Анна-Илана чувствовала, что малейший толчок вызовет взрыв, чего допускать не следовало ни в коем случае. Ее будущая победа, а может быть, и сама жизнь, зависели от умения молчать. Раньше, когда принцессу одолевали приступы ярости, она седлала коня и уносилась в окрестные поля, где бешеная скачка и ветер, бьющий в лицо, заставляли забыть обиду и почувствовать вкус к жизни. Сейчас этот проверенный способ не годился — разбухшая от постоянных дождей земля не позволяла пустить коня в галоп, да и выбраться из Высокого Замка она не могла. Жену регента то ли охраняли от покушений, то ли держали за пленницу. Как бы то ни было, ее мир сузился до размеров Высокого Замка. Ланка в бешенстве схватила блюдо кангхаонского фарфора и запустила им об стену. Бесценная вещица разлетелась на сотни кусков. Легче не стало. Женщина топнула ножкой в отороченной темно-рыжим мехом домашней туфельке и задумалась. Что ж, если ей нельзя ни взять лошадей, ни даже запереться в своих покоях (ибо, вернувшись однажды из своей ночной отлучки в совершенно жалком состоянии, Михай распорядился выставить у всех дверей стражу и снять внутренние засовы, словно опасался, что кто-то его застанет врасплох в запертой спальне), то можно на какое-то время исчезнуть другим способом. Конечно, гоблины были прекрасными стражами, но ни они, ни Годой не родились здесь и не догадывались о тайниках, с детства известных Илане и ее покойным братьям.
Лучше всех замок знали Стефан с Зеноном, но и Ланка владела двумя-тремя секретами, среди которых был не только выход, через который она однажды вывела из Замка Уррика, но и не видимая постороннему глазу дверца в Каминном зале. За дверцей находилась лестница, спиралью обвивавшая широкую каминную трубу и заканчивающаяся небольшой комнаткой без окон в самом верху Рассветной башни. В детстве принцесса частенько укрывалась там от докучливых наставниц, мать не раз делала ей на сей счет строгое внушение, но убежища не раскрывала — женщины семейства Ямборов традиционно блюли ведомые лишь им секреты.
Теперь жена регента по ночам принимала в тайной комнате любовника-гоблина, днем же она этим убежищем еще не пользовалась. Желание укрыться от чужих глаз перевесило благоразумие, и Илана решительно направилась в Каминный зал. Несмотря на то что Михай не отпустил от себя никого из таянских придворных (за исключением казненных за государственную измену и покушение на жизнь регента и его супруги), в личных покоях не было никого. Времена, когда любой принятый в Замке нобиль [34] чуть ли не запросто мог пройти к королю либо принцам, канули в вечность. Нынче во внутренних комнатах, кроме самого регента, обитали лишь бледные да иногда Годой приглашал кого-то для тайной беседы.
Илана решила, что, если ее хватятся, она отговорится молитвой в часовне святой Циалы, к каковой и ее супруг, и его приспешники испытывали прямо-таки отвращение и вряд ли стали бы туда заходить. Илана нажала и одновременно повернула в разные стороны две розетки на каминной доске, и одна из панелей повернулась вокруг своей оси, открыв узкий проход. Женщина скользнула туда. Ее никто не заметил.
Обычно Ланка прямо-таки взлетала по лестнице вверх, сейчас же поднималась медленно, размышляя о том, какой мерзкой иногда может быть жизнь. Именно поэтому она и услышала приглушенные голоса, один из которых заставил ее вздрогнуть от отвращения. Говорил Михай. Второй казался незнакомым, но Илане хватило и первого. Еще полгода назад гордая таянка пошла бы своей дорогой, сейчас же она не могла пропустить открывшуюся ей возможность! И как она раньше не догадалась, что ее дорогая лесенка примыкает к кабинету Михая! Уж теперь-то она будет знать о его замыслах все и придумает, как использовать эти знания!
Женщина приникла к шершавой стенке. Оказалось, что лучше всего слышно, если присесть на корточки и еще чуть-чуть пригнуться. Это было страшно неудобно, но игра стоила свеч — вслушавшись, она узнала и второй голос, принадлежавший господину Улло, заменившему убиенного господина Бо.
Собеседники явно были друг другом недовольны, чего и не пытались скрывать, однако понять, о чем они говорят, Ланка оказалась не в состоянии — оба несли какую-то тарабарщину, разобраться в которой, не зная подоплеки дела, было чертовски трудно. Тем не менее женщина старалась запоминать все дословно. Рано или поздно, но она поймет, в чем дело.
— Прикажете спросить у Стражей? — в голосе Михая чувствовались раздражение и сарказм. — Не сомневаюсь, они с радостью вам ответят!
— Прекратите, — холодный пришепетывающий голос Улло стал еще холоднее, — если бы вы оказались более разумным и оставили в покое эту кухонную девку, Он уже был бы среди нас. Так что не вам нас укорять в том, что псы Горды одолели Отражение Великого и укрыли проклятого эльфа и вашу дочь.
— Но след потеряли вы, — Годой не скрывал злости, — хотя кто-то заверял меня, что от глаз Ройгу даже кошка не укроется, не то что существо, отмеченное Печатью.
— Мы не приняли в расчет Всадников. Не представляю, что их разбудило. Но, раз уж это случилось, они должны были не помогать беглецам, а уничтожить эльфа.
— Но не уничтожили, — зло хохотнул Михай, — если и другие ваши обещания будут столь же правдивы, я, пожалуй, обойдусь без вашей помощи. По крайней мере, с Эландом я управлюсь к осени в любом случае…
— Ой ли? — господин Улло также зашелся неприятным кудахтающим смехом. — Нужно нечто большее, чем толпа гоблинов и горные стрелки, чтобы совладать с Рене Арроем. Один раз вы уже попробовали это сделать.
— Вы тоже, — отпарировал Михай.
— Отнюдь нет — мы не ожидали, что он объявится в Идаконе после встречи с ВАШИМИ людьми. Но нет худа без добра. Теперь ясно, что за эландцем стоит магия. Я не знаю, как он заставил себе помогать эльфов, но без них вряд ли обошлось. Впрочем, Аррой рано или поздно свое получит. Сейчас главное воплощение Его, а для этого нужна ваша дочь. Живая или мертвая.
— И где вы собираетесь ее искать?
— Везде. Она может оставаться с Всадниками или прятаться в Кантиске, но всего вернее, ее дружок-эльф потащил ее в их проклятое гнездо.
— Вам, я полагаю, хода туда нет?
— Нет, — скрипнул зубами бледный. И добавил: — Пока…
Ноги Ланки затекли, но она продолжала слушать…
Эстель Оскора
Тина зашла за мной, и мы, недолго думая, отправились на прогулку к некогда зачарованному матерью Эмзара и Астена пруду, у которого жили Преступившие. Я давно хотела взглянуть на это место, и, кроме того, стоило проверить, не даст ли там знать о себе сила, каковой, если верить Пророчеству, я должна была обладать. Сила упрямо молчала, а я не могла сказать, рада этому или наоборот. Лужа же, порожденная эльфийской магией и долгое время связанная с магией Преступивших, могла (теоретически) эту Силу расшевелить. Не расшевелила, а застывший на месте водного зеркала уродливый каменный горб мне ужасно не понравился. Даже не знай я, как и почему Примеро все это устроил, один вид этого бугра вызвал бы у меня неприязнь к магу, учудившему подобное. На мой взгляд это колдовство криком кричало о мелочности и пошлой злобе его сотворившего.