В одном я уверен. Это Ларэн отыскал человека с древней кровью и мятежной душой и обучил всему, что знал сам. Но Эрасти Церна был побежден и заточен. Тогда же скорее всего пропал и Лазурный камень, а мое кольцо оказалось в руках Церкви. Это был страшный удар и для Залиэли с Ларэном, и для Тарры. Они лишились основных талисманов и, видимо, отказались от борьбы. Возможно, кто-то из них погиб, пытаясь пройти в Лебединую Башню.
Однако тебе пора возвращаться. Драконы Времени — странные существа, в некоторых местах они двигаются быстро, а в некоторых дремлют. Река времени не может повернуть вспять, что произошло, то произошло. Но где-то ее течение едва заметно, а где-то она несется, как весенний поток.
— Что ж, — эльф поднялся, — мне действительно пора. Не скажу, что ты поведал слишком много, но, возможно, я просто не понял всего. Главное я теперь знаю — помощи не будет и не может быть, значит, мы справимся сами.
— Да, главное ты действительно понял, — сказал Ангес. — А на прощание выслушай еще кое-что. Никто не знает исхода схватки, идущей в Тарре. Даже те, кого называют Третьей Силой и кто, похоже, после нашего Исхода почтил своим пребыванием покинутый мир, оставив эландцам память о Великих Братьях. О, эта парочка ничего не делает зря. Если какой-то из миров привлек их внимание, значит, там или произошло или произойдет нечто, могущее повлиять на судьбы всего мироздания. Хотел бы я знать, что они искали, нашли ли, собираются ли вернуться… Может быть, тебе доведется встретить их.
Пока же помни: вы можете победить, а можете потерпеть поражение, но и ваши враги в том же положении, что и вы. Они не всесильны, как бы нагло они себя ни вели, а значит, каждый из ныне живущих может стать последней песчинкой, заставившей весы склониться в ту или другую сторону. Если будет совсем плохо, возможно, вмешаются Двое, но рассчитывать на них я все же не стал бы. Сил Тарры достаточно, чтобы справиться с опасностью, если собрать их в один кулак.
Вот все, что я должен был сказать. Сейчас я исчезну, так как исполнил то, что должно, а моя сила вольется в силу кольца. Помни, оно не просто талисман, дарующий защиту и помощь, не просто Ключ в эту обитель и обитель Адены и проводник в Тарру для тех, кто умудрится ее покинуть, обойдя Запрет. В черном камне скрыта чужая сила, кто знает, вряд ли ваши враги предусмотрели ее в своих расчетах. От меня же тебе достанется еще один дар. Ангес мог говорить с тысячами тысяч воинов одновременно, и каждый слышал его и понимал. Теперь и ты сможешь такое. И еще… Знай, ты теперь хозяин всего этого, — воин обвел рукой залитую лунным светом горную страну, — и всегда сможешь сюда вернуться даже без кольца. Но тогда обратной дороги для тебя не будет. А теперь прощай!
Ангес, вернее, призрак Ангеса, каким тот некогда был, улыбнувшись одновременно лихо и с какой-то горечью, взял эльфа за руку. Раздался тихий звон, в глазах замелькали незнакомые созвездия, и… эльф очнулся, коснувшись рукой шершавого камня.
— Тебя долго не бывать, — укоризненно сказала Криза, — я делаться голодная и начинала пугаться. Почему ты меня не ждать?
— Видишь ли, волчонок, — Роман потрепал девушку по щеке, — пригласили одного меня. Хозяева очень настаивали, чтоб я был один, а для верности закрыли дверь.
— Шутить, да? — с надеждой поинтересовалась орка. — Но сейчас мы идить домой. Мама, и дед, и Грэддок нас ждать. Мне зря ходить в башня, тут нет ничто. Как я теперь молиться, если тут пусто. И пыль. Молиться можно, когда не видишь. А думаешь, что тут боги.
