Тем более что иноземная красавица в его сторону даже не посмотрела — она бросилась на шею Зигфриду, обнимая и целуя его с такой страстью, что парню стало немного не по себе. И еще больше его поразило, когда воин сдержанно отстранил ее от себя со словами:
— Ну будет тебе, Инга, видишь, из-за стены только вернулся я, пыль радиоактивная на мне да еще дрянь какая. Не время нам обниматься…
Девушка будто не слышала его. Она повисла на крепкой шее воина и рыдала, смывая дорожную пыль с доспехов своими слезами.
— Ладно, ладно тебе, — с неожиданной нежностью произнес Зигфрид, бережно обнимая подругу. — Видишь — люди смотрят…
— Пусть смотрят… — всхлипывала Инга. — Последний воин вернулся, и он — мой, знают все пусть…
Теперь Книжник заметил нечто для себя новое — это то, как смотрели женщины вестов на эту встречу. Трудно было описать эти взгляды, приходилось каждый раз напоминать себе всю сложность ситуации. С одной стороны, все они, кроме этой красавицы Инги, потеряли своих мужей, кормильцев, любимых.
У нее же остался Зигфрид. Герой. Спаситель. Мужчина. Последний мужчина вестов.
Если не считать малолеток, конечно. Так что во взглядах женщин можно было увидеть многое, в том числе — неприкрытую зависть, злость на эту счастливицу, которой повезло сохранить любимого. В Инге они видели соперницу и плевать хотели на патриотизм, на общие интересы народа вестов. Природу не обманешь. Можно не сомневаться: если отбросить пафосные речи и предложить им вернуть их мужчин живыми в обмен на независимость Бункера, они, не задумаясь, согласятся. С другой стороны, именно мужчина этой Инги должен был спасти их всех вместе с детьми. Так что он один, по определению, вроде как принадлежал теперь всему народу вестов.
— …А вот в Кремле полно мужиков, — зачем-то ляпнул Книжник.
Похолодел, поняв, что выплеснул вслух свои мысли. Поймал на себе странные, недоумевающие взгляды женщин, попытался замять неловкость:
— Нет, правда… То есть хотел сказать, что там будут вам рады. В смысле красивым женщинам всегда рады…
Снова запнулся, покраснел, понимая, что несет околесицу.
Зигфрид едва заметно усмехнулся, видя неловкость товарища. Сказал, обращаясь к пожилой женщине в темном одеянии, что стояла чуть в отдалении:
— Почтенная Марта, примите гостя. Накормите, найдите место ему для отдыха. Отойду я ненадолго. Поговорить должен…
Женщина молча кивнула. Зигфрид в сопровождении Инги удалился в глубину зала. За ним потянулись и многие другие женщины. Наверное, у всех были к нему вопросы — видимо, у кого-то еще оставалась какая-то надежда…
Книжник вздохнул, развел руками:
— Ну говорите, как себя вести, как тут у вас принято? Пока я не наделал каких-нибудь глупостей.
Проснулся он от духоты и детского плача. Все-таки не у каждого хватит нервов спокойно дрыхнуть, когда прямо над ухом разоряется младенец с легкими пловца-спринтера. Что там Зигфрид говорил про вентиляцию? Она явно не справлялась с таким количеством людей в тесном помещении. Книжник сел на мягкой слоистой груде из одеял ручной работы, с трудом разлепил сонные веки. Не без усилия сообразил, где находится. Он понятия не имел, сколько проспал и какое сейчас время суток — в подземелье царил ровный полумрак, здесь постоянно горели несколько бледных огоньков «вечных» светодиодных ламп.
— Уф… — сипло спросонья выдохнул он себе под нос и вдруг увидел большие, сверкающие глаза, глядевшие прямо на него. Мигом позже он осознал, что глаза принадлежат миловидной девчонке лет семнадцати, со смешными косицами, торчащими из копны непослушных волос. Девица сидела напротив, в длинном платье из грубой материи, обхватив колени руками, и беззастенчиво разглядывала сонного гостя.
