– Подозреваю, что не только ты ждешь внезапной безвременной кончины Игорюни, – заметила я. – Так почему бы не помочь бывшему соратнику? Или бабок жалко?
– На Казанского? Жалко, Катька. Честно, жалко. Он ведь сегодня – дорогой товар. Сама посуди. Ведь расценки, как тебе известно, поднимаются и опускаются прямо пропорционально рейтингу жертвы. А если такие бабки были заплачены за Игорюнино освобождение? Ему сейчас, наверное, охрану обеспечили – первый класс. Не просто же так его вытянули.
– Но ты все равно рассчитываешь на то, что его уберут? – уточнила я.
Тимофей считал, что раньше или позже это будет сделано. После того как Игорь вернет серьезным людям «крутые бабки», по выражению моего второго бывшего. Какую сумму он подразумевал под этим туманным определением, сказать затрудняюсь, но предполагаю, что она исчислялась в миллионах долларов. Иначе игра не стоила бы свеч. С другой стороны, Игорюня сам не дурак и, наверное, постарается сделать ноги при первой же возможности. Если получится, конечно. Но кто знает, где у него что зарыто и сколько приготовлено нор?
Опять же, мой второй бывший, скорее всего, не одинок в желании как можно скорее отправить Игоря чистить котлы в преисподней. Может, кому-то в ближайшее время придется терять гораздо больше, чем Тимофею, – если этот кто-то быстро не сориентируется и не пожалеет бабок.
Но, главное, трудно сказать, что в обозримом будущем предпримет сам Казанский. Какую тактику запланировал он? Игорь вполне может заложить «шефам» всех, о ком только вспомнит, независимо от того, виноваты они в чем-то или нет, в любом случае его старым знакомым лучше не попадаться ему на глаза. Мой второй бывший плохо представлял, как работает мысль у Казанского, Игорь в свое время много раз удивлял Тимофея – и приятно, и неприятно.
– Но если ты, Катюха, сможешь что-то выяснить – век благодарен буду. Или слушок какой-то до тебя дойдет… Ну, ты сама понимаешь. Чего тебе объяснять? Звякни, ладно?
– Куда? Номер не забудь оставить.
Предпоследний сказал, что в первые пару дней у него будет работать мобильный, а в самом скором времени он сообщит мне номер, по которому его можно будет найти или оставить для него информацию. Как только обустроится на новом месте. Или договорится с кем-то, кто будет принимать для него сообщения.
– Ты хочешь осесть на Кипре? – спросила я.
Тимофей пожал плечами, потом заявил, что, скорее всего, нет. Он планировал отделиться от остальной компании, как только они выйдут из самолета в Ларнаке. Там уже каждый за себя. Тут не до сантиментов и не до старой дружбы и родственных чувств. Своя шкура – она и есть своя шкура и обычно дороже хозяину, чем чья-нибудь.
– И вот еще что, Катька…
Предпоследний замолчал, видимо, так пока и не решив, открывать мне какую-то дополнительную информацию или не открывать. Я же заметила, что меня все-таки интересует один момент: второй бывший кинул Игоря только тогда, когда тот сел, то есть десять месяцев назад? Тимофей не понял вопроса и попросил уточнить.
– Если я правильно уяснила суть того, что ты вещал в среду, Игорь пускал в дело часть денег втайне от своих «шефов», прибыль вы с ним делили между собой. Так?
– Ну.
– После того как его посадили, ты сам снял сливки и все это присвоил. Так?
– Ну. К чему ты клонишь? На больший процент набиваешься? Не волнуйся, подруга. Я свое слово держу. Я же понимаю, что без твоей помощи мне головы не сносить. К кому еще я могу обратиться? Батя, конечно, поможет в меру сил, но он-то в наших делах не особо рубит. Да что я тебе объясняю?
Предпоследний помолчал несколько секунд, мечтательно уставившись в даль, и добавил:
– Это огромные суммы, Катька! Кому, как не тебе, это понять! За них не то что голову оторвут… За них… Да я не знаю, черт побери! Я не жилец на этом свете, если Игорь вдруг откроет рот. – Второй бывший опять помолчал несколько секунд, усмехнулся и добавил: – Но, думаю, не откроет. Потому что его тоже по головке не погладят. Он сам будет меня искать. Наврет своим «шефам» что-нибудь. Но ты-то к чему клонишь? Чего на этот раз удумала, мыслительница?
Вслух я заявила, что просто еще раз хотела уяснить ситуацию, а для себя решила, что про ограбление во вторник швейцарского банка лучше даже не упоминать. То есть Тимофей к тому ограблению не имел никакого отношения. У меня, откровенно говоря, появлялась мысль, что именно он явился его вдохновителем… Ведь кто мог знать про ячейку Казанского в том банке? Кто мог иметь доступ к его персональному ключу? Не дома же у Тамарки Игорюня его хранил, в конце-то концов? Не при себе ведь носил? Хотя откуда я могу знать, где он у него лежал? Я на всякий случай часть своих богатств (вернее, ключей от них – различных в плане материалов и форм) храню в квартире родителей, в коробочке со всяким металлическим хламом – старыми ключами, скрепками, крючками. Есть у моего отца такая, из которой он ничего не выбрасывает. И особо предупрежден, что там лежат мои запасные ключи.
– Ты еще что-то хотел мне сказать? – посмотрела я на второго бывшего невинным взором. Не вытянешь из меня, милый, то, что я не хочу открывать. А вот я из тебя попробую – потому что ты уже почти готов со мной поделиться еще какой-то информацией.
– В общем… я кое-какие бумаги оставил в квартире у бати.
Тимофей пояснил, где в квартире Артема Александровича пристроил свое богатство. Я примерно представляла это место. Вообще у бывшего свекра хранится столько хламу… И кругом валяются какие-то парики, стоят в бутылочках и баночках разнообразные составы, лежат косметические наборы, кисточки, щеточки, щипчики, пилки, пинцеты, ножницы… Чего там только нет… Но свекор знает предназначение каждой штуковины и в нужный момент всегда выудит что-нибудь такое хитрое, что изменит внешность клиента до неузнаваемости…
Второй бывший также оставил отцу крупную сумму денег на непредвиденные расходы – вообще хранил деньги у родителя (я тоже делаю подобное: незачем всему лежать в моей квартире).
– А потом, Катька… Я вообще-то составил завещание. Ну не сейчас… С полгода назад. Нет, раньше. После кризиса. Ну на тот случай… В общем, если меня убьют.
– Тимка, прекрати эти разговоры! – рявкнула я на предпоследнего.
Но он меня перебил, заявив, что все мы под богом ходим, а банкирская доля – нелегка, и в нашей стране его профессия относится к категории наиболее опасных, наряду с шахтерами, космонавтами, спасателями и телохранителями. А если посчитать, кого больше умирает не своей смертью… Короче, Тимофей решил, что должен думать и о тех, кто останется после него, и просил меня проследить за тем, чтобы его мать и отец получили то, что он хотел. Большая же часть была завещана мне.
– А мне-то за что? – искренне удивилась я, еще несколько минут назад думавшая о процентах. Но ведь с определенных сумм, а не с имущества Тимофея. На черта оно мне? Да и в самом деле, с какой стати? – Ну ладно бы ребенок у нас с тобой был, а так…
Тимофей посмотрел на меня каким-то странным взглядом, а потом выпалил: