— Да дело даже не в этом! К жизни Зону вызвал не тот, первый, а второй взрыв!
— Я знаю, — мрачно усмехнулся Бука. — Но не случился бы первый — не было б и второго. Предотвратить первый гораздо проще.
— Ну, допустим, — устало вздохнул Маус. — Еще один вопрос: как ты попадешь на АЭС, к четвертому энергоблоку? В советские-то времена? Там наверняка охрана была — милиция, внутренние войска, КГБ, еще какая-нибудь пакость…
— Но там точно не было ни контролеров, ни бюреров, ни химер, — сказал Бука. — Там не было Периметра — такого, как здесь, вокруг Зоны. И уж точно — та охрана не ждет меня.
Маус задумчиво прикусил губу. Действительно — штатная охрана Чернобыльской АЭС вряд ли ожидает визита человека-монстра из далекого будущего. Но все же план Буки представлялся совершенно сырым и невыполнимым. Наивный какой-то был план, порочный…
— Ладно, — сказал Маус. — Допустим, ты прорвался сквозь все кордоны, и вот ты уже у пульта управления. И вот на тебя смотрит персонал станции, охреневший от того, что какие-то посторонние оборванцы бродят по стерильной территории АЭС. С чего ты взял, что тебе поверят? Что тебя просто не примут за психа?
— Я заставлю их поверить, — мрачно пообещал Бука. — Им просто придется поверить мне…
Маус покачал головой, затянулся.
Прошлое. Это только кажется, что, вернувшись в прошлое, можно легко все изменить, поставив все с ног на голову. Но что будет, если действительно попытаться переиграть хотя бы свою собственную жизнь? Что, если допустить, что такая возможность дана каждому, и каждый может войти в свое Марево и вернуться в ключевые моменты собственной судьбы?
Вот тут-то возникает печальный ответ: все произошло именно так, как и должно было произойти. И твой собственный выбор был обусловлен лишь неумолимой логикой жизни. Не было никаких «ошибок юности». Это судьба — безжалостная сволочная судьба, которая и впоследствии заставляет тебя мучиться, сваливая собственную вину на тебя.
Все предопределено. Все давно уже предопределено — и то, что возникла Зона, и то, что он, Маус, стал сталкером. Наверное, и смерть его уже заранее расписана в громадном сценарии судьбы. И только он наивно думает, что может избежать этой лютой смерти благодаря собственной ловкости и удаче…
Маус помотал головой, стряхивая наваждение. Наверное, он просто надышался гнусного болотного воздуха, который, как известно, имеет неприятное свойство вызывать депрессию и ночные кошмары.
— Выпить бы, — сказал Бука, вставая и зябко поеживаясь: становилось холодно и сыро. — Есть там что, в запасах у твоего Доктора?
* * *
Болотный Доктор бегло осмотрел тело майора, заметил:
— Пованивает ваш друг, однако.
— Все-таки разложение? — поинтересовался Антонов.
— Слышал поговорку: «мертвые не потеют»? — сказал Доктор, быстро расстегивая форменный камуфляж. — А этот потеет. Хоть и не совсем по-человечески… На операционный стол его. И перевернуть. А ну — взяли!
Вдвоем не без труда перекинули тело спиной вверх на затянутый белым операционный стол, стянули с него грязную зеленоватую армейскую майку. Теперь от тела разило похуже, чем от лежалого трупа.
— Замедленный метаболизм — забавная штука, — говорил Доктор, подкатывая к столу столик с мединструментами. — И не жизнь, и не смерть. Почти как зомби — но там все еще сложнее… Так, а теперь — антидот в спинной мозг. В нескольких точках — чтобы процесс пошел равномерно…
— А руки мыть? А перчатки, маска? — осторожно поинтересовался Антонов.
— Может, еще белый халат надеть? — не глядя на «ассистента», сказал Болотный Доктор. — Не волнуйся — ты не в интернатуре, и скрытой камеры здесь тоже нет.
В руках у Доктора появился сверкающий металлом и чистотой пистолет для инъекций с тончайшей и длинной иглой. Доктор взял со столика предварительно извлеченную из холодильника колбу и вставил ее в приемник дозатора с тыльной стороны пистолета. Надавил на кольцеобразную «гашетку» — в воздух ударила тонкая струйка жидкости, воздух наполнился странным запахом.
— Укол производится сквозь межпозвонковый диск, — пояснил Доктор. — Тут главное — чтобы рука не дрогнула. К счастью, жалобы на нас писать будет некому.
— Но… Как это — без снимков, без МРТ? — неуверенно спросил Антонов. — И можно ли так — напрямую в спинной мозг? А внутреннее кровотечение? А вдруг заражение?
— Не пытайтесь повторить это дома! — значительно сказал Доктор и, не примериваясь, воткнул иглу прямо в ложбинку на спине, между едва заметными бугорками остистых позвоночных отростков.
Антонов невольно вздрогнул: слишком смелым показался ему такой жест. С другой стороны, он все еще не верил в «чудесное оживление» майора. Да и, сказать по правде, теперь ему меньше всего хотелось такого оживления. Но Доктор, видимо, здорово знал свое дело, и могло показаться, будто то, чем он занимается, и не медицина, и не наука вовсе, а нечто сродни алхимии — настолько Док полагался на собственное чутье, твердость руки и глазомер, пренебрегая всеми академическими требованиями. Он с первого раза, одним резким движением вгонял иглу меж позвонков — и четким движением пальца вводил дозу вещества, которое он именовал антидотом. Последним стал укол между атлантом и осевым шейным позвонками — под самый коротко стриженный затылок. В этот момент Антонову показалось, что «пациент» вздрогнул.
— Отлично, — удовлетворенно сказал Доктор. — Теперь перевернем его!
Впервые за время этой странной процедуры физиолог почувствовал себя нужным. Перевернув тело на спину, некоторое время переводили дух, после чего Доктор налепил на запястья и виски «больного» датчики жизнедеятельности и щелкнул каким-то выключателем за спиной. Тонко загудел стандартный медицинский монитор, и по маленькому плоскому дисплею поползли ровные параллельные линии: типичные физиологические показатели трупа.
Теперь Доктор держал в руках самый обыкновенный стеклянный шприц. Правда, с чересчур уж длинной иглой.
— А вот и самое интересное, — поведал он физиологу. — Именно из-за этого этапа я так не люблю подобные «воскрешения».
— Попробуйте удивить меня, Док… — не отрывая взгляда от иглы, проговорил Антонов.
Док набрал в шприц другой жидкости — из ампулы, не имеющей маркировки. Трудно было представить, кто снабжал Доктора медицинским инструментарием и этими странными препаратами, но снабжение, видимо, было налажено неплохо.
— Думаю, вас, сотрудника Института и его филиала по изучению влияния Зоны на человеческий организм, удивить трудно, — холодно сказал Доктор. — Вам известно, что такое трансорбитальная лоботомия?
— Конечно, — сказал Антонов. — Давно уже запрещенный метод психохирургии. Разрезание волокон лобных долей головного мозга — снимает агрессивность, делая из людей идиотов…
— А вы помните, как она производилась?
— Ну, вроде как введением тонкой спицы через глазную впадину… — физиолог вздрогнул. — Что вы собираетесь с ним делать?