И домик в моих мыслях немного потускнел. Нет, отказываться от него я, конечно, не собирался, цель — она нужна, надо, обязательно надо к чему-то стремиться. Иначе перегоришь, опустишься, привыкнешь не к жизни, а к существованию, чтоб не было так — день прожил, и ладно. Ничего. Прорвемся. Знаю теперь, что и как делать. И главное — зачем.
* * *
Наутро меня выпустили из бокса. Видимо, все анализы показали мою человеческую сущность, разве что справку не выдали, а от дальнейших исследований я попросту отказался. Зотов, впрочем, и не настаивал. Я немного погулял по кольцевым коридорчикам и переходам станции, через круглые окна полюбовался на «Росток», отобедал в столовой вместе с несколькими научными сотрудниками, заметно притихшими в моем присутствии. После обеда мне вернули «Кольчугу-2М» и рюкзак, в котором я обнаружил помимо своих вещей еще и два научных «рациона № 5», которые были ничуть не хуже натовских сухпайков, шесть банок хорошей тушенки, упаковку сухарей и большую пачку чая. Лаборант, притащивший вещи прямо ко мне в «номер», буркнул, что «сайгу», патроны и нож получу перед уходом, потому что сейчас «не положено». Он же оставил на столике новый ПМК улучшенной модели, уже полностью оформленный на мое имя, а также детектор аномалий, пусть и не особенно «умелый» и уже устаревший, но достаточно неплохой. Скорее всего дары эти были не случайны: Зотов или чувствовал определенную вину, или же решил помочь просто так, по старой дружбе. Камеру и детекторы из бокса убрали — видимо, наблюдение и карантин закончились для меня досрочно. Дождавшись, пока лаборант уйдет, я включил ПМК и набрал запрос по платной сталкерской сети о самых важных новостях. В Зоне явно что-то произошло за время моего отсутствия, а обрывочные, куцые данные, полученные мной через старый, «покалеченный» ПМК картинки нисколько не прояснял. Мини-компьютер выдал текст почти сразу, автоматически выделив в нем самые важные новости с независимых «свободовских» и «долговских» серверов. Из них я узнал много нового…
Приход и довольно быстрый уход с многочисленными «посадками» нового «начальства» Зоны, успевшего за семь месяцев натворить действительно серьезных дел — за это время только официально погибли в Зоне полторы тысячи военнослужащих, значит, цифру эту можно смело умножать на три. Сотни сталкеров, в основном новичков — военные, как и в старые недобрые времена, получили приказ отстреливать всех «неучтенных лиц». Военная конфронтация с «Долгом» — новые генералы-штабники умудрились одним махом сломать ту негласную дружбу, которую предыдущее руководство долго и трудно налаживало годами. Естественно, без поддержки «долговцев» все военные посты в Зоне вымерли меньше чем за две недели — солдаты срочной службы гибли целыми взводами если не в аномалиях, то в зубах мутантов. Потери были лицемерно списаны на дезертирство и БВП, и взамен погибших новое командование отправляло на смерть других бойцов, не знающих даже, что такое Зона. «Специалисты» — контрактники, призванные заменить военсталов, оказались полностью беспомощны — «полигоны, имитирующие условия Зоны», на которых они проходили двухмесячную подготовку, даже рядом не стояли с реальной Зоной. Научные экспедиции с поддержкой таких вот новоиспеченных «военсталов» провалились все до одной, притом со страшными потерями — из семнадцати групп ученых вернулись только шесть, и то не в полном составе. Работа Института остановилась — НИИАЗ начал терять миллионы и миллиарды не полученных грантов и инвестиций. Зато пышным цветом распустилась совершенно дикая коррупция на дальних блокпостах-пропускниках Периметра. Не особенно чистоплотные офицеры стремительно жирели на потоках артефактов, уходящих куда угодно, но только не ученым НИИ. Из-за случаев стрельбы в спину сталкеры научились не доверять и мстить некоторым воякам — не раз и не два из ночной Зоны прилетали гранаты РПГ, легко пробивавшие бронированные кабины вышек, на головы патрулям падали бутылки с «киселем» и начиненные «жгучим пухом» взрывпакеты, размятые «жорни» насмерть убивали технику. Новое командование не нашло ничего лучше, как отрядить в глубь Зоны колонну бронетехники в сопровождении одной мотострелковой части с поддержкой вертолетов. Что из этого вышло, было понятно и так — в ПМК просто стояло выразительное многоточие… Техника и вертолеты остались в Зоне в виде куч обгорелого и смятого металла, выжившие бойцы частью вернулись, частью вступили в ряды «Долга», и, говорят, смерть одного из штабников-генералов на совести одного такого выжившего офицера. По крайней мере меткая пуля, прилетевшая из окон заброшенного дома прямо в окошко УАЗа одного из таких горе-командиров, была явно выпущена из особо точной немецкой винтовки, которыми недавно вооружились российские военные снайперы. Кроме военных и ученых, страдали и «неучтенные лица» — сталкерам становилось очень туго без налаженного обмена и нормального снабжения. Перед лицом угрозы со стороны военных, а также совсем озверевшего «Монолита» «Свобода» и «Долг» были вынуждены заключить временное перемирие — ну, об этом мы уже знаем, неясны были только причины…
