– Сколько?
– Сто баксов.
Я кивнула и уточнила, когда смогу получить полную информацию о трупе. «Завтра в это же время», – ответили мне. Я задумалась. Завтра в это же время мы с группой должны быть уже в охотничьем лагере, а он находится на приличном расстоянии от Хабебе. Оттуда на такси не очень-то и доедешь, а если и доедешь, то привлечешь внимание своим долгим отсутствием.
– Через три часа – и двести долларов в добавление к этой двадцатке, – сказала я. Деньги-то все равно не мои, а извлеченные Веркой из кармана трупа. Пусть и поработают на сбор информации о нем. Верка, конечно, взовьется к потолку, она терпеть не может тратить деньги, которые уже посчитала своими. Но с ней я разберусь. Не в первый раз.
Парни переглянулись, кивнули и обещали быть здесь через три часа. Старший протянул руку за двадцатидолларовой купюрой.
– Кстати, где сейчас труп? – уточнила я перед тем, как передать деньги.
– Наверное, в городском морге.
– У вас в городе один морг?
– Нет, мадам. Но всех иностранцев свозят в один.
Я отдала деньги, юноши меня исключительно вежливо поблагодарили и проследовали к выходу из зала отправления. Мы с Сашкой поспешили к Верке. Как я и предполагала, последовала сцена, которые я называю сценами жадности (они у Верки получаются гораздо лучше, чем сцены ревности, потому что ревновать ей некого, а Костю она сама готова отдать в хорошие руки – только бы деньги платили). Но в конце концов мы с Сашкой смогли убедить Верку: для того чтобы что-то получить, надо вложить кое-какие капиталы. Все-таки мы вкладываем не свои, а получать будем уже только для себя.
– Где ты тут намерена получать бабки? – посмотрела на меня Верка.
– Не здесь, а в Сургуте. Ты невнимательно слушала Афганца.
Я пояснила ей ход своих мыслей. Некий богатый предприниматель, чье имя, по-моему, можно выяснить без особой сложности, нанял Володю – или его охранно-детективное агентство, что, наверное, одно и то же – для расследования смерти своего брата и еще двоих человек. Володя уже лопухнулся: человека из той же фирмы кокнули в самолете после получения детективом задания. Выяснит Володя что-то в Замбаре или нет – вопрос спорный.
– Да, я всегда была невысокого мнения о детективных талантах мужиков, – кивнула Верка.
Если же мы разберемся с ситуацией, то вполне можем получить причитающийся Володе гонорар, представив нанимателю доказательства случившегося. Или просто рассказав о том, что нам удастся раскопать – наниматель же не судья. Более того, развлечемся на отдыхе, пока мужики охотятся на слонов, леопардов или на кого они там собирались. Вечерами нам тут делать нечего в любом случае. Днем загораем и купаемся, а вечером-то что – как мужичье, квасить до потери пульса? Самое милое дело – заняться сбором информации и окупить поездку.
– И с этого нанимателя стребуем окупить нам авиабилеты, – поддакнула Верка. – И компенсировать разницу с первым классом! Вообще, он вполне мог бы сразу же нанять нас, а не этого Володю.
– Он не знал о нашем существовании, тетя Вера. Но, думаю, от нашей компании познакомиться с ним в Сургут слетаете вы, – ехидно улыбнулся Сашка. – У мамы ведь турфирма, у меня – школа, а вы в Сургуте еще и подзаработаете. Там народ денежный! Может, новый заказ на сбор информации получите. Лучше в жарких странах. Мама, я хочу в Австралию!
– Что там делать? – посмотрела я на Сашку.
– На медведей смотреть. У них же там какие-то особые медведи. Я что-то помню из школьной программы. И кенгуру там есть. Я помню, как дядя Костя как-то «В мире животных» смотрел. Очень ему кенгуру понравились.
– Пусть испанка и свозит дядю Костю на кенгуру посмотреть, – заметила Верка. – В свадебное путешествие.
– Ладно, что мы тут стоим? – сказала я. – Поехали ужинать. У нас три часа.
Мы вышли из здания аэропорта, сели в первое такси из стоявших ровным рядком машин и попросили отвезти нас к нужному ресторану.
– О! – кивнул таксист. – Музыка! Танцы!
Этот парень плохо говорил по-английски, но мы получили подтверждение, что выбор сделали правильный. Правда, в дальнейшем мы изменили наше мнение.
В ресторане мы сразу же попросились в кабинку, чтобы не привлекать к себе особого внимания. Белые в любом случае привлекают внимание в стране чернокожих, а белые женщины – в особенности. Правда, в ресторане сидели в основном люди нашего цвета кожи.
Зал был большим. У одной стены находилась полукруглая сцена, на которой стояли барабаны различной формы и высоты. Оставалось много места для танцев. Столики размещались перед сценой, и на всем пространстве зала между ними имелись широкие проемы. У стен шли кабинки, в одной из которых мы и расположились. Народ, правда, предпочитал столики поближе к сцене. Метрдотель, говоривший на английском, французском и немецком, тоже пытался убедить нас сесть поближе к сцене, но мы отказались. Когда он спросил, откуда мы, я сказала, что из Австралии. «Кенгуру», – пояснил Сашка. Метрдотель заулыбался, видимо, тоже слышал про кенгуру. Или смотрел передачу какого-нибудь местного Сенкевича.
Мы сделали заказ чернокожему стройному юноше. Он удалился, и сразу же к нам подошел мужчина более старшего возраста с плетеной корзинкой, в которой лежали теплые булочки. На столах стояли подобные корзинки, только меньших размеров, в которые нам положили по две булочки каждому. Они были настолько мягкими и воздушными, что при нажатии большим пальцем корочка опускалась до основания, потом поднималась.
– Вкусно, – сказал Сашка, запихав в рот чуть ли не половину булочки.
– Подожди, не перебивай аппетит, австралиец, – заметила я.
– Я не поняла: почему мы вдруг заделалась австралийцами? – спросила Верка.
– Не нужно привлекать к себе внимания, – ответила я. – Мало ли что.
Нам принесли местное красное вино, которое мне очень напомнило по вкусу разливаемое в Выборге, недалеко от финской границы. Туда приходят цистерны с французским (так меньше пошлины, да и разлить его у нас стоит дешевле, чем во Франции), и его потом продают в трехлитровых упаковках.
Когда мы приступили к салату (нечто национальное, из множества различных овощей и кальмаров, нарезанных крупными кусками), началось представление. Мускулистые негры били в барабаны, трещали какими-то трещотками, трясли колокольчиками. Звуки получались приятными для уха, и, главное, хотелось пуститься в пляс. Танцевали женщины – молодые негритянки, все чернокожие, у этих в родословной белые точно отсутствовали. Одеты были ярко – в красные и желтые одежды: длинные, взлетающие вверх легкие юбки и что-то среднее между бюстгальтером и кофточкой. Я бы назвала это бюстгальтером с рукавами. Животы у всех были голыми, и работали они ими так активно, что, казалось, внутри у них танцуют сами кишки.
Женщины спускались в зал, садились на колени к белокожим мужчинам, вытаскивали их танцевать. Мужикам это нравилось. К сидевшим в кабинках девушки не подходили. Когда нам принесли мясо, в зал с шумом вошли сибиряки, возглавляемые знатоком маньяков Витей. К счастью, мы были скрыты от взоров вошедших: все кабинки оставались погруженными во мрак, но площадка у входа освещалась неплохо, поэтому мы смогли рассмотреть всех шестерых сибиряков. Они уже где-то поднакачались.