Мы вошли в подъезд, не закрытый кодовым замком. Правда, судя по просверленным в металле отверстиям, замок тут когда-то был. Значит, сорвали. В подъезде здорово воняло, и вообще он был грязным и мрачным. И здесь живут богатые бизнесмены? Или мы тут имеем еще один типичный для нашего города вариант: два-три нижних этажа – не расселенные коммуналки, два-три верхних – апартаменты нуворишей? Нам требовалось на четвертый.
Лифт отсутствовал, пролеты были большими, более длинными, чем в моем или Пашкином домах, перила сбиты, от них осталась лишь тонкая металлическая пластина, в свое время обитая деревом, сохранившимся лишь кое-где. Кому и дерево-то понадобилось? Или его сняли еще в блокаду и до сих пор не восстановили?
На четвертом этаже, как и на всех прочих, было три квартиры. Нам требовалась средняя. Дверь была железная, мощная. Я нажала на кнопку звонка, отдавшегося трелью где-то в глубине квартиры. Нам никто не спешил открывать. Так, может, и «сотрудники» Ящера ушли не солоно хлебавши? Или так напугали хозяйку, что она не желает открывать? Опасается, что вернулись последние гости?
Я снова нажала на кнопку – с тем же успехом. Пашка почему-то взялся за ручку и потянул дверь на себя.
И чуть не упал.
Оператор с трудом удержался на ногах, явно спасая камеру. Я застыла на месте. Такой поворот событий мне совсем не понравился. Мы переглянулись.
– Расчехляй, – сказала я оператору и первой шагнула в квартиру, стараясь ни до чего не дотрагиваться.
Женщину, чей возраст с ходу определить было бы трудно, мы нашли в кухне, кстати сказать, оборудованной по последнему слову техники. Оттуда она еще ничего не успела продать.
Женщина сидела на табурете, уронив голову на стол. На столе стояла бутылка портвейна неизвестной мне марки, опорожненная на две трети. Под столом – батарея других бутылок от самых разных напитков, правда, дешевых. В мойке возвышалась стопка грязной посуды, в основном кастрюли. На стене проводились соревнования по тараканьим бегам. Рыжие насекомые, конечно, бегали не только по стенам, они также пировали в мойке, важно разгуливали по столу с хозяйским видом и при нашем появлении даже не подумали разбежаться в разные стороны. А вообще мне было противно стоять на этой кухне, где пахло какой-то гнилью, все было засалено, в лучшем случае покрыто слоем пыли.
Я дотронулась до руки женщины. Теплая. Попробовала пульс. Он бился, но слабо. Может, парни просто увидели эту алкашку и сразу же ушли? Или не стали ее трогать, обыскали квартиру, и все? Надо, кстати, и нам посмотреть, обыскивали они квартиру или нет.
Преодолевая брезгливость, я потрясла женщину за плечо. Она даже не замычала.
– Юль, – подал голос Пашка, наблюдавший за моими манипуляциями, – надо бы «Скорую» вызвать. Ну… на всякий случай.
И это говорит оператор, не заметивший тех парней! А Пашка – алкоголик опытный, он понимает, как должен реагировать пьяный…
Но если вызывать «Скорую», то через милицию. А то эта «Скорая» будет сюда добираться часа два. Не выкладывать же мне свои кровные за вызов платной?
Я извлекла из сумки сотовый и набрала номер Андрея. Сказала, где мы находимся с Пашкой и что нам очень не нравится состояние хозяйки. На всякий случай я добавила, что видела, как из подъезда выходили люди Ящера.
Андрей велел дожидаться его на месте и пообещал сделать все, что нужно.
(Потом врач «Скорой» сказал мне, что, опоздай они хотя бы минут на десять, женщину уже не удалось бы спасти…
– Хорошо, что ты у нас такая любопытная и въедливая, – хмыкнул и Андрей под дружные кивки коллег.)
Пока ни «Скорая», ни милиция еще не приехали, и я отправилась на обследование всей квартиры.
«Ну и бардак», – думала я, переходя из комнаты в комнату в этих огромных апартаментах, которые когда-то, как я предположила, блистали чистотой и роскошью. В те времена, когда тут еще была прислуга. Или неработающая жена занималась только ублажением мужа и обеспечением его тылов. Сейчас же повсюду валялось грязное белье, верхняя одежда, груды барахла лежали на креслах, висели на спинках стульев. В некоторых углах валялись осколки битой посуды. Постельное белье аж почернело, а некогда розовое покрывало «украшали» многочисленные пятна от разных жидкостей, на него пролитых.
Ковры и ковровые дорожки… Где-то порванные (как можно ухитриться порвать ковер?), где-то прожженные, словно посреди комнаты кто-то пытался развести костер, залитые всякой гадостью практически сплошняком… Обоям тоже досталось: порваны, изрезаны, запачканы, прожжены. Как можно так запустить квартиру? Как можно вообще так опуститься? Ну, убили у тебя мужа – пусть даже ты безумно его любила, – но ведь твоя-то жизнь на этом не кончилась! Неужели нельзя найти для себя какого-то занятия? Я, признаться, никогда не понимала женщин, соглашающихся сидеть дома и не работать. Скучно! Ну, если у тебя еще есть какое-то хобби – хорошо. Или ты всегда мечтала писать картины, а у тебя раньше не было времени, потому что требовалось бороться за выживание. Теперь не надо бороться, и ты пишешь картины для собственного удовольствия. Такой вариант я могу понять. Но просто «раствориться» в муже?.. В особенности если нет детей, а тут, похоже, их не было. Вот он – результат такого «растворения».
Оглядываясь по сторонам, я не могла сказать, искал тут кто-то что-либо в последнее время или нет. В том, что хозяйка постоянно что-то ищет, сомнений не было. Но парни Ящера? Маловероятно, что в этом бардаке кто-то посторонний мог бы найти желаемое, даже если знал, где оно лежало при жизни хозяина.
Наконец прибыл Андрюша с коллегами, практически одновременно со «Скорой». Хозяйку потащили в ванную, а я рассказала приятелю и его коллегам о нашем с Пашкой появлении в этой квартире.
Бутылку из-под портвейна взяли на экспертизу. В дальнейшем в ней обнаружили яд… Отпечатки пальцев на бутылке, правда, отсутствовали, за исключением хозяйкиных.
Наверное, мóлодцы рассчитывали, что пьянчужку найдут не скоро – только после того, как соседи почувствуют запах. А когда еще до них дойдет этот запах – квартира большая. Или труп тут просто превратится в мумию… Или найдет кто-то из собутыльников дамочки: дверь-то была оставлена открытой. Но собутыльники вряд ли побегут в милицию. Они вначале вынесут все ценное из квартиры. Хотя я бы на месте парней дверь все-таки заперла.
Коллеги Андрея, вызвонив участкового, отправились по соседям. Участковый ничуть не удивился нашему появлению в квартире и сказал, что после смети мужа Селиверстова «покатилась вниз». Она и при жизни владельца казино прикладывалась к бутылке, только к более дорогим напиткам, а когда ее мужа не стало, вообще отпустила тормоза.
На этот раз ее откачали. Если она сейчас не ляжет в клинику, конец легко предрекаем.
Поскольку сегодня от нее все равно ничего нельзя было добиться, мы оставили хозяйку в квартире. Участковый нашел в вещах ключ и запер дверь. Мы договорились встретиться здесь же, завтра в полдень. Значит, моя поездка к Вадиму откладывается?