Савелий Елисеевич тут же перекрестился, потом схватил из солонки щепотку соли и бросил через левое плечо. Петр с Валерой странным (для меня) образом скрестили пальцы рук.
– Что вы делаете? – спросила я.
– При упоминании харь нечистых нужно поберечься, – пояснил Петр.
Валера принялся вслух читать «Отче наш». Я напомнила себе, что нахожусь на значительном удалении от родного пятимиллионного города. Тут другие законы, верования и страхи. Но я также знала, что со своим уставом в чужой монастырь не ходят.
После молитвы все, кто мог, снова осенили себя крестным знамением. Я предложила вернуться к разговору об алмазах. Я же не успокоюсь, пока всего не выясню!
Оказалось, что самые сильные колдуны из неоднократно упоминавшейся деревни носили алмазы на шее – примерно так, как православные люди носят крест.
– На веревочке? – уточнила я. – Не уверена, что алмаз можно просверлить так, чтобы получилась дырочка. Нет, конечно, с использованием современной техники можно, но колдуны-то когда их носили…
Василий объяснил, что никаких дырочек не просверливали – алмаз помещался в мешочек, сшитый из шкуры какого-то священного животного (он не помнил какого), а мешочек был на веревочке – и вешался на шею.
– По одному алмазу на колдуна?
– Да. Но по очень крупному. Откуда камни взялись у колдунов, никто не знает.
– Наверное, поэтому народ и искал тут алмазы все годы, – сказал Валера.
– А как вы услышали о них? Как новость-то распространилась?
Василий посмотрел на Валеру, потом на Петра.
– Собственно, я допускаю, что вы проболтались по пьяному делу. Но волна же пошла! Значит, еще кто-то нашел.
Петр повторил то, что мне уже говорил: они с Валерой примерно месяц назад встретили знакомого, с которым периодически пересекаются во время странствий по родной стране. Тот знакомый и рассказал, что народ стал находить алмазы. Слухи о том, что в здешних местах в старые времена находили алмазы, ходили всегда, поэтому никто и не удивился.
– Слухи из-за колдунов, – добавил Василий.
Савелий Елисеевич кивнул.
– Вроде про колдунов мы когда-то что-то тоже слышали. – Валера переглянулся с Петром.
– Но не про деревню, – уверенно заявил Петр.
– Да про деревню мало кто знает, – сказал хозяин дома. – Только те, кто здесь живет всю жизнь. И у кого родители здесь жили. Ее же нет давно! Вскоре после революции уничтожили!
– В двадцатые годы, – поправил Савелий Елисеевич. – Я до сегодняшнего вечера сам про них уже много лет не вспоминал. Если бы не ты, Васька, то, наверное, больше никогда бы и не вспомнил.
– Так, давайте уточним, – заговорила я. – До двадцатых годов двадцатого века в этих местах существовала деревня, в которой все жители обладали какими-то необычными способностями. Потом, с приходом советской власти, основная масса ушла в горы, остались две семьи. Их члены были или расстреляны, или отправлены в лагеря. Так?
Я посмотрела на Василия, потом на дедка. Оба кивнули.
– Что сталось с детьми из этих семей?
– Ой, правда, еще и дети были… – промямлил дедок.
Чело Василия обезобразила мысль.
– Не знаю, – сказал он через некоторое время. – И спросить не у кого.
– Наверное, по детским домам разослали, – озвучил свое мнение Савелий Елисеевич. – Чтоб их советская власть воспитывала, а не вражеские элементы.
– Точно уже не узнать, – высказался Валера. – Разве только в архивах…
– В любом случае, если комиссары алмазов в домах не нашли, то, значит, их и не было. В домах не было. Их все в горы унесли. Да и некоторые граждане, – дедок многозначительно посмотрел на Василия, – наверняка там все вдоль, поперек и вокруг перекопали.
– Да я тогда еще не родился! – завизжал хозяин дома.
– От деревни колдунов что-то осталось? – посмотрела я на Василия.
– Их дома сожгли. Давно. Тогда я тоже еще не родился. Народ не хотел в них селиться. Власти кого-то на поселение привезли, но новые жильцы быстро узнали, что места нехорошие. Болеть люди стали в тех домах! Необъяснимо! Колдуны вроде все здоровые были, а кто чужой поселится – быстро сляжет, а то и вовсе на погост отправится.
Я подумала, что свою роль тут сыграла мнительность. Слухи и легенды от многократного повторения обрастали деталями. То, что люди не могли объяснить рационально или чему просто не найти легкого и всем понятного объяснения, приписывалось мистике. Хотя современным специалистам, возможно, даже не пришлось бы особо ломать голову. Но это была деревня, малообразованные люди столкнулись с необъяснимыми явлениями… И бывшие дома колдунов сожгли дотла.
– Что там сейчас? – переспросил Валера. – Мы с Петром знаем то место.
Савелий Елисеевич стал описывать какой-то запущенный луг, на который даже скот никто не выгонял, когда скот у народа был.
– Так, объясните мне, пожалуйста, чем сейчас здесь жители занимаются. – Я посмотрела на Василия, потом на Савелия Елисеевича. – На что вы живете?
– У меня пенсия, – сообщил дедок. – На жизнь хватает. Летом за грибами, за ягодами хожу, рыбу ловлю. На зверя уже не хожу, стар стал, а молодежь ходит.
– Под молодежью вы кого имеете в виду?
Все рассмеялись.
– Юля, здесь практически все имеют за спиной ходку, – посмотрел на меня Валера. – Часто не одну. Эти люди не хотят перебираться в города, даже в пять раз меньшие, чем Петербург. Даже в десять раз. А здесь их никто не трогает. Никаких представителей власти тут нет и еще много лет не будет. Да, пытались установить советскую власть и на какое-то время установили, но когда времена изменились, отсюда все представители власти ушли.
– Еще в девяностые годы, – вставил Василий.
– Да даже в советские времена у нас народ жил, как хотел, – хитро улыбнулся дедок.
Он же пояснил, что, поскольку нет власти, действуют другие законы – выживает сильнейший, не лезь, куда не просят, живи сам и дай жить другим. Здесь каждый сам за себя, занимается своим делом и не задает другим вопросов.
– Журналистов у нас никогда не бывало, – посмотрел на меня Василий.
– То есть народ занимается браконьерством, так? – посмотрела я на Валеру.
– В основном да. Алмазы тоже были бы очень кстати. Трудно сказать, сколько их уже нашли. Здесь не принято хвастаться такими делами. – Он бросил взгляд на хозяина дома.
– Да говорил же я уже: пьян был! Пьян! Может, еще кто-то, кроме меня, где-то похвастался. И наверняка кто-то продавать камешки понес. Не на память же себе оставили! Вот и пошла молва. Баба чья-то узнала, подружке или матери с сестрой рассказала, те по секрету еще кому-то… Я вообще удивлен, что тут нет толп старателей!