– Нет, такое не под силу даже Наставнику, – покачала головой Криста. – Здесь сила не одного отдельного мага. Это магическая стихия. Печать ведь сделана из камня Правомочий…
– Ну, да… – мрачно согласился Богдан.
Некоторое время разбойники и любители обменивались невеселыми репликами, которые, конечно же, не могли решить ситуацию.
Сила магической стихии заложена в природе, ее материи. Как, например, в том камне, из которого вырезана Большая Хозяйская Печать. Словно ядерная энергия в невзрачном куске урана. И все будет зависеть от того, кто и как применит этот зловещий кусок. Но пытаться остановить атомный взрыв руками… Нет, это просто немыслимо! Может, какой-нибудь великий маг и в силах это сотворить. Но в Волшебной Москве никто и никогда не видел настоящего мага. Здесь были только люди, которые в той или иной степени научились отдельным магическим приемам. Но, как известно, настоящим магом надо родиться. Говорят, именно маги запустили Игру, в которой и крутится сейчас бедная Москва. Но так ли это было в действительности?
Впрочем, последний вопрос не имел никакого смысла в данном контексте. Разбойники могли оказаться выброшенными на улицу вместе со старыми пнями и корягами, у которых никто не будет интересоваться научными званиями и степенями. Университет просто последует судьбе многих и многих земель, уже захваченными рейдерами Черного Риэлтера. А на землях, ставших после этого Черными, как известно, жить по-прежнему будет нельзя. Там можно только делать Власть и Деньги…
А оставить свою крепость – значит, сделать первый шаг к отступлению. За первым шагом неизменно следует следующий.
И отступление превращается в бегство.
– Какие еще предложения будут? – спросила Марина, оглядывая присутствующих.
Наступила пауза. Нарушил ее Богдан. Он как-то боком, словно опасаясь чего-то, посмотрел на Марину и неуверенно сказал:
– Э… Рискуя навлечь на себя гнев, э-э… нашей милой и доброй, в общем-то, атаманши…
– Богдан, не томи! – угрожающе произнесла Марина.
– Ну, я что сказать хотел. У нас есть только одна сила, которую можно противопоставить всему этому беспределу. Раньше, хоть порой и бывало туго, я не решался говорить об этом – все-таки был уговор. Но теперь…
– Богдан!!!
Богдан исподлобья осмотрел товарищей, вздохнул и сказал:
– Пора привлекать Магистра и создавать Правила…
Наступило неловкое молчание. Все сочувственно смотрели на Марину, некоторые – неловко, другие же с укоризной пялились на бестактного любителя.
Однако Марина восприняла эти слова на удивление спокойно. Она лишь кивнула и сказала:
– Да, я знаю, что этого не избежать. Мой сын, конечно, слишком мал, чтобы принимать такие решения, но у нас нет выбора. То, что я скажу сейчас, должно остаться между нами. Просто во избежание излишних разговоров среди своих же – все равно, от врага это не утаить. В общем, так: Архивариус передал мне через Волкопа: Тема… то есть, Магистр Правил скоро будет здесь. Он как раз в пути. Я не хотела говорить раньше времени, чтобы не сглазить…
– Тьфу, тьфу, тьфу, – истово сплюнули через левое плечо любители, после чего принялись усердно колотить по деревянным перилам. А Криста – еще и чертить в воздухе какие-то магические знаки.
– Но разве одних только Правил достаточно? – спросил осторожный Веник. – Нужны ведь и Игроки, которые будут им следовать. Да еще – какая гарантия, что они вообще примут нашу сторону?..
– Гарантия – это то, что Правила будем составлять мы! – отрезал Крюгер, и его татуировки вздулись на напрягшихся мышцах.
– Бывший Игрок номер три, то есть, Марина, потеряла статус, она – мать Магистра, Игрок номер пять – тоже, так как был заявлен, как собака, но потом превратился в человека…
Любители нервно хохотнули, переглянувшись: они не могли удержаться от эмоций, когда речь шла о Наставнике.
– Игрок номер два, Дэн, сгинул в Войске. Говорят, в штрафбате трубит за измену…
– Бедный… – жалобно протянула Криста и спрятала взгляд под низкой черной челкой.
– Игрок номер четыре – альтер эго Игрока номер один, он же – двойник Доминатора – развалился на молекулы, куда ему и дорога. Ну, а Игрок номер один…
Веник осекся, испуганно глядя на Марину. Любители уже давно делали ему большие глаза, но бестактности избежать не удалось.
– Да… – с какой-то нежной тоской произнесла она. – За все приходится платить…
Очередную затянувшуюся паузу коряво нарушил Богдан:
– Так, что, Игроков нам не видать?
– Насколько я знаю, Игроки появляются, когда Магистр придумывает Правила, – сказал Эрик. – Хотя бы частично…
Разговор нарушил знакомый уже стук в ворота.
– Ну, я сейчас им задам… – грозно пообещал Крюгер, подымая со ступенек массивную бейсбольную биту.
Ворота разъехались в сторону, и рука с битой, обмякнув, опустилась: в створе ворот во всей своей парадной красе стоял Волкоп.
– У меня новости для потенциальных правонарушителей, – знаменитым, отлично поставленным басом сказал он. – В город вошло четыре Игрока. Это означает…
– Это значит, что Магистр начал придумывать Правила?.. – удивленно произнесла Криста.
– Это означает, – сказал Волкоп, – что Игра переходит на новый уровень…
До удивительного подземного золотого поезда они добирались в каком-то полубессознательном состоянии, словно в трансе. Вокруг, в потерявшейся на годы, словно мифический Китеж-град, Москве, творилось что-то странное и совершенно сказочное. Правда, рассмотреть это через затемненные окна быстро несущейся машины почти не удалось.
Инспектор Горемыкин сопроводил Игроков до турникета на какой-то станции метро и, попрощавшись, отдал честь. Семен еще смог отметить краем сознания, что над эскалатором на все протяженности спуска то и дело вспыхивали яркие транспаранты, вроде «Привет, Игрокам, привет героям!», «Мы дождались!», «Игроки и гномы – братья навек!» и тому подобное, играла веселая музыка. Но когда к платформе подкатил поезд со сверкающей надписью на вагоне «Золотая стрела», хотелось только одного – спать.
Видимо, это подземное путешествие тоже было частью какого-то таинственного плана, разбираться в сущности которого уже не было сил. Тем более, что низкорослый бородатый проводник был услужлив и мил, а на мягких диванах купе уже было постелено, и отвороты одеял ласково манили в свои объятья.
Карину Ильиничну с внучкой поместили в одно купе. Семена же препроводили в соседний вагон, где ему досталось отдельное и, как ему показалось, куда более богато обставленное – с зеркалами, коврами, кожаной обивкой, телевизором, дверью в душ (или это только почудилось?)… У Семена оставалось еще немало вопросов, которые он хотел бы задать проводнику, но поезд уже набрал ход, и его мерное раскачивание подействовало на Семена, словно кувалда. Он отключился.