– А книжки, которые там дают читать?
Мужчины за столом покачали головами.
– Но музыка-то! – воскликнул Петя. – Я сам ее слышал!
– Это лечебная музыка, – вздохнул Чанг.
– Но этого не может быть! – на этот раз воскликнули уже мы хором с Зойкой и Петькой. – Ведь мы же сегодня вам рассказали…
– Ну неужели вы думаете, что мы не раздобыли пары кассеток? – спросил Коля. – Старых кагэбэшных спецов привлекли. Они нам технику подобной записи объяснили. У нас в стране ее применяли – для внушения гражданам информации по радио. В общем-то, это довольно простой способ управления поведением, мыслями, чувствами человека. Не буду вдаваться в технические детали записи, но эта музычка ориентирует только на расслабление. Нет там ни пропаганды, ни агитации. Я себе оставил для отдыха. Очень, кстати, эффективно действует.
Зойка высказала предположение, что, давая послушать подобную музыку, в центре определяют склонность того или иного подростка и молодого человека к внушению для использования в дальнейшем. Ведь не сто процентов слушателей на нее реагируют?
– Реагируют почти все, – заявил Николай. – В особенности если не знают, что идет воздействие. А если знать… Нужно отключиться, правда, это умеют делать единицы. В комитетских школах обучали подобным приемам, но и техника воздействия все время идет вперед, так что в большинстве случаев человек все равно подвергнется нужной обработке.
– А по первому вопросу вы правы, Зоя Леонидовна, – обратился к моей соседке Чанг. – Наверняка там каким-то образом выявляют склонность к чему-либо. Вот только мы никак не можем выяснить, как и к чему.
– Но кто-то же в центре должен знать! – воскликнула я. – Ваши же люди там, наверное, не бездействуют!
Я обвела взглядом сидевших за столом мужчин и обратила внимание на то, что их лица стали суровыми, причем даже слишком.
– Ваши люди еще там? – тихо спросила я.
– Мы отозвали практически всех, – сказал Николай. – А оставшимся дали четкие указания не задавать никаких вопросов и не проявлять никакого интереса, только смотреть и слушать, но никуда не лезть.
– Ваших что… убили? – дошло до нас с Зойкой и Петькой.
Чанг с Цзяном и Коля с Айчилом кивнули. А мне (и как я понимаю – Зойке) стало понятно, почему нас тут потчуют.
– Так, – взяла инициативу в свои руки Зойка, – четко скажите, что вам нужно от нас троих. И еще мы хотели бы знать, что нас ждет в худшем случае.
Меня, как и обычно в самый неподходящий момент, разобрало любопытство, и я, не дав Зойке получить ответ, поинтересовалась пятью молодыми парнями, пострадавшими от красной, трудно смываемой краски, а также компьютерным королем Турчинским, про которого мы сегодня поведали за столом. В принципе, если нас ожидает какая-нибудь подобная экзотика (неприятно, но терпимо), то за определенный процент (холодильник, микроволновка, морозильник, унитаз с двойным сливом и японская печь) я бы, конечно, могла и согласиться поработать. Да и цель, в общем, благородная, как я уже неоднократно думала.
Как пояснил господин Цзян, явно предпочтя ответить мне, а не Зойке, в Китае, как и в любой стране, есть определенные традиции. Если в русских деревнях ворота дегтем мазали бабе, то у наших желтокожих соседей, наоборот, считается, что виноват мужчина, и долг отца и братьев – наказать обидчика дочери или сестры, причем есть одно обязательное условие: ни в коем случае нельзя наносить телесных повреждений. Насильника (и просто прелюбодея) связывают, мажут ему детородный орган яркой краской (необязательно трудносмываемой), а потом оставляют где-то в людном месте. В прошлые века английских моряков, любивших поразвлечься в Китае, оставляли на набережных перед их судами, неоднократно доставалось и «благородным» господам, по крайней мере, после такого позора отцы белокожих невест не хотели отдавать дочерей за этих господ.
– Я всегда уважала китайскую культуру, – вставила Зойка. – К нам бы ваши традиции.
– У них и другие есть, – зло сказал Коля, глядя на Зойку холодными глазами. – Например, связать голого человека, обсыпать красным перцем и завернуть в одеяло. Не желаете попробовать?
Мы с Зойкой и Петькой раскрыли рты.
– Вот это, красотки, худшее, что вас ждет, – продолжал говорить Николай. Так поступили с кем-то из его людей? – Возможно, Лим придумает что-то еще из той же оперы, не знаю. Господин Чанг вам лучше ответит на эти вопросы. Но, насколько мне известно, в Китае в плане пыток – многовековая практика. Традиции. Мы вам все равно все не сможем перечислить. Времени не хватит. Но общее впечатление у вас сложилось? Это не хиханьки с хаханьками. Восточные методы всегда отличались действенностью. Книжки читали какие-нибудь? Художественные? Сейчас ведь много чего издают. Так вот в них нет описания и сотой доли того, что известно на Востоке – из всех областей. Ясно?
Мы кивнули. Я сглотнула комок, вставший в горле.
– А мазали все-таки ваших парней? – спросила Зойка, которой все надо разложить по полочкам, и посмотрела вначале на Николая, потом на Айчила.
– Нэт, нэ наших, – покачал головой Айчил.
– Нет, – подтвердил Николай, – но мы знаем чьих. Они поиздевались над девками из китайского борделя. Думали, что с теми можно делать все, что с нашими. Возили их на какую-то дачу, купали в озере… Ну все по своей обычной программе. Потом девок бросили. Или девки оказались слабее наших… Я не знаю точно. А Лим – или кто-то из той же компании – показал, что с его товаром так обращаться нельзя. В принципе, правильно сделал. Другим неповадно будет. Мы возьмем на вооружение такой подход к делу. Ну и метод, конечно.
Чанг тихо переводил Цзяну то, что говорил Николай. Цзян кивал.
– То есть эти парни в центре не шпионили и вам информацию не добывали? – уточнила Зойка.
– Нет, – повторил Николай.
Зойка спросила про компьютерного короля. Он тоже с кем-то из китаянок определенным способом поразвлекался? Мей Лу она не назвала, я тоже пока решила попридержать эту информацию – и ведь я не уверена, чью машину видела в ту ночь, когда подобрала дочь Лима. Но сделанное с Турчинским укладывалось в схему – если за насилие над дочерью отец мстит именно таким способом.
– Мы точно знаем, что у Турчинского и Лима возник конфликт на почве деловых интересов, – заявил Чанг. – Лим гнал ему компьютеры китайской сборки, которые Александр Федорович продавал то ли за европейские, то ли за американские. Потом Турчинский решил действовать в обход Лима. Турчинский также объявил Лима виновным в завлечении его дочери в секту, – а Лим и понятия не имел, что девочка ходит в его центр. Он же просто не может знать всех, кто там кружки посещает.
Мы с Зойкой переглянулись: про деловое партнерство с Лимом Турчинский ей не сказал ни слова. Хотя ведь и Коля с Цзяном могут ошибаться…
А до Мей Лу кто-то добрался…
На мой незаданный вопрос ответил Коля: Турчинский, по его словам, свято верил в русские народные традиции, а если конкретнее, то в ту, что требует око за око, зуб за зуб. Больше нам с Зойкой и Петей можно было ничего не объяснять.