– Всё очень просто. Уилл. Татами – это циновка, которую мы стелим на пол. Их делают из рисовой соломы, они определённого размера – примерно такой площади, на какой человек может спокойно и удобно спать, не тревожа соседа. Поэтому, когда речь идёт о размерах комнаты, мы говорим, что она – в столько-то татами, и каждый сразу представляет себе эту площадь, застеленную татами. – Он с улыбкой взглянул на Уилла. – Размеры, конечно, исходят из роста японцев. Я думаю, ты уместишься на татами, но что касается того, чтобы не потревожить при этом соседа, – я не уверен. Кимура поспешил вперёд – удостовериться, что все внутренние ширмы раздвинуты. Они поднялись на три ступеньки и оказались на крыльце, очень похожем на то, где сидели Таканава с сыном во время суда над голландцами год назад. Боже мой, подумалось Уиллу, я теперь в таком же ранге – хатамото.
Дверь открылась. За ней две молодые девушки ожидали гостей, чтобы принять их сандалии и предложить взамен домашние туфли.
– Они тоже будут твоими личными служанками, – сказал Сукэ.
– Об этом мы тоже должны поговорить, – заметил Уилл. – Я не вполне уверен, где начинаются услуги таких личных служанок и где они заканчиваются.
Сукэ улыбнулся и перешёл на португальский:
– Личного слугу следует рассматривать как дополнительную пару своих рук, Уилл. Можешь понимать это как хочешь. Эти девушки жаловаться не будут, их цель – только служить тебе всеми доступными способами.
Он провёл Уилла через внутреннюю дверь в комнату, служившую, очевидно, главным залом в доме. Здесь на полу лежали двадцать татами, из окна в бумажной раме открывался вид на прекрасный сад в классическом японском стиле – он напоминал сад Магоме Кагею в Бунго, – с баней и конторкой, стоящими бок о бок в конце тропинки. И здесь тоже стоял Симадзу но-Тадатуне.
– Тадатуне! – закричал Уилл и обнял молодого дворянина. – Как я рад! Я думал, что ты погиб.
– Я был одним из семидесяти самураев, последовавших за штандартом моего дяди и прорубивших себе дорогу сквозь ряды этого предателя Кобаякавы, – ответил Тадатуне. – Всю дорогу до Осаки мы промчались галопом и там погрузились на корабль. Солдаты Токугавы погнались за нами, но мы завязали бой и прорвались в Бунго.
– Я слышал рассказы об этой битве, – сказал Уилл. – Славная была рубка. Я предполагал, что ты погиб именно тогда, ведь ты же был ранен.
– Ничего серьёзного – и вот я стою перед тобой, живой и здоровый. И счастлив быть гостем в твоём доме, Андзин Сама, ведь во время нашей последней встречи моей печальной обязанностью было приговорить тебя к смерти. – Это было твоим долгом, – согласился Уилл. – А твой дядя заключил мир с принцем?
– Отныне мы выступаем под знаменем, украшенным золотым веером. Кстати, двое людей, предавших тебя – де Коннинг и ван Оватер, – обезглавлены за лжесвидетельство.
– Обезглавлены? О, Боже! – Уилл непроизвольно потёр собственную шею.
– Они заслужили это, Уилл, – сказал Сукэ. – Ложь, как я тебе говорил при нашей первой встрече, гораздо хуже даже трусости. А теперь идёмте, сегодня праздник, а не время для размышлений о судьбе двух жалких мошенников.
Кимура, стоявший в дверях, хлопнул в ладоши, и тут же появились две девушки с чашками дымящегося зелёного чая. Сукэ уселся и с большим облегчением отхлебнул напиток.
– Я пригласил господина Тадатуне быть твоим учителем, Уилл. Когда было решено посвятить тебя в самураи, мой господин Иеясу сам хотел стать твоим наставником. Однако это не имеет прецедентов, и, кроме того, это довольно долгий процесс, значит, он не сможет отдаваться ему с должной целеустремлённостью. Когда он спросил о кандидате, я подумал, что лучше всего с этим справится твой первый японский друг.
– Я благодарен вам обоим, – ответил Уилл. – Но расскажите же мне наконец об этом посвящении в самураи. Должен признаться, мне как-то не по себе. Это займёт много времени?
– Для японского юноши это дело нескольких лет, – начал Тадатуне. – Но сюда, конечно, включается и всё остальное. В твоём случае нам за несколько месяцев нужно пройти курс обучения, которому ты должен был бы подвергаться с трёх до пятнадцати лет.
– За несколько недель, – поправил Сукэ. – Господин принц с нетерпением ждёт закладки первого корабля, а этим должен руководить Андзин Сама. В ближайшем будущем он лично посетит Ито и надеется найти тебя там.
– Тогда нам нужно приступить немедленно, – решил Тадатуне.
Сукэ улыбнулся.
– Дай по крайней мере время Андзину Саме насладиться новым домом. Я распорядился, чтобы вечером нас развлекали несколько женщин.
– Женщин? – нахмурился Уилл. – Гейш. Не путай их с проститутками, Уилл. Только что ты спрашивал, не испытываем ли мы потребности время от времени сбрасывать свою важность и величественность. Конечно же, самурай не может позволить себе это на людях или даже в присутствии только членов своей семьи. Поэтому обращаются к гейшам, которых обучают искусству развлекать почти с детства. Случается, что к концу вечера они выполняют и плотские желания. Так делают многие. Но случайность – это не для Косукэ но-Сукэ. И не для Андзина Самы, могу тебя в этом заверить. Сегодня вечером мы будем поздравлять нового владельца поместья Миура.
– Поэтому я пью за тебя, друг мой Андзин Сама. – Тадатуне поднял свою чашку. – Пусть твоя слава никогда не уменьшится, пусть твои корабли бороздят все моря и океаны мира и никогда не тонут.
– Это непотопляемые корабли Андзина Самы, – присоединился Сукэ и выпил.
Стакан Уилла был пуст. Но девушка – её звали Кита – уж снова доливала его из кувшина, стоя рядом на коленях. Кита. Прелестное имя для прелестной штучки. Она прислуживала ему за обедом, как обычная служанка, и всё же здесь было нечто большее. Она знала, что за этим последует, и ждала того же и от него. В её поведении не было и намёка на похотливость – ни в едином слове или поступке. Но, прислуживая, она создавала неповторимую атмосферу интимности. Привычной интимности, которая началась с натирания тела. Он не мог отделаться от мысли, что все это здесь привычный ритуал. Во всей Японии. Все – привычный ритуал.
– Благодарю вас, друзья мои, – сказал он. – Человек, который изобретает непотопляемый корабль, если такое вообще возможно, прославит своё имя в веках. Но я подозреваю, что это мне не по плечу.
– Чепуха, – заявил Тадатуне. – Нет такой вещи, которая не по плечу Андзину Саме.