— Кхе… Ты кто? — так же сипло спросил Книжник.
— Хельга я, — отозвалась девушка, обнажив в улыбке белоснежные ровные зубы — настоящее богатство по нынешним временам.
— Чего смотришь? — поежился парень, косясь по сторонам. Под этим любопытным взглядом он снова ощутил неловкость, аж пальцы на ногах сжались.
— Интересно! — продолжая пялиться, пояснила девушка. — Чужак, да еще и кремлевский. Как не посмотреть?
— Ну смотри, раз хочется, — обреченно разрешил Книжник. — Только чего так сидеть, в гляделки играть. Хочешь, стишок расскажу?
— Стишок? — удивленно приподняла девчонка красиво изогнутые брови. — Что такое «стишок»?
— Ну вот, например: «По улицам слона водили».
Девушка залилась звонким смехом, настолько заразительным, что Книжник не выдержал и заулыбался сам. Вряд ли она знает, что такое «слон», и зачем его куда-то водили, но никогда еще он не встречал столь благодарного слушателя.
— М-да… — проговорил парень. Огляделся. — А где Зигфрид?
— А, не знаю, — пожала плечами девушка. — Небось с Ингой, невестой своей. Любовь у них — стра-ашная!..
Хельга сложила тонкие руки, мечтательно закатила глаза.
— Угу… Любовь, значит, — Книжник откашлялся, снова огляделся. — Ну а пока у них там любовь, может, покажешь мне, что тут у вас и как? А то делать все равно нечего…
— Конечно! — Девушка аж подпрыгнула на месте, словно только и ждала этой просьбы. Книжник глазом не успел моргнуть, как она уже схватила его за руку сильной горячей ладонью и потащила из уютного одеяльного гнезда, как птичка — неудачно высунувшегося червяка. — Пойдем, я тебе все покажу, расскажу! Конечно, только то, что сама знаю.
— Чудесно… — пробормотал Книжник, подхватывая с пола свою суму и обреченно семеня вслед за этой чересчур уж активной барышней.
— Как тебя звать, кремлевский? — с прищуром глядя на него, спросила девушка.
— Книжником кличут, — пробормотал парень.
— Как? Киж-Ник? — Хельга наморщила лоб, помотала головой. — Лучше просто — Ник. Ты ведь не против?
— Я… — начал было Книжник, но был остановлен срубающим с ног вопросом:
— Скажи, а все кремлевские такие симпатичные?
— Какие? — тупо отозвался парень.
— А вот такие, вроде тебя.
— Э-э… — все, что нашелся ответить Книжник.
В голове у него был полнейший сумбур, тем не менее, он успел заметить, проходя посреди этого подземного зала, с какой завистью поглядывают на девчонку ее ровесницы. Наверное, считают, что наиболее бойкая из них отхватила невероятно ценный приз. Странное дело — но парень вдруг ощутил какое-то новое чувство: было приятно чувствовать такой интерес и соперничество представительниц противоположного пола. Тем более что никогда еще он не был предметом столь пристального внимания с их стороны, и уж точно — объектом борьбы.
— Здесь у нас — вроде как главный зал, для собраний, — рассказывала тем временем Хельга, уводя свою добычу все дальше. Она вмиг адаптировалась к кремлевской манере речи, чем окончательно сломила сопротивление Книжника. — Сюда сходятся тоннели соседних убежищ. Там жилые сектора, мастерские, склады — продовольственные и оружейные… Чуть дальше — тренировочный зал, там воинов обучают. И мне иногда разрешают мечом помахать. Правда, руки у меня не очень сильные, так что я лучше всего со стилетами обращаюсь. Для девушки — самое то. Мы там иногда с подружками деремся до первой крови. А ты какое оружие больше всего любишь?