Зона тоже подкинула несколько сюрпризов, словно людям мало было искусственных проблем. Полтора месяца назад случился странный Выброс, названный «Мерцающим» — при невысокой интенсивности он длился почти девять часов, и вместо одного активного пика он «мерцал» множеством слабых скачков аномальной энергии. Сила его была настолько незначительна, что сталкеры, оказавшиеся «на улице», не погибли, хотя и серьезно пострадали здоровьем. Однако только за одну неделю после «Мерцания» было зарегистрировано семь принципиально новых типов аномалий и несколько дюжин «модификаций» старых. По факту изменений флоры и фауны были свернуты последние попытки классификации растений — новые виды зачастую появлялись и исчезали быстрее, чем их успевали изучить. В то же время в районе ЧАЭС произошел сильный взрыв, вспышку от которого видели на полсотни километров, и от Саркофага, по данным беспилотников, вообще ничего не осталось. Полосатая труба каким-то образом устояла, но при этом заметно накренилась, а в небе над Припятью до сих пор осталось странное, серебристое сияние. В это же время начали поступать сведения о том, что к постам «Долга» и «Свободы» поодиночке или целыми группами выходили бойцы «Монолита». Сдавались они по первому требованию, зачастую появлялись даже без оружия, голодные, вымотанные до предела. Никто из них не помнил, как, когда и при каких обстоятельствах попал в Зону, кто ими руководил. Все они утверждали, что «проснулись», «очнулись» или даже «протрезвели» почти одновременно, сразу после сильной тошноты, какого-то «громкого звона в голове» и «вспышек» за закрытыми веками. Кто-то из них впоследствии погиб, беспечно выйдя к постам, кто-то сдался, и впоследствии даже влился в ряды «Свободы» — навыки обращения с оружием и мастерского выживания в Зоне никуда не исчезли, а те же «фримены» получили в свое полное распоряжение несколько тайных «монолитовских» складов с оружием, боеприпасами и провизией. «Долг» к сдающимся в плен «фанатикам» отнесся более настороженно, даже держал «военнопленных» под замком но, когда из Красного леса вышли несколько бывших «долгов», тоже начал принимать «монолитовцев» в свои ряды. Как ни странно, в одиночки никто из бывших защитников Камня не подался — наверное, сказались привычки работы в командах… но группировка «Монолит» все же не исчезла окончательно. Хоть и говорил мне Координатор о том, что его группировка с его уходом сама собой распадется, однако этого не случилось. В «активных новостях» выделенным красным шрифтом мерцало предупреждение — отдельные отряды «Монолита» продолжали стеречь Припять, мало того, их нападения после «Мерцания» стали особенно опасны. «Фанатики» в составе небольших групп стали действовать хитрее, их боевики уже не так смело шли на смерть, как раньше, напротив, они избрали тактику партизанской войны, чем серьезно досаждали всем группировкам. Взятые в плен, они утверждали, что «голос Монолита ушел, покинул нас за наши грехи», «это испытание нашей верности Великому» и «к по-настоящему верным братьям Он вернется». В отличие от «монолитовцев» прошлого, молчавших на допросах и убивавших себя при первой же возможности, эти, новые фанатики были на редкость болтливы, проповедовали охране «Слово Мудрого», охотно отвечали на любые вопросы. Толку, правда, от этих ответов не было… пленные, все как один, тоже жаловались на амнезию, но помнили «Мудрого», которому, похоже, продолжали поклоняться уже по собственной воле. Не все ты рассчитал в «своих» людях, профессор Прохоров, Координатор. И тебя уже нет, и Монолита тоже, по крайней мере на нашей страничке мира — я в этом уверен, просто знаю, хотя и не могу сказать откуда. А фанатики, рабы, которым ты, тайный лидер «Монолита», дал свободу, отпустил на все четыре стороны, все равно предпочли остаться рабами. Не знаю, профессор… ты был невероятно умен и от этого очень жесток, но, как мне кажется, все равно слишком хорошо думал о людях.