Южане, которым, в сущности, было все равно, от кого получать деньги, с готовностью пошли за своим командиром. Предателями они себя не считали. Если арцийцы имели глупость так бездарно проиграть сражение, тем хуже для арцийцев, но гибнуть вместе с ними?!
На первых порах казалось, что их услугу оценили. Марциал получил пост вице-маршала, при том, что звание маршала возложил на себя сам Годой. Южане разделили меж собой жалованье, причитавшееся погибшим, и решили, что новому императору служить лучше, чем старому. Полтора месяца они пили в мунтских тавернах за своего капитана и нового императора, но все рано или поздно кончается. Сначала показали дно кошели и кисеты, а затем Марциала пригласил Годой и велел до зимы взять Гверганду и прорваться во Внутренний Эланд.
Вице-маршалу Одуа предоставлялся карт-бланш, в помощь ему передавались две трети пришедших с Годоем угрюмых звероподобных воинов, половина передвижной артиллерии и часть баронских дружин. Сил вполне хватало, чтоб разбить хорошую армию, особенно с учетом того, что бравые вояки успели растранжирить свои ауры. Гверганда слыла городом богатым, а император отдавал ее на три дня своим солдатам. На первый взгляд все выглядело вполне привлекательно, но Марциал с детства привык не доверять тому, что лежит на поверхности.
Проезжая по ставшим на удивление тихим и чистым улицам Мунта, обедая, переодеваясь для встречи с командирами переданных ему полков, отдавая им приказания и выслушивая здравицы в адрес Годоя и себя, вице-маршал Одуа лихорадочно размышлял, с каждой орой укрепляясь в мысли, что оказался в ловушке. Любой военный прежде всего стал бы обдумывать план кампании, но Марциал вырос среди политиков и прежде, чем задать вопрос «как», задал вопрос «зачем», и напрашивающийся ответ ему очень не понравился.
Гверганду брать было незачем. Запершиеся там арцийцы были совершенно безопасны и могли сидеть за Аденой сколько их душе угодно. Михай Годой показал себя умелым политиком, время работало на него. Отсутствие Феликса в Кантиске позволяло надеяться, что скорее рано, нежели поздно Церковь признает в Годое наследника Циалы Благословенной и коронует его, выторговав себе что-то вкусное. Рене Аррой даже вместе с армией Мальвани не располагал силами, достаточными, чтобы совладать с Михаем, причем солдаты Мальвани весной наверняка начнут дезертировать, а гвергандские торговые старшины тосковать по барышам. Эландцам же, лишенным таянского хлеба и железа, останется вернуться к своему старинному промыслу — морскому разбою.
Спору нет, купцам придется туго, но это заставит их шарахнуться под крылышко нового императора, обходя ставшие опасными морские пути ради охраняемых имперских трактов. Пройдет лет пять, и Эланду как державе конец. Так зачем городить огород и штурмовать прекрасно укрепленный город?
Марциал видел лишь два объяснения, и оба ему не нравились. Или Годой убирал из столицы тех, кто ему так или иначе мешал, сокращая их численность с помощью Рене Арроя, или же это был способ отвлечь всех от какой-то очередной каверзы, на которые тарскиец был великий мастак. Была у Марциала мыслишка, которую он не доверял даже собственной подушке, а именно, пользуясь неприязнью, которую вызывали у арцийцев горцы, а также собственной популярностью в войсках, подготовить почву для военного переворота, и… Бернар не был императором, он довольствовался лишь тем, что правил за своего безвольного тестя, намереваясь после его смерти править и за сына. Марциал Одуа в своих мечтах шел дальше. Однако про проклятого Годоя поговаривали, что тот читает чужие мысли. Было бы крайне неприятно, если б это было так.
Хотя в таком случае куда проще было бы подослать к нему убийцу. В последнее время больше дюжины арцийских аристократов, вопреки здравому смыслу так или иначе задиравших императора, неожиданно скончались. Синяки же разоблачили огромное количество святотатцев, занимающихся запрещенной волшбой. А поскольку Годой оказался настолько щедр, что три пятых имущества разоблаченных колдунов делилось между разоблачителями и стражами, одна пятая шла на помощь сиротам и вдовам, а еще одна отписывалась Церкви (которая, правда, пока эти дары не принимала, и они тщательно фиксировались и складывались в казначействе), то оказаться в дюзе мог практически каждый.
Нет, если бы Годой подозревал Марциала, он бы не дал ему армию, а тихо или громко с ним покончил. Скорее всего тарскиец намерен использовать вице-маршала как пешку в своей игре, пешку, которой сознательно жертвуют. Но тогда… Тогда единственным спасением для него является взять Гверганду до холодов!
Конечно, сделать это непросто, но раз другого выхода нет, он это сделает. Марциал прекрасно представлял, что ему предстоит. Мальвани и Феликс — сильные стратеги, и, безусловно, они не теряли времени даром. Что до Рене Арроя, то Проклятый его знает, каков он на земле, но о море придется забыть, на воде с эландцами не совладать, значит, придется нападать с суши. Легко сказать, нападать! Гверганда стояла в устье Адены на ее обеих берегах и была основательно укреплена и с моря и с суши. Именно потому, что от маринеров можно было ждать любых каверз, подступы к городу со стороны империи были укреплены в той же степени, как и с эландского берега, ведь эландцам ничего не стоило высадить десант на южном берегу. Стены города были крепкими и высокими, да и пушек там хватало. Взять Гверганду измором было невозможно опять же из-за доступности с моря, а воды в Адене хватит на пол-Арции, а даже если представить, что реку удастся каким-то образом отравить, в городской черте бьют по меньшей мере четыре источника. Нет, осада явно неуместна. Остается штурм.
Однако главное — не взятие Гверганды, хотя это заманчиво, особенно с учетом трех дней на разграбление, а прорыв в Эланд. Для этого нужно всего-навсего перейти Адену. Реку, по которой до порогов запросто поднимаются самые тяжелые корабли. Реку, у которой, Проклятый ее побери, эландский берег много выше арцийского, да еще на нем в излучине маячит холм, который Мальвани наверняка как следует укрепил. Лично он, Марциал, так бы и поступил. Не говоря уж о том, что участок, годящийся для переправы, не столь длинен: выше река теряется в горах, куда соваться даже летом дело почти безнадежное, а для обороны каких-то пяти вес от устья сил у эландцев хватит, тем паче что с высокого берега переправляющиеся будут как на ладони.
Марциал задумался. Что ж, отступать ему некуда, с ходу Гверганду не взять, остается одно. Выказать себя тупоголовым идиотом, пробивающим лбом стену. Для этого ему, конечно, придется положить изрядное количество народу (лучше всего этих горских образин, они только для этого и годятся). Пусть Мальвани и Аррой решат, что имеют дело с придурком, и ослабят бдительность. Или даже напьются, одержав «крупную» победу. Он же скрытно подготовит средства для переправы и, форсировав Адену у самых гор, выйдет в тыл береговым укреплениям, уничтожит их защитников и переправит основные силы, после чего, наплевав на оставшуюся в тылу Гверганду, форсированным маршем прорвется во Внутренний Эланд, оставив достаточно сильный гарнизон в захваченном форте на вершине холма, если только Мальвани его построил… Должен был построить. Времени вполне хватило, а выхода другого у командора нет!
2229 год от В.И.