Странная все же ей досталась судьба. Несколько ор назад она была уверена, что ее или сожгут, как ведьму, или, что гораздо хуже, отдадут самому Годою, который легко раскроет ее невеликое колдовство и узнает то, что знать ему ну никак нельзя. Потом ей показалось, что с ней затеяли какую-то игру. Правду сказать, она и по сию пору не была уверена, что случившееся не было частью какого-то дьявольского плана. Однако проверить возможности у нее не было. Оставалось надеяться, что Кэриун учует, если с ней что-то не так. У Лупе уже не осталось сил на сомнения и неуверенность, она просто хотела домой. Именно домой, потому что дом там, куда мы хотим вернуться и где нас ждут.
Лупе улыбнулась непонятно чему, поудобнее подхватила тяжеленного кота и решительно зашагала через сугробы…
2229 год от В.И.
3-й день месяца Сирены.
Корбутские горы
— Может быть, ты мне наконец объяснишь, откуда ты здесь взялся? — Эльф с искренним недоумением смотрел на Симона, выглядевшего в кожаной гоблинской одежде на удивление нелепо. — Я готов был встретить в этих горах кого угодно, но уж никак не тебя.
— Взаимно, — с достоинством парировал изрядно похудевший медикус, — но пути судьбы неисповедимы. Кстати, хочу тебя поблагодарить за весьма своевременное вмешательство, если бы не ты, мы бы уже доказывали гоблинскому богу, что произошла ошибка.
— Прекрати, — Роман слегка пожал плечами. — Ты обязан спасением не мне, а хозяевам этого дома. Не вмешайся они, я бы остался в стороне, как бы мне ни было вас всех жаль…
— Понимаю. Вечное соотношение цели и средств, долг разведчика и все такое… Тем не менее ты вмешался, да еще как… Ну, раз уж ты отказываешься от нашей благодарности, остается ее выразить этой милой орке, на удивление свободно говорящей по-арцийски…
— Вот и выражай, Криза несомненно оценит твое красноречие. Только у нас слишком мало времени, а знать я должен все.
— Обширная тема, мне придется долго говорить, — Симон с наслаждением отпил из дымящейся кружки, — у гоблинов есть чему поучиться, хотя бы этот отвар, хотел бы я знать, чего они в него кладут… Ты, как я понял, желаешь знать, что произошло после вашего с Герикой отъезда?
— Примерно…
— Я не так уж много знаю, нам в Таяне приходится довольствоваться слухами и домыслами. Из Гелани мы убрались в начале Звездного Вихря, что творится там сейчас, не представляю, но вряд ли что-то хорошее. Три месяца назад Годой все еще воевал с Эландом, но как-то странно: обе армии всю осень топтались у Гверганды, а потом, к обоюдному удовольствию, разошлись на зимние квартиры. Сам Михай засел в захваченном Мунте и корчит из себя императора арцийского и таянского. Синяки свирепствуют, как никогда раньше, хотя если кого и нужно сжечь за Недозволенную магию, так это их патрона.
— То есть Михай снюхался с фискалами, и те сочли уместным взять его сторону. А Церковь?
— С Церковью сам Проклятый ногу сломит. Архипастырь Феликс со всеми потрохами на стороне Эланда. Годою он как кость в горле, но этот мерзавец не из тех, кто отступает. В Таяне велено считать, что Церковь на стороне Годоя. Наш распрекрасный Тиберий объявлен кардиналом и за это под звуки органа лижет убийце и колдуну все места. В то, что Кантиска признала Тиберия, никто не верит, но все помалкивают, потому что особо недоверчивым на площади у ратуши по тарскийскому обычаю вырывают языки. Ты бы сейчас нашу старушку-Гелань не узнал, сосед соседа боится. Эркарда нет, всем заправляет граф Варшани, троюродный брат Годоя по матери. Не скажу, что глуп, но и излишним умом не страдает. Но я отвлекся от наших святош. Вышла по осени у Годоя одна история с циалианками, но я в ней мало что понял.
— А эти-то дивы тут при чем?
— Ты, разумеется, знаешь, что святая Равноапостольная Циала, а значит, и циалианское сестринство выбиваются в первые ряды. Еще пару столетий назад Циала считалась достаточно второстепенной святой, а уж в Тарске и Таяне и вовсе сомневались в чистоте ее одежд, а теперь тарскийская красотка обошла всю нимбоносную братию, кроме святого Эрасти, которого в Благодатных землях всегда любили… Ты об этом не задумывался?
— Как-то не до этого было.
— А мне поневоле стало до этого, когда циалианки подмяли под себя Академию. Нам, медикусам, лучше держаться подале и от синяков, и от Церкви, а уж от воцерковленных баб!..
— Симон, дорогой, давай вернемся в наше время. Что эти непорочные сестры натворили?
— У меня сложилось впечатление, что они спелись с Годоем, так как тот подарил им рубины, некогда принадлежавшие самой Циале. Не думаю, чтоб это было сделано из любви к святой родственнице.
— И что же Михай получил взамен?
— А вот тут полная неясность. Посольство циалианок прибыло в Гелань. Их приняли чуть ли не как самого Архипастыря, Илана собственноручно передала им рубины прямо в центральном храме, где они, к слову сказать, и находились. Кстати, я заметил, что эти камни отчего-то весьма негативно действуют на беременность, хотя обычные рубины никакими вредоносными свойствами не обладают…
— Симон!
— Ах да… на следующий день сестры торжественно отбыли в Арцию и сгинули где-то в Северной Фронтере. Рубины до главной резиденции циалианского ордена не доехали, непорочные девы сочли себя обманутыми, и сделка лопнула.
— И кто кого обманул на самом деле?
— Не представляю! Циалианок сопровождали тарскийские конники и их собственные паладины-охранники. Такой отряд мало кому мог оказаться по зубам.
— И вместе с тем все исчезли. Как когда-то отряд Зенона…
— Исчезли. До последнего человека. В конце концов все объяснили нападением разбойников из числа спевшихся с местными селянами дезертиров из разбитой весной арцийской армии, хотя втихаря ходили слухи про Всадников, которые зимой куда-то исчезли. Говорят — ожили, потому как наступает конец света.
— Что ж, — Роман не стал рассказывать лекарю про Кэриуна и Сумеречную, которые вполне могли поучаствовать в истреблении или пленении циалианского посольства, — будем считать, что вороны облапошили друг друга, а значит, о союзе Годоя и циалианок на какое-то время можно позабыть. А теперь, друг Симон, расскажи о себе. Где Лупе, каким ветром тебя занесло в горы, откуда взялся новорожденный гоблин и почему он рыжий?
— Лупе я оставил на Лисьей улице, но не думаю, чтобы девочка там задержалась. После гибели графа Гардани она была сама не своя…
— При чем тут Гардани?
— Ах да, ты ведь уезжал в Кантиску и ничего не знаешь. Все просто, такое случалось не раз. Лупе и Шандер любили друг друга, он погиб, она осталась…
— Но Шани жив! Он должен сейчас быть в Эланде!
— Не может быть!!!
— Может. Мы с Преданным нашли его.
— И ты ничего не сказал?!
— Ты же помнишь, что произошло, — рождение Младенца, болезнь Герики, наше бегство. Согласись, нам было не до разговоров, да и не знал я, что Лупе его любит. К тому же я поклялся тому, кто взялся дотащить больного Шани в Эланд, что буду молчать.