Известные своим пристрастием к ярким побрякушкам «Райские птицы», прозванные злопыхателями «Сороками», «Корольки», куда по извечному армейскому остроумию определяли самых высоких, вечно готовые к драке ради драки «Бойцовые петухи» и щеголявшие в сине-зеленых куртках «Саррижские павлины». Все они были хорошими воинами, хоть и уступавшими арцийцам Гартажа, но превосходившими большинство оргондцев и вооружением, и опытом. К тому же на одного конника Мальвани придется два, если не три ифранца. Это был беспроигрышный расклад. Как у Александра Тагэре на Гразском поле, Проклятый бы их всех побрал.
Ипполит Аршо-Жуай пышных речей не любил. Быстро проехав мимо готовых к бою всадников, маршал громко и внятно произнес.
– За рекой наш старый друг Сезар Мальвани. Он – хороший воин, но до отца и покойного друга ему далеко. Сейчас вы перейдете Ньер и столкнетесь с конницей Оргонды. Их осталось не более полутора тысяч, из которых внимания заслуживает лишь полк Эжена Гартажа. Тот, кто захватит или убьет старика, окажет ифранской короне большую услугу. «Черные стрижи» проверили поле боя, там все чисто, можете смело разгонять коней, только чур не забывать про речонку справа. Берега у нее топкие, не вздумайте передать привет тем дурням, что там уже завязли. Все, отличившиеся в бою, получат двойное жалованье, а «Стрижи» и «Соловьи» – тройное.
Ее Высочество на вас надеется (за «двойное жалованье» Жоселин его не поблагодарит, но заплатить придется. Дарнийцы дарнийцами, но не кормить своих нельзя). Принесите мне победу! Кавалерия, – Ипполит сделал паузу, – пошла!
Полковники отдали честь и опустили забрала. Грянули трубы, знаменщики гордо выехали вперед. Первыми к Ньеру спустились «Сороки», «Стрижи» на сей раз шли замыкающими и, кажется, больше на своего маршала зла не таили. Ипполит с законной гордостью наблюдал, как ифрайская конница покоряла оргондскую реку. Более пятнадцати тысяч копыт вспенили и без того взбаламученную воду. Ньер обиженно выплескивался из берегов, поднятая со дна илистая муть желтым облаком медленно плыла к Кер-Женевьев.
2896 год от В.И. 1-й день месяца Дракона. ОРГОНДА. ПОРОСЯЧИЙ БРОД
Эжен Гартаж, сжав зубы, смотрел на прущих вперед ифранцев. Первые всадники уже выходили на оргондский берег, а сигны последних еще терялись в поднятой пыли на том берегу. Переправившиеся торопились, освобождая прибрежную полосу для тех, кто шел следом.
Молодой оргондец с двумя золотистыми конями на щите то и дело оборачивался к Эжену. По мнению «жеребенка», ифранцев нужно было сбросить в Ньер. В этом был свой смысл, но Гартаж ждал, пока «Райские птицы» выберутся из воды и построятся в боевой порядок.
– Сигнор, – а это уже не выдержал старый товарищ, помнивший еще первое оргондское изгнание, – неужели после Гразы вы считаете их рыцарями?
– Не считаю, – покачал головой командир арьергарда. – Рыцарей в Ифране не осталось, эти дерутся за ауры, у них даже родовых сигн на щитах нет.
– Тем более...
– Успокойтесь, всему свое время. Пусть выходят. Уклон тут небольшой, но гнать коней в гору все равно неприятно.
«Сороки», в полной мере воспользовавшись предоставленным им временем, разомкнули ряды, заняв все пространство от холма до болотца, в спину им уже дышали «Корольки». И ифранский рыцарь, за которым развевалось полотнище с пестрой, сверкающей птицей, послал коня в галоп. Гартаж прикинул расстояние и повернулся к «жеребенку».
– Пора. И, Проклятый вас побери, не зарывайтесь. Чтоб никто не смел лезть вперед меня! Поняли?