— Ты права, Криза. Но боги тут действительно были. Правда, не ваши, но сейчас это не важно. Хорошо, пойдем. Мы и в самом деле задержались, — эльф приложил кольцо к кладке. Повинуясь безмолвному приказу, в серой стене появилась дверь, из-за которой пахнуло зимним холодом, а потом ветер бросил им в лицо пригоршню снега.
— Не понимать, — Криза невольно вцепилась в рукав Романа, и тот машинально обнял девушку, — не понимать! Где лето? Это сон. Мы спимся, да?
— Я не знаю, где лето. Я заговорился с богом, а это требует времени.
— Но где лето?
— Лето кончилось, Криза, — вздохнул эльф, — да и осень тоже. Остается надеяться, что это зима нашего года. Не понимаешь? Это трудно понять. Я слышал про такое. Бывают места, где время идет медленнее, чем везде. Для нас прошло несколько ор, а сколько для остального мира — не знаю. Будем надеяться на лучшее.
— А что может бывать худшее?
— Худшее, это если прошло много-много лет и все изменилось. Тогда нам с тобой придется узнавать, что творится на белом свете, думать, что врать, потому что нам никто не поверит. Но самое плохое, это если враг все-таки победил, победил, пока мы торчали здесь.
— Тогда нам надо будет побеждать его, — уверенно изрекла Криза, — но сначала надо смотреть.
— Надо, — пожал плечами эльф, — хоть и холодно.
К счастью, Криза стоически таскала с собой зимние пожитки, так что немедленная смерть от стужи им не грозила. Хуже, если в горах лежит глубокий снег, тогда несколько вес до заимки старого Рэннока, если там, конечно, их еще ждут, придется преодолевать несколько дней. Роман отогнал от себя наиболее мерзкие мысли и решительно шагнул в холодную тьму.
Было ясно, ветер гнал по звездному небу редкие рваные облака, взметал снежную пыль, но с неба, хвала Звездному Лебедю, ничего не сыпалось. Темные, блестящие стены цитадели по-прежнему рвались ввысь, заслоняя собой весь мир. Странно, но в ноздри прямо-таки бил запах дыма, да и темнота ночи казалась какой-то странной. Небо над головой было черным, но из-за стен словно бы поднималось слабое золотистое сияние.
— Я знать, какой сейчас день, — торжественно объявила Криза. — Это Праздник Последней Зимней Ночи! Там наши зажегивали костры. Перед утром жрецы будут делать жертву, потом пировать, пока луна не делается совсем никакая. Нам надо назад в башня. Если нас видеть, убивать. Я — не мужчина, а ты — враг. Мы делать преступление, что ходить сюда!
— Подожди, не тараторь, — Роман задумался, — все не так плохо! Слышишь, река шумит, сюда никто не войдет и не выйдет, кроме нас, разумеется. В башню нам возвращаться нельзя, кто его знает, когда мы снова выйдем, а вот твои родичи… У них мы, по крайней мере, сможем узнать, в какое время попали и стоит ли нам идти на заимку или надо придумать что-то другое. Погоди-погоди… Много ваших сюда приходит?
— Весь ночной народ, который к полудню от Тугара.
— Тугар — это река?
— Да, великий река, ходить полуночь, долго ходить. Те, кто дальше жить, другую святыню ходить. Птицевая гора. Очень большая, я не видеть, дед раз был, говорил.
— Про другую святыню потом расскажешь! Значит, ваших тут много, в лицо все друг друга, надо полагать, не знают.
— Очень много, — подтвердила орка, — так много, как деревья в лесу, да! И мало кто знать друг друга. Мы сюда тоже ходим. В Последнюю Ночь можно. Мамку и деда никто не трогать. Нельзя.
— Очень хорошо. Значит, ссориться в эту Ночь не положено, никто никого не знает, и все тут собираются. Тогда и мы соберемся.