Кантиска подготовилась к войне по всем правилам, но все церковные магики, вместе взятые, не смогли одолеть его одного. При желании Эрасти мог их уничтожить, но он не собирался ни ниспровергать Церковь, ни окружать свое имя ужасом. Нападающие лишились своих артефактов, без которых они мало что могли, а заодно и одежды. Зрелище превращения осанистых самоуверенных волшебников в кучку дрожащих голых мужиков неопределенного возраста было весьма забавным. Он долго смеялся, вспоминая эту каверзу. Тогда он еще мог смеяться. Потом против него бросили армию, и это было уже совсем глупо. Эрасти просто не дал им дойти до лагеря, в котором собрались его сторонники, спустив на наступающих полчища мух и комаров.
Затем он снова и снова пытался объяснить человечеству, что его ждет. Это было мучительно трудно, и он пришел к мысли, что правду людям не проглотить, их нужно кормить сказками в стиле Книги Книг, где за туманными намеками прячутся древние страхи и чаяния, живущие чуть ли не в каждой душе. Если взывать не к разуму и совести, а к этим чувствам, людей можно заставить что-то делать или, наоборот, чего-то избегать. И он решил стать легендой. Сначала это было весело… Он творил чудеса, иногда смешные, иногда страшные, его слова, обращенные к его последователям, стали путаными и неясными, зато теперь они разлетались со скоростью зимней лихорадки [90] .
Проклятия Церкви с новой силой обрушились на его сторонников, но это лишь подливало масла в огонь. Все шло к тому, что в один прекрасный день он откроется людям как святой Эрасти. Он даже придумал, как это сделать, и все подготовил. Но тут к нему провели женщину, которая утверждала, что знает его. В первые мгновения он ее не узнал. Она была хороша, но отнюдь не той красотой, которая всегда его привлекала. Он спросил, как ее зовут и чего она хочет.
Она назвала свое имя. Циала. Это ему ничего не сказало, и тогда гостья, смело глянув ему в глаза, добавила: «Вспомни смерть Анхеля». И он вспомнил.
2869 год от В.И.
Вечер 10-го дня месяца Волка.
Арция. Эльта
Рауль впервые видел этот высокий, похожий на башню утес с моря. Эльтова скала дала название городу, в котором осели жители Эланда и Гверганды, не пожелавшие искать счастья за морями или в метрополии. Четыреста лет назад море медленно, но верно стало пожирать сушу, стало ясно, что Эландский полуостров и Побережье до Зимней гряды обречены. Правивший тогда Этьен Четвертый предложил эландцам и жителям Гверганды на выбор любые свободные земли, а калиф Вахид – Берег Бивней, некогда захваченный атэвами у черных племен. Именно туда и увели свои корабли последние паладины Зеленого храма, предпочтя союз с язычниками обществу изрядно усилившихся антонианцев.
Странный союз извечных врагов, ставших после Войны Оленя союзниками, оказался на удивление крепким. Вот уже три сотни лет Берег Бивней, превратившийся в настоящий бич для флотилий ортодоксов [91] , сторожит южные моря от чужаков. На север потомки эландцев отчего-то смотреть избегали, редко заходя дальше Мирии, где продавали заморские диковины арцийским купцам. Болтали, что эландцы окончательно погрязли в ереси, то ли вновь вернувшись к своим старым богам, то ли вовсе вбили себе в голову, что их дело дождаться своего сгинувшего за Запретной чертой вождя. В последнее Рауль Тарве, впрочем, верил с трудом. Клирики обожают обвинять в ереси всех, кто не желает платить церковную долю, которая, останься маринеры в лоне Церкви, была бы очень велика. Однако ни черных жемчугов, ни белого золота, ни перьев сиреневых птиц и коралловых ветвей, не говоря уж о китовом усе и изумрудах Дальнего Сура, церковники не видели, вот и злились. Ну и Проклятый с ними.
Рауль сам не понял, почему вдруг ему на ум пришли дела давно минувших дней, наверное, из-за встречавшей корабли похожей на башню скалы. Жители Эльты утверждали, что в новолуние там происходит что-то странное и лучше туда не соваться. Иногда на вершине утеса видели костер, не гаснувший даже в бурю. Кто-то заметил возле него две тени, кто-то слышал немыслимой красоты пение, а городской дурачок Кристиан Капустные Уши клялся, что на вершину скалы спускался сам Антипод в виде черного коня. Как бы то ни было, эльтцы старались смотреть на каменную башню пореже и, несмотря на все усилия своего герцога, наотрез отказывались ставить там маяк.
Последнее обстоятельство доставляло немало неудобств морякам, но Эльта была непреклонна. Скала стоит не для того, чтоб на нее залезали людишки и что-то там строили. Это особое место, и лучше не тревожить обитающие там силы. Вечная человеческая надежда на то, что спящее лихо не проснется, если ходить на цыпочках! Рауль Тарве на жизнь смотрел иначе. Лучше не уповать на то, что пронесет, а идти навстречу опасности с мечом в руке.
– Сигнор Тарве, что прикажете просигналить капитану порта?
Рауль, словно проснувшись, с удивлением взглянул на ожидавшего ответа моряка. Проклятый, надо же так замечтаться!
– Передайте, что эскадра Аданы под командованием виконта Тарве прибыла в распоряжение его светлости герцога Тагэре.
Для капитана порта этого достаточно. Все остальное он сначала расскажет Шарло. Тарве следил за удаляющейся шлюпкой. Четверть оры туда, четверть обратно, десятинка [92] на берегу… Проволочек не будет, его в Эльте знает каждая собака. Проклятый! Как же все-таки удачно вышло. Правду говорят, что удачи растут из неудач, потому что больше им не из чего расти.
Когда же он в последний раз был в Эльте? Неужели прошло четыре года?! Да, именно так, и годы эти были достаточно мерзкими. Собственно говоря, от Арции остался только север до Фло и Койлы, Мальвани и, с некоторой натяжкой, Гартаж и Босха, нобили которых хоть и поддерживают Лумэнов, но имеют и свою голову на плечах. Все остальное постепенно превратилось в придаток Ифраны, где хозяйничают эскотские наемники, недобитые Фарбье, и, разумеется, Ее Величество. Опекаемый супругой король тише воды ниже травы, зато и в селах, и в городах, не говоря уж о баронских замках, медленно и уверенно зреет бунт. Не понимать это могли лишь законченные бестолочи, к каковым, без сомнения, принадлежали Ее Величество и прочая шатия, живущая лишь сегодняшним днем.
Во всех своих неудачах эта свора винила Тагэре, но у них пока хватало ума держаться от севера подальше. Зато с Аданой они решили покончить. Для начала королева пожелала сместить Рауля и назначить вместо него одного из Фарбье. К сожалению, родич «Святого Духа» лично в Адану не явился, прислав туда аюданта с королевским указом, каковой и был оглашен перед гарнизоном и моряками. Бедный малый храбрился изо всех сил, но было видно, что вернуться живым не чает. Однако все обошлось. Рауль улыбнулся, вспомнив сцену на Якорной площади, когда он заявил, что готов сложить с себя капитанские полномочия, если на то будет воля Аданы, на службе у которой он себя полагает.