето тут короткое.
Но лето использовалось с максимальной пользой. Гости приезжали чуть ли не каждые выходные. Зимой здесь никто не жил и сюда на охоту не ездил. Требовалось бы расчистить от снега слишком большую площадь. И как охотиться-то среди сугробов в человеческий рост?
В награду работники базы получали досрочное освобождение, да и условия и кормежка здесь, естественно, были лучше, чем на зоне. Двое вообще нанимались сюда летом уже после освобождения.
А потом начала проводиться и охота на людей. До доставки наших товарищей в качестве дичи использовались рецидивисты. По словам наших собеседников, охот было три.
Во всех случаях охотились иностранцы. Никто из «дичи» в живых не остался – или были обнаружены их трупы, или они где-то сгинули, потому что назад в зону их не доставляли.
– Но могли где-то осесть, – заметил Иван Захарович.
– Навряд ли, – ответили ему. Наши собеседники были уверены, что сгинули все.
Во время охоты на людей велась скрытая съемка. Снимали участников-иностранцев. С самого прибытия.
«То есть цель – шантаж?» – подумала я. Конечно, ведь на такую охоту могли приехать только очень богатые люди.
Мне было интересно, кого снимут с поста после того, как поднимется шум. Ведь вполне могут невиновного губернатора…
Но все это нам с Иваном Захаровичем сказали в частной беседе. Я, правда, записала ее на диктофон, но перед камерой эти люди наотрез отказались делать какие-то заявления. Я поняла, что они будут молчать на официальных допросах.
Мы с Пашкой сняли лесную базу, спецназовцев в камуфляже и масках, которые тоже не давали интервью, лежащих рядком зэков (со спины), потом перед камерой долго говорили губернатор и освобожденный вице-губернатор. Иван Захарович здесь в кадр не лез. Возможно, еще не определился до конца со своей позицией – или не решил, с кем лучше договориться.
Интереснее всего мне было послушать вертолетчика. Он рассказал, что в злополучную ночь его исчезновения открылась дверь в кабину вертолета, он начал просыпаться, но ему в лицо брызнули какой-то гадостью. Очнулся он уже на этой лесной базе. Как сюда попал – не помнит.
«Сколько же человек оставалось на островах?! – задумалась я. – И как вывозили вертолетчика? Или его где-то держали сутки, добавляя газ, чтобы не проснулся, а потом вывезли вместе с остальными нашими? Или… он в деле? Засланный казачок?»
Мы вернулись в город, куда также забрали и связанных зэков, Пашка быстро перегнал запись в холдинг, чтобы она уже сегодня пошла в эфир, мы пообедали и отправились в местный музей, где также собрались и местные журналисты, и представители администрации. Иван Захарович передавал в дар музею обнаруженный на территории области клад. Вот тут он уже занимал почти весь кадр, пуская в него лишь меня. В речах о меценатстве и личном благородстве он в родном Питере натренировался, так что говорил очень складно. Сотрудницы музея аж прослезились.
Эту запись мы тоже перегнали в холдинг. На этот раз – вместе с демонстрацией обнаружения клада под домом кого-то из командования воинской части. Дадут в каких-нибудь «Новостях». В разговоре с Викторией Семеновной по телефону я сказала, что запись нужно дать в эфир срочно – чтобы потом никто не наложил лапу на тарелочки.
– Несколько раз повторим в разных программах, – пообещала главная. – А про охотничью базу дадим в «Криминальной хронике». Сегодня. На завтра у нас изменение программы. Тебе владелец выделил целый час.
– Час эфирного времени?!
– Да. Час о ваших приключениях на островах. И потом что-то на протяжении недели будем давать. Сейчас ребята уже монтируют. И требование к Ивану Захаровичу пойдет целиком в рассказе о захвате вашей компании.
– Пашка вам и его перегнал?
– Так Сухоруков же потребовал его дать полностью в эфир. Сказал, что даже готов оплатить, как рекламу. Мне лично звонил. А тебя не предупредил?
Меня он не предупреждал. И я даже не знаю его истинных целей.
– Сам в кадр полезет?
– Еще бы. Будет комментировать то, чем вы занимались на острове.
– Так его же там не было! Он там вообще ни разу не бывал! – воскликнула я, немного подумала и добавила: – Насколько мне известно.
– Вот именно, – сказала Виктория Семеновна. – Юля, ты – девушка разумная. Разберись сама, что можно говорить в эфире, а о чем промолчать. Ты знаешь, что я тебя всегда поддержу. Ивана Захаровича я очень уважаю и даже в некоторой степени люблю, но ты же прекрасно знаешь, кто он такой. Для нашего холдинга дружба с ним – я не представляю, как лучше выразиться – выгодна. Для тебя она тоже выгодна и часто спасительна. Согласись, что он тебе неоднократно жизнь спасал. Поэтому мы должны действовать в определенных рамках. Это устраивает все стороны. В этой жизни нужно идти на компромиссы.
Я вздохнула. Виктория Семеновна в Питере тоже вздохнула. Но ни она, ни я место работы менять не собирались. А в жизни в самом деле всегда приходится идти на компромиссы.
И ведь хоть четыре тарелки, но попали в музей! Правда, найденное нами с Пашкой в яме Иван Захарович забрал и комментариев не давал. Но Иван Захарович также сказал мне, что охоте на людей он положит конец – чего бы ему это ни стоило. Ну и пусть себе лезет в кадр, раз к старости стал настолько тщеславен.
И вообще я тоже все эти дни не схожу с экранов!
Ночь мы провели в машине. Я спала как убитая – словно в меня в очередной раз пшикнули газом. Татьяна осталась дома, мы с Пашкой недолго задержались у меня и поехали в холдинг уже на моей машине. Пашка в свою квартиру не заезжал ни на минуту, потому что, как он выразился, в моей имеется все, что ему нужно, и даже больше, чем в его собственной.
Весь день мы занимались подготовкой часовой вечерней программы, из-за которой сдвинули сетку. Я также пару раз показалась в «Новостях». Мама, узнав из телевизора о том, что происходило с дочерью (знала бы она все!), звонила в истерике. Я сказала, что жива и здорова, и мне нужно работать.
– Юля, я поняла, что ты сутки ничего не ела! – Мое питание, похоже, волнует маму больше всего.
– Я ела малину, – сказала я. – И вообще мне тогда было не до еды!
– Юля, нужно правильно питаться. Потом начнутся проблемы с желудком. Юля, нельзя вести тот образ жизни, который ты ведешь!
Я слышу подобные наставления много лет и при первой же возможности съехала от родителей, однако воспитание по телефону продолжается. Но почему все-таки упор делается на питание? Моя жизнь столько раз была под угрозой! Кстати, остается и теперь.
– Виталя сегодня обещал к нам заехать, – добила меня мама в конце разговора. – Я ему сказала, что давно хочу повесить новое зеркало в ванной. Ты же знаешь, откуда у твоего отца руки растут? А Виталя любую мужскую работу в доме умеет делать. И, как твой отец, не лежит по вечерам на диване перед телевизором, а днем с какой-то очередной философской книгой.