Разумеется, это был Волкоп. Он оторвался от своего занятия и внимательно посмотрел на друзей. Любители от такого взгляда невольно поежились.
– Добрый вечер, – встав с седла, сказал Волкоп и с достоинством козырнул. – Главный страж порядка Волшебной Москвы. Можно просто – Волкоп. С прибытием на гостеприимную Московскую землю.
– Здрасте, – отозвался Богдан и тихо обратился к своим:
– Неужели регистрацию спрашивать будет?
– Не буду. На этот раз, по крайней мере, – сказал Волкоп, подходя ближе. – Ведь вы прибыли сюда сопровождать Игрока…
Любители переглянулись.
– Здорово! – сказал Богдан. – Как говорится, на ловца и зверь бежит.
– Видимо, маги просчитали наше появление здесь, – решил Эрик.
– Или попросту организовали его, – задумчиво сказала Криста.
– На то они и маги, – согласился Эрик.
– Ну, что ж, все ясно, знакомьте нас с Игроком! – громко сказал Богдан, в предвкушении потирая руки.
– В этом нет необходимости, – отозвался Волкоп. – Вы уже прекрасно с ним познакомились. И, вроде бы, даже сработались…
Любители непонимающе уставились на Волкопа.
Сидящая у ног Кристы Рублевка тявкнула.
– Вот видите, – сказал Волкоп. – Она дает «добро».
– Рублевка?! – воскликнул Богдан, уставившись на собаку. – Игрок?!
– Игрок номер пять, – подтвердил Волкоп.
Любители снова переглянулись и вдруг дружно захохотали. Эрик вытирал проступившие слезы и изо всех сил колотил крепкой ладонью по Богданову плечу. Криста заливалась веселыми колокольчиками. Богдан, задыхаясь, норовил скинуть с плеча тяжелую руку Эрика и, не в силах ничего сказать, тыкал пальцем в сторону собаки.
Рублевка наблюдала это зрелище, сидя и недоуменно склоняя голову то на одну, то та другую сторону, подергивая ушами и временами неуверенно поскуливала. Словом – вела себя, как самая обыкновенная собака.
– Так это что же, – спросила, наконец, Криста. – Это заколдованный маг или человек?
– С чего вы взяли? – пожал плечами Волкоп, – По-моему, просто собака. Это не мое дело, конечно, но животные имеют полное право на участие в Игре. Ведь в результате ее может статься, что они попросту заменят людей на Земле. Как более терпимые и эффективные в руках магов…
Веселье разом смолкло. Рублевка вскочила и, виляя хвостом, принялась обнюхивать колесо мотоцикла.
– Вот это новость, – сказал Эрик.
– А как это собака может выиграть в Игре? – не очень уверенно хмыкнул Богдан.
– Элементарно, – пояснил Волкоп. – Если первая найдет Магистра правил. Собственно, это и есть цель игры.
И коротко ввел в курс дела любителей.
– И вот еще, – добавил Волкоп, усаживаясь на мотоцикл. – Неприятная новость. Есть информация, что Княжество Госбезопасность выпустило когти – за Игроками началась охота. Поскольку правил так до сих пор и нет – я не могу эффективно этому противодействовать. Берегите Игрока… Может, когда-нибудь он сбережет вас самих…
– Гав! – сказал Игрок номер пять и, высунув язык, бодро завилял хвостом.
Толик стоял перед зданием Государственной Думы и в легком оцепенении рассматривал его.
Не то, чтобы Толик представлял его иначе (он, вообще, довольно смутно представлял себе, где эта самая Дума находится, и за что, собственного говоря, этим депутатам вообще платят такие огромные – по слухам – деньги).
Впечатляло другое. Важное государственное сооружение выглядело теперь как гигантский зеркальный елочный шар, в котором как бы отражалось само здание Думы – так, если бы оно находилась где-то напротив. Но напротив ничего подобного не было, и даже холм земли, возникший на месте Кремля, не думал отражаться в этом гигантском кривом зеркале.
Толик ходил взад-вперед по пустынной площадке перед Госдумой, чесал затылок и недоуменно шмыгал носом. Толку от этих перемещений было мало. Спросить, что к чему, тоже было не у кого. Прохожие, как назло, игнорировали эту часть Охотного ряда. И, что удивительно – куда-то исчезли важные Думские охранники и длинные ряды пузатых лимузинов. Можно было даже подумать, что Дума вообще свернула свою работу.
– Во, влип, – решил Толик, когда отчаялся найти вход в это сверкающее гладкими стенами сооружение.
Наконец, Толик решился на, казалось, бессмысленный, но, все же, закономерный ход: он достал из рюкзака тяжеленький сверкающий «пропуск» и демонстративно покачал им над головой. Чтобы придать этому действию больше убедительности, он громко и торжественно произнес:
– Пропуск! Высшей пробы! Налетай!
Ответом была тишина. Толик немедленно почувствовал себя идиотом, разговаривающим с самим собою. Особенно под взглядом невесть откуда взявшейся пожилой женщины в синем халате со шваброй, что посмотрела на него прозрачным равнодушно-сочувственным взглядом. После чего спокойно подошла к шару и бесцеремонно ткнула его черенком швабры в прозрачный бок. От этого тычка по дрогнувшей поверхности, будто по воде, пошли разбегающиеся круги.
Шар издал чавкающий звук и чуть ли не с аппетитом всосал в себя женщину – целиком, начиная со швабры. Мелькнули и исчезли ноги в отвратительно синих «лосинах», на тротуар упал одинокий тапочек. Из деформировавшегося шара тут же вылезла рука, слепо пошарила по тротуару и, жадно схватив тапочек, исчезла.
– Дела, – сказал себе Толик. – Вот так… эта… амеба!
Термин «амеба» всплыл из почти забытых школьных воспоминаний, очевидно выдернутый оттуда потрясенным воображением.
Толик поежился и неуверенно подошел к шару. Коснулся рукой его поверхности. Та оказалась упругой и какой-то желеобразной на ощупь. Холодной. Повинуясь логике событий, Толик крепко взял в руку свой пропуск-слиток и ткнул им в зеркальную поверхность.
Нельзя сказать, что последовавшие ощущения были из приятных. Руку будто обволокло вязкой теплой смолой и с силой потащило вверх. На голову словно натянули резиновую перчатку. Неведомая сила втянула Толика внутрь странного шара. Рюкзак некоторое время, больно вцепившись лямками в плечи, противодействовал этому движению, но вскоре, чавкнув, так же прорвался и с разлету врезался в спину. Прямо ребром лежавшего там булыжника.
– Ой! Блин! – запричитал Толик, снимая рюкзак и растирая ушибленную спину.
Только после того, как боль утихла, он заметил, что его пропуск исчез. Это не вызвало особой реакции – ведь тот все равно был однократного действия. И, очевидно, свою роль уже отыграл.
Потому что стоял Толик посреди крытого ковровой дорожкой обширного безлюдного холла, по обе стороны которого было, впрочем, всего две двери. Под потолком светились белые указатели: