– Она здесь в какой роли? – спросила у меня Алена, словно не замечая Аньку.
– Отдыхающей, – ответила я.
– С какой стати какая-то отдыхающая едет с нами? – встряла балерина.
– Она – дочь нефтяного короля.
– А-а… – протянули одновременно Алена и Софья и от нас отошли.
– Анечка, ищи себе мужа, – завела любимую песню Клавдия Степановна. – У тебя не получилось замуж выйти…
– Потому что за моего жениха вышла ваша дочь, а потом он загремел в психушку.
Так, Анька оживает. Отлично!
– Ну, Анечка, все было гораздо сложнее…
– Но суть-то от этого не изменилась.
По летному полю к нашей компании приближался какой-то абориген. Оказалось, они знакомы с командиром самолета. Двое мужчин обнялись, о чем-то переговорили, и командир объявил, что мы все должны взять свои вещи и следовать за господином, который проводит нас к катеру.
– Китаец тоже едет на остров, – добавил командир экипажа и сурово посмотрел на нелегального пассажира.
– Ему в Сибирь надо, – встряла Варвара Ивановна. – Что вам стоит захватить его назад? Неужели вам его не жалко? Он же в Россию не просто так приехал, а деньги зарабатывать. Ему ведь свою китайскую семью кормить надо. На, милый, съешь пирожок. Домашней выпечки, наверное, давно не пробовал, – и она сунула в руку китайцу очередной пирожок с капустой.
Тот поклонился и пирожок взял.
– Все отправляются на остров, – повторил командир экипажа, делая ударение на каждом слове, затем посмотрел на китайца. – Будешь хорошо себя вести – потом заберем в Россию. Понял?
Китаец закивал, пережевывая пирожок.
– А что надо делать? – уточнил он.
– Он будет нашим обслуживающим персоналом, – объявил Разночинный. – А то мне сказали, что самому себе придется стирать, если не найду, кому отдавать вещи в стирку. Я слышал, что во время Первой мировой войны у немцев на судах были прачки-китайцы. Мужчины. Больше никто не хотел выполнять эту работу, да еще в помещениях без иллюминаторов.
– Я буду прачкой, – сказал китаец. – Только отвезите меня назад в Россию.
– Ты пьешь? – спросил Разночинный. В этот момент он выглядел этаким вальяжным барином.
Китаец покачал головой.
– У нас на помойке никто вашу водку со змеей пить не смог, – вдруг заявил Кирилл. – Мужик один нам принес такую бутылку необычную… Зеленоватая изнутри, вроде какой-то особой плесенью подернута. Наверное, это выделения от змеи.
– Так если выкидывать принес… – заговорила Клавдия Степановна.
– В том-то и дело, что нет! То есть да. Они с друзьями решили попробовать, и никто пить не смог. А вылить жалко. Все-таки водка, хоть и китайская. Вот он нам и принес на помойку. Но мы тоже ее пить не смогли, и змею есть не стали. Гадость жуткая.
– А на острове змей будем есть? – спросила Алена.
Китаец заявил, что умеет вкусно готовить змей. Никто из присутствующих никогда их не ел, если не считать снятую Кириллом пробу.
– Если хорошо себя зарекомендуешь, я тебя в мою группу возьму, – заявил Роман китайцу. – А то у меня все русские. И все пьющие. А ведь никогда не знаешь, когда кто уйдет в запой.
– Ты его еще песням патриотическим научи, – предложила Алена. – Очень оригинально будут звучать в исполнении китайца.
– А это мысль… – задумчиво произнес певец, оглядывая китайца с головы до ног. – Надо будет ее детально проработать. Ты петь умеешь? – спросил он у него.
– Бонни очень хорошо поет, – встряла Клавдия Степановна, хотя ее никто не спрашивал. – И по-английски, и по-русски.
Я объявила, что не собираюсь петь на сцене – ни в России, ни в Англии. Кирилл сказал, что мы все будем петь на острове у костра. Жарить шашлыки, пить водку и петь.
– А шашлыки из кого? Из обезьян? – уточнила я. – Кстати, жареная обезьяна мерзко пахнет – как паленая курица.
– У меня кореша шашлык из крокодила ели, – сообщил Семен Семенович. – Но только его нужно из хвоста делать. Может, мы крокодила там поймаем?
– А ты знаешь, как на крокодилов охотиться? – прищурилась Клавдия Степановна.
– Теоретически.
Теоретически я тоже знала: в одном из мест, где гигантская рептилия выползает из воды, втыкается нож, потому что обратно крокодил ползет тем же путем – и вспарывает себе брюхо. Правда, я очень надеялась, что на острове и в его окрестностях аллигаторов нет. Лучше уж шашлык из обезьяны.
– А пятки чесать будешь? – спросил у китайца Кирилл.
– Массаж точечный могу сделать.
– Пойдет. У меня поясница давно болит. Я хотел ее в тепле полечить. На песочке на горячем полежать… Представляете, народ, я даже на наших югах никогда не был!
– Так и я не была! – сказала бабка Варвара Ивановна. – Какие юга? Летом в огороде надо работать. Я семью продуктами на всю зиму обеспечиваю. И картошка у меня, и огурцы с помидорами, и кабачки, и капуста разная. И ягод много – смородина, крыжовник, малина… Невестка с внучкой консервированием занимаются, а в огороде только я. Сын с невесткой работают, а внучка на дачу не ездит. Но девочка хорошая…
– Сколько у вас соток? – спросила Клавдия Степановна.
– Двадцать пять. И все засажено. Никаких цветов, никаких глупостей. У меня каждый сантиметр обработан.
– Чего ж вы свой огород-то бросили? – посмотрел на нее бомж Кирилл.
– Мил-человек, так ноябрь же месяц!
– Чего, серьезно? – удивился Кирилл. – Осень такая теплая стоит, я думал, что еще сентябрь.
– Счастливые часов не наблюдают, – выдала балерина, ни к кому конкретно не обращаясь.
– Так, все взяли свои вещи и пошли! – крикнул командир экипажа.
– А что, носильщиков не будет? – удивленно посмотрел на него Роман Разночинный.
– Вы не на гастролях.
– Интересно, где же это я? – еще больше удивился певец. – Согласен: эти гастроли несколько необычные, но суть-то одна. Я буду петь перед телекамерами… И аборигенов здесь полно. Давайте, организуйте нам их.
– Вы еще рикшу закажите, – хмыкнул командир самолета. – А вообще, если не понесете свой багаж, то останетесь здесь в аэропорту. Мы вполне можем оставить одного мужчину, раз китаец появился.
Ругаясь себе под нос, Разночинный схватился за ручку огромного чемодана на колесиках и покатил его по полю. Через плечо у него была перекинута спортивная сумка, которую он брал в салон, на груди висела гитара. У остальных участников игры багажа было значительно меньше.
– Интересно, чего он такого набрал? – пробурчала Алена.
– Сценические костюмы, – предположила балерина Софья. – Он же петь будет перед камерами, как он сказал.