Гнедой жеребец с белой бабкой взял с места в карьер, Эжен мчался навстречу врагам, как делал десятки раз, сначала оруженосцем, затем рыцарем и, наконец, полководцем. Разноцветный, блестящий строй приближался. Эжен поудобнее перехватил древко, целясь в забрало намеченному врагу. Ифранцы тоже приготовились.
Тяжелые копья остановили «Райских птиц». Рыцари отбросили ненужные обломки и схватились за мечи и секиры. Стремительный конский бег сменила неистовая рубка, в которой нобили мало чем отличались от презираемых ими простолюдинов-дровосеков, разве что атакованные деревья не имели обыкновения отвечать ударом на удар.
Бой шел на равных. Да, арцийцы, принявшие на себя удар «Райских птиц», были вооружены и обучены немного лучше, к тому же их вела ярость и желание отплатить за Гразу, но их было меньше. Возможно, напади они первыми, они бы и отбросили ифранцев назад, за реку, но Гартаж упустил момент, и теперь авангарду оставалось только держаться. «Птицы» ломились вперед и не только потому, что хотели победить: в спину их подпирали конные тысячи, столпившиеся у брода.
Нападающие давили всей мощью, обороняющиеся стояли насмерть. Трещали и ломались щиты, шлемы и наплечники, принимавшие удары вражеских мечей, кони топтали упавших, то путаясь в разорванной чужой сбруе и плащах, то скользя по закованным в железо телам. Людские и лошадиные крики, лязг, грохот, плеск были слышны и в окрестных деревнях, и далеко за рекой.
Эжен Гартаж не отступил ни на шаг, он не просто рубился с лезшими вперед «Сороками», многие из которых потеряли не только перья, но и головы, но и умудрялся приглядывать за теми, кто был слева и справа. Меч столкнулся с мечом, полетели искры, «жеребенок» рубанул своего противника по шлему, тот отклонился, голова осталась целой, но пышный султан полетел под конские копыта. Кто-то вышедший в бой в цветах Тагэре вздыбил коня, и тот обрушил копыта на голову ифранской лошади, которая рухнула, подминая не успевшего выдернуть из стремян ноги всадника.
Щит Эжена треснул, и граф, швырнув обломки в голову одному из нападавших, обмотал руку сорванным с другого плащом, та еще защита, но на безрыбье... Кто-то счел его лакомой добычей, но Гартаж изо всей силы ткнул наглеца мечом в живот, пробив доспех. Рядом сверкнул меч, разрубая блестящий предплечник, – «жеребенок» пришел на помощь, и вовремя, Проклятый бы его побрал. Оруженосец с запасным щитом как-то умудрился пробиться к сигнору, потом надо сказать спасибо обоим.
Сбоку кто-то упал... Если ранен, под конскими копытами не выжить, и Эжен послал коня вперед и влево, чтоб не топтать своего. Рядом возник оргондец с трилистником на щите, но без меча: то ли потерял, то ли сломался. Рыцарь, однако, не растерялся – перехватил за руку кого-то из нападающих и вздыбил лошадь, выдергивая противника из седла. Ага, это уже не «Сороки», значит, с одним полком покончено... Вторыми идут «Корольки». Эти дерутся не хуже арцийцев, только вот умирать им не за что, а значит, не очень хочется. Потерявший меч оргондец завладел чужим мечом и зарубил им бывшего хозяина... Кто же у них пойдет за «Корольками»? В этом столпотворении ничего не разглядеть, кроме нависших над тобой противников...
Арцийцы и оргондцы стояли насмерть, но на смену упавшим ифранцам подходили новые и новые, с нетерпением ожидавшие очереди выбраться из осточертевшей реки. Копыта вязли в ставшем ненадежным песке, кони недовольно фыркали и взбрыкивали, но застрявшим посреди переправы всадникам оставалось лишь неистово ругаться да любоваться на конские крупы и спины мающихся впереди товарищей.