Рыцарь золотого веера | Страница: 93

  • Georgia
  • Verdana
  • Tahoma
  • Symbol
  • Arial
16
px

Дверь открылась, и в проёме возникли двое ребятишек. Джозефу исполнилось семь – вылитый европеец, с проблеском рыжины в волосах, как у Магдалины, и в то же время чистой воды японец хрупкостью своего сложения. Сюзанне скоро пять, но в ней уже видна грациозность матери. И бесконечная миловидность черт тоже. Сикибу сама давала имена обоим. Сторонница синтоизма, она тем не менее прислушалась к священникам и нарекла детей европейскими именами – она думала, что это должно понравиться её господину. И оказалась права. Джозеф и Сюзанна. Волосы Джозефу уже остригли, ведь он тоже станет самураем. Для этой церемонии Тадатуне снова приезжал в Миуру, хотя Сукэ на этот раз не было. Но Сукэ прежде всего был человеком принца. Симадзу но-Тадатуне принадлежал к роду Сацума, а те всегда славились непокорностью. И Тадатуне был другом теперь и всегда. Таким, каким, пожалуй, не был даже Мельхиор.

И в Англии, и тем более в Японии было вдоволь интриг, обмана, сплетен, неразберихи. Но в Японии он стал неотъемлемой их частью. Андзин Миура. Человек с пушками. Человек, вырвавший победу при Секигахаре. Так говорили некоторые. Человек, дравшийся с Исидой Норихазой, но не до смерти. Человек, которого принц любил и презирал одновременно, – так считали многие. Всё верно. Всё верно, и именно поэтому даже сейчас его будущее очень туманно.

– Входите, – сказал он. – Нечего там прятаться.

Дети медленно, робко пересекли комнату. Им было ясно, что мать гневается. Сикибу тоже села, обняв колени руками, и теперь походила на маленький черноволосый шар. Это было по-европейски, не по-японски. Детям нечего делать в спальне родителей, за исключением особых церемониальных случаев. Уилл обнял обоих сразу, прижал к груди, поцеловал в щёки. Сикибу задумчиво смотрела на эту троицу.

– Кем ты станешь, когда вырастешь? – спросил он Джозефа.

– Штурманом, отец. Как вы.

– И ты отправишься бороздить океаны?

– Конечно, отец. Как вы. Я тоже поплыву в Сиам.

– Сиам, – повторила Сюзанна. Где это она услыхала это слово? Или его так часто повторяли во время его отсутствия? Он взглянул на Сикибу, но та отвернулась.

– Расскажите нам про Сиам, отец, – попросил Джозеф.

– Расскажу. В более подходящий момент. Это действительно страна чудес. Там больше золота, чем вы можете себе вообразить. И ещё слоны. – Я видел слона на картинке, – похвастался Джозеф.

– Мифические животные, – пробормотала Сикибу.

– Они существуют на самом деле, Сикибу. Я видел их своими собственными глазами. О, в Сиаме много чудес. Может быть, когда-нибудь я возьму тебя с собой в эту страну, Джозеф. Всех вас, – добавил он поспешно.

Сикибу встала на колени, начала сворачивать простыни.

– Путешествия, моря-океаны – это не для женщины, мой господин.

– В Японии. В моей стране путешествуют и женщины. Если я скажу, что будет так, значит, так оно и будет.

– При условии, что принц захочет этого, мой господин. Она всё ещё сердилась и по-своему, по-женски, отпускала шпильки. Так что он тоже в долгу не останется.

– Все на свете в руках провидения, не так ли, Сикибу? Она снова одарила его своим долгим, непроницаемым взглядом, потом хлопнула в ладоши над головами детей.

– Пора завтракать. Бегом. А потом в школу. Асока проводит вас. Бегом, бегом.

Ребятишки пискнули в притворном ужасе и кинулись из комнаты.

– Они замечательные малыши, Сикибу, – сказал Уилл. – Как говорят в моей стране, они станут утехой моей старости.

Сложив постель в стенной шкаф, Сикибу опустилась рядом на колени. Его руки легли на её руки, скользнули к плечам.

– Время ушло, мой господин, – сказала она. – Настал день.

– Разве я не могу хотя бы это утро провести на своём ложе? Со своей женой? Я всё равно успею к ночи в Сидзюоку.

– Всему своё время, мой господин. День – для трудов. Разве вы не познали меня тысячи раз, а может, и миллион? Что решат какие-то несколько часов?

– Да, – сказал он. – Да, когда меня пожирает страсть к тебе. Она бросила взгляд через плечо:

– Кимура идёт.

– Чёрт бы побрал этого Кимуру. – Но он обернулся с улыбкой на лице, ведь произнёс он это по-английски. – Приветствую тебя, Кимура.

– Добрый день, мой господин. – Кимура поклонился. – Мельхиор Зандвоорт ожидает вас во дворе. Лошади готовы.

Уилл обернулся. Сикибу стояла в дверях. Она не завязала пояс ночного кимоно и теперь придерживала полы руками. – Удачи вам, мой господин, – пожелала она. – Возвращайтесь поскорей. И привозите хорошие вести от принца.

Это подразумевало – привезти известия, что ты снова в числе фаворитов, а следовательно, снова восстановлен в правах самурая. И в его обязанностях? Восемь лет прошло, но Сикибу не забыла, не простила несправедливости, проявленной, по её мнению, к её господину. Сикибу-преданная.

Восемь лет. Какой долгий срок. В Эдо не осталось и следа от той разрушительной ночи. Город отстроили заново. Башни и пагоды снова тянулись к небу, реки всё так же лениво несли свои воды к заливу, в воздухе разливалось благоухание, а люди трудились, как муравьи.

Сидзюока лежала к югу, южнее Миуры, и от землетрясения не пострадала. Постройки оставались невредимыми с тех самых пор, когда Иеясу выбрал это место в качестве летней резиденции. Теперь огромная крепость нависала над городом, словно богиня-покровительница.

Здесь тоже кипела суета, присущая любому монаршему двору, хотя официально принц удалился от дел целых семь лет назад. Сукэ встретил их сразу же, стоило им ступить во внутренний двор.

– Уилл! Добро пожаловать в Сидзюоку! Как давно я тебя не видел. И Мельхиора. Рад снова встретиться с вами, друзья. Великий день сегодня, Уилл. Великий день. Прибыл посол от знаменитого короля Филиппа. Человек по имени Сотомайор. Он хочет заключить официальный договор о дружбе между нашими народами. Разве это не замечательная новость, Уилл?

– В самом деле, Сукэ. А что принц? Сукэ улыбнулся:

– Ждёт тебя, Уилл. Несмотря на все эти годы. Впрочем, мне кажется, он никогда всерьёз не гневался на тебя. Он просто хотел выглядеть разгневанным. А теперь, когда настал час вести переговоры с испанцами, он хочет, чтобы ты был рядом с ним. Идёмте.