– Нет, вполне разумная девушка, – ответила вместо него Клавдия Степановна и рассказала про нашу беседу днем. – Мы тут собирались ее в человека превратить…
– Это мы собирались, – напомнила крашеная блондинка Настя.
Сигизмунд Сигизмундович попросил представиться теперь девушек и пояснить цель их визита. С тремя дамами и Ленкой ему все было понятно.
Подружки переглянулись.
– Да за мужиком они приехали, – сообщила Клавдия Степановна.
– За которым? – уточнил Доброчинский.
– За моим зятьком. Могут забирать, если хотят. Нам он больше не нужен. Да, доченька?
– Погодите, погодите. Пока я со всем не разобрался, он останется у меня.
– Послушайте, я – свободный человек…
– Еще вспомни Европейскую конвенцию о защите прав человека! Каллиопа, наверное, с ней знакома. Иностранцы обычно очень хорошо знают свои права.
– Но она их не качает, – встрял Вася. – Она замуж хочет, поэтому пока не выпендривается. А как марш Мендельсона прозвучит, все бабы – что наши, что иностранные – тут же права начинают качать.
Сигизмунд Сигизмундович не обратил на него никакого внимания и опять повернулся к брюнетке и крашеной блондинке:
– То есть вы обе приехали за Артемом, так?
Брюнетка с блондинкой кивнули.
– А адрес откуда узнали и как сюда добраться?
– Знаете, если женщина решила прибрать к рукам мужчину… – заговорила тетя Света.
– Знаю. Она становится очень находчивой и изобретательной. Поясните, пожалуйста, девушки, как вы проявляли находчивость и изобретательность.
– Бабушка принесла от Каллиопы, – сообщила Настя.
– У нее не могло быть этого адреса! – заорал Вася.
– Был, и с подробными объяснениями, – заявила брюнетка и извлекла из кармана бумажку, которую я демонстрировала Клавдии Степановне, а потом вручила общественницам.
Сигизмунд Сигизмундович быстро взглянул на нее и повернулся ко мне. Заговорил он на очень хорошем в плане грамматики и лексики английском, правда с совершенно жутким акцентом. Его, естественно, интересовало, откуда адрес появился у меня.
Я вежливо пояснила, что с утра первой приходила девушка, какая-то знакомая Артема, но даже не назвала свое имя. Она оставила эту записку, просила показывать всем приходящим, а если спросят, говорить, что ее оставил Артем. Девушка пояснила, что Артем обычно все забывает и сейчас забыл сообщить адрес всем, кому нужно. Я показывала.
– А ведь мне девка какая-то звонила, – задумчиво произнесла Клавдия Степановна. – Сообщила, что Артем вместо Ленки какое-то чудище заморское привез, а Ленку бросил… И тут как раз доченька моя позвонила…
– Каллиопа, вы узнаете ту девушку, если снова увидите? – спросил у меня Сигизмунд Сигизмундович.
Я кивнула.
Доброчинский тут же повернулся к Артему и уточнил, кто это мог быть. Артем пожал плечами.
«Ой, а куда делась записка с телефоном мачехи, оставленная Анькой?» – попыталась вспомнить я. Вероятнее всего, Артем ее выкинул вместе с «козлиной кастрированным» и забыл о ней. Потом я подумала про труп в саду. Сигизмунд Сигизмундович и Бодряну про него не обмолвились ни словом. Хотя с какой стати им орать в первое мгновение: «Что там за труп лежит?» Ленка вон тоже про него на какое-то время запамятовала. Но Ленку-то эмоции переполняли, а двух пришедших мужчин не должны бы. Не те люди. И должны были видеть трупы раньше. Мне, по крайней мере, так казалось.
А может, никакого трупа там нет? И не было? Или уже нет? Например, подручные Бодряну его уже убрали. А потому главная проблема Доброчинского – вывезти меня из своего особняка и страны.
– Кто здесь бывал из ваших баб? – процедил Сигизмунд Сигизмундович, переводя взгляд с Артема на Олега, потом на Васю.
– Шлюх вызывали, – сообщил Вася. – Но разве упомнишь, каких… И что это даст?
– Вася! – рявкнул Олег.
– Я в самом деле не понимаю! Ну оставила девка адрес. Хотела сделать гадость Артему. То есть нет… Олегу. На бумажке написано «Олег»? Но тогда почему она к Артему поперлась? Ленка, явно ты все устроила! Точно, вот куда деньги с телефонного счета ушли! Я все понял! Ленка позвонила кому-то из подружек из Парижа, и они нам всем сделали козу. Она-то ведь адрес знала, сейчас же вот приехала…
– Я здесь бывала! – перебила Васю Ленка.
– Я о том и говорю. И кто-то из твоих подружек…
– Да не звонила я! У меня тогда другие проблемы были!
Сигизмунд Сигизмундович и Бодряну молчали, очень внимательно слушали всех, переводя взгляд с одного на другого участника событий. Возможно, пытались определить по выражениям лиц и жестам, кто из них врет.
Внезапно дверь опять распахнулась, и в комнате появились новые лица.
Это были парень примерно одного возраста с Олегом, Артемом и Васей и девица в весьма откровенном платье. Как я поняла, парень был гостем мальчишника и до той минуты выше первого этажа не поднимался, а девчонка – одна из прибывших для увеселения мужчин проституток.
– Возвращайтесь вниз! – первым делом приказал Олег. – Здесь…
– Там какие-то мужики труп закапывают, – проблеял парень. – Бабу мертвую.
Девица судорожно закивала. Я только сейчас разглядела, какая она бледная.
– Я же говорила вам, что труп есть! – заорала Ленка. – А некоторые мне не верили…
– Пошли посмотрим! – издала боевой клич тетя Света и первой ринулась из комнаты. – Показывайте, ребята!
Парень с девицей понеслись по коридору, а за ними пышнотелая тетя Света. Клавдия Степановна схватила Ленку за руку, и мать с дочерью тоже вылетели из комнаты. Следом припустила другая подруга Клавдии Степановны, потом Артем, явно решивший, что лучше держаться подальше от Доброчинского и Олега. За Артемом рванули брюнетка с блондинкой и Вася, а затем вылетела и я, пока меня не задержали.
Негодяи ушли. И унесли мешки с телами друзей. Рабочий остался на месте. Никак не мог вылезти из камина. Шум двигателей отъехавших машин давно стих, а он все не решался.
Потом ему показалось, что кто-то ходит внизу… Мужчина опять затаился. Кто-то поднялся наверх. Два человека. Они очень тихо переговаривались, потом ушли. Это точно были не те негодяи! Но рабочий все равно не показывался – боялся теперь всех.
Он не знал, сколько сидел в камине. Не чувствовал уже тела – и потому, что оно сильно затекло, и потому, что сознание как-то отключилось. Или он ненадолго заснул.
Рабочий очнулся (или проснулся?) оттого, что замерз. И все тело болело. Но больше всего болела душа…
Он вылез из печки, отряхнулся. Половина шестого утра. Значит, все-таки заснул. Организму требовался отдых. Но, как теперь понимал рабочий, отдохнуть ему придется не скоро…