А Игорюня рассматривал меня, стоя. Ну что ж, за свое тело мне было не стыдно: я всегда прилагала немалые усилия, чтобы оставаться в форме. Игорюня поинтересовался, намерена ли я еще сопротивляться.
– А зачем? – удивленно спросила я и подвинулась вправо, освобождая ему место на ложе. В низу живота я уже чувствовала приятное томление.
Он тут же плюхнулся рядом, правда, с некоторой опаской. Я посчитала, что должна продемонстрировать ему дружественность своих намерений, и потянулась первой к нему. Но Игорюня интерпретировал мой жест несколько по-иному. У него, конечно, были все основания, в особенности если посмотреть на его физиономию… И куда ж он теперь в таком виде?
Я не смогла сдержать смех и принялась хохотать, катаясь по постели и держась за живот. Понаблюдав за мной несколько секунд, Игорюня тоже расхохотался. Подозреваю, что не над своей физиономией (видел ли он ее уже в зеркале или ему это удовольствие еще предстоит?), а просто над сложившейся ситуацией.
Потом наш смех плавно перешел в долгий поцелуй.
Мы уже не пытались сражаться, а занимались исследованием тел друг друга. Мне эта процедура понравилась. Игорюня оказался опытным любовником и знал, как доставить удовольствие женщине, но вот только зачем было так начинать? Или был уверен, что я откажу? Не знал, как ко мне подступиться? Правда, Тамарка в свое время рассказывала, что он гонял ее по квартире, срывая одежду. И что-то там было с ремнем и с плеткой… Он что, не может без прелюдии с насилием? Надо будет потом у нее уточнить, я в прошлом году не особо интересовалась сексуальными пристрастиями Казанского. Садомазохистских оргий мне не надо, в данном вопросе я все-таки придерживаюсь стандартных вариантов.
Но вскоре всякие посторонние мысли улетучились у меня из головы, вообще все мысли улетучились, и я полностью отдалась наслаждению, наплывавшему на меня волнами. Волны становились все выше, все мощнее… Игорюня опять рычал, но теперь не как злобный голодный лев, а как насытившийся и довольный. И я не крыла его матом, наоборот, у меня нашлись для милого очень ласковые слова. Никогда не думала, что стану осыпать ими Казанского. Вообще не могла предположить, что окажусь с ним в одной постели, и представить даже в самых дерзких мыслях, что мне это очень понравится.
Потом мы долго молча лежали в объятиях друг друга. Наконец Игорь приподнялся на одном локте и взглянул мне в лицо. Я улыбнулась. Он расхохотался. Я подключилась. Мы опять долго не могли успокоиться.
– Кому сказать, Катюха, – не поверят!
– А ты собираешься трубить во всю ивановскую? – тут же ощерилась я. – Ох уж этот ваш мужской треп. Хуже баб, честное слово.
– Нет, Катя, – со всей серьезностью заявил Игорь, – я никому ничего трепать не собираюсь. Это только твое и мое дело.
«Хорошо бы», – добавила я про себя, а затем подумала: а мне не все равно? Можно подумать, моя репутация пострадает от того, что я переспала с Игорюней. Да всем плевать. В том числе и Тамарке. А с Ленкой мы и так уже разругались. Для нее Игорюня мой любовник уже с понедельника. Но все равно терпеть не могу, когда мне перемывают кости, в особенности в этом плане.
Через пару минут мы отправились в душ и повторили процесс там. «И чего мы ждали столько времени?» – хотелось спросить мне, но я себя сдержала. Все приходит в свое время. И нужно наслаждаться всеми подарками, которые тебе преподносит жизнь.
Выйдя из ванной в костюмах Адама и Евы, мы стали собирать содержимое моей сумки. Взяв в руки швейцарский армейский нож, Игорюня произвел простые манипуляции, открыв каждое из лезвий где-то наполовину, и показал мне получившийся результат.
– Убойная вещь, – пояснил он. – Именно в таком виде. Потренируйся как-нибудь. – Помолчал и добавил: – Ну не на мне, естественно.
– А я хотела, – призналась я. – Когда ты тут меня гонял по квартире.
Казанский хмыкнул.
– А чего это ты вот так вдруг? – решила все-таки выяснить я. – Ни с того ни с сего…
Казанский задумался, а потом ответил:
– Нашло. Вот так, в одно мгновение. Глянул – и захотел тебя – мочи нет. Вынь и положь. Сейчас, в эту минуту, немедленно. Хочу, и все. Бывает так иногда, знаешь?
– Не знаю, – ответила я, мы снова хохотнули и слились в долгом поцелуе.
От которого нас оторвал звонок. В дверь.
Мы мгновенно прервали поцелуй, посмотрели на дверь, потом друг на друга, я схватила сумку (к счастью, все уже лежало в ней) и свой плащ с вешалки (он у меня белый, так что сразу же может привлечь внимание) и рванула в гостиную, где у Тамарки стоял шкаф-купе, по пути собирая остатки своих вещей. Только бы ничего не забыть! То, что осталось в спальне, пусть там и валяется, в спальню, наверное, гости не пойдут, надо собрать все в гостиной…
Так, Игорь уже с кем-то разговаривает в коридоре. Быстрее, быстрее! Он, конечно, постарается задержать незваного гостя. Все, я готова.
С кучей тряпья, оставшегося от моей одежды, и сумкой я прыгнула в шкаф и закрылась изнутри. Ощупью достала из сумки сотовый телефон и выключила его, чтобы не зазвонил в неподходящий момент.
В гости к Игорю приехал Вова Иванов.
Ну что ж, послушаем, что он скажет. И что скажет ему Игорюня.
– Катя-то сейчас где? – спрашивал Вова у Игоря, заходя в гостиную.
– Уехала, – буркнул Казанский.
– Ты спросил куда?
Игорюня рявкнул на приятеля, указав направление, в котором хотел бы меня отправить.
Судя по писку мебели, Вова опустил свое огромное тело в кресло и поинтересовался, не я ли разукрасила Игорюнино лицо? Тот буркнул что-то нечленораздельное, а настырный Вова спросил, что мы не поделили.
– Бабки, – невозмутимо ответил Игорь.
Я чуть не вывалилась из шкафа.
Казанский пытался развить теорию о том, что мы с ним тут пытались обсудить детали нашего взаимовыгодного сотрудничества и не достигли консенсуса, более того, выяснились наши принципиальные расхождения по ряду моментов, в результате чего на лице Игорюни остались следы от всех моих десяти пальчиков.
«И чего это Игорюня так заливает? – думала я. – Или и впрямь не намерен никому ничего выкладывать? С другой стороны, он прекрасно знает, что я все слышу, а потом может такого нарассказать Вове… Но ведь мог же сейчас вывести меня из шкафа?»
Причина такого благородства Игорюни (в отношении описания его собственной и моей целомудренности) выяснилась довольно скоро. Из последовавшего разговора двух мужчин я поняла, что Вова положил на меня глаз, лишь раз увидев (так ведь и я на него заглядывалась, напомнила я себе), и Казанский об этом прекрасно знал. А «влезать на бабу друга» (Игорюнино выражение, хотя какая я Вовина баба?) он не может себе позволить. Я просто неуравновешенная особа и, чуть что не по мне, готова на решительные действия.
– Ну ты вспомни, – говорил Казанский Вове, – думаешь, Анзор ее ножичком просто так пырнул? Это ж до чего надо было довести мужика!