– Базиль Гризье, граф Мо, можешь ты что-то сказать нам, або Триединому, в свою защиту? – Лось придерживался раз и навсегда заведенного порядка, хотя за века существования эскотского правосудия вряд ли нашлась бы пара ответов, подаривших осужденным жизнь. Гризье видел, как умирали Жись и Эсташ, и на свой счет явно не обольщался. Сын Элеоноры был очень бледен, но совершенно спокоен.
Луи не терпел этого хлыща, но, надо отдать ему справедливость, держался тот достойно. Не трясся, не опускал глаз, не пытался оправдаться. Да и как бы он мог оправдаться, особенно после выкриков Эсташа? Базиль Гризье был на Гразском поле вместе с Тартю, именно он привез в Мунт известие о победе, после чего Аганн и Эж захватили столицу. Что он мог сказать «в свою защиту»?
– Ничего, монсигнор. – Базиль Гризье говорил негромко, но внятно. – Я тот, кто я есть, и я жил так, как я жил.
– Ты знал, что с тобой будет, если перейдешь Арону?
– Знал.
– И все-таки перешел?
– Все-таки перешел. Но Эсташ не переходил.
– Покойник дважды трус и предатель. Сначала предал короля, а потом и тебя.
– Пусть так, но перед Гварой его вины не было. Не было его и на Гразском поле.
– А ты был?
– Был.
– Ты предал короля!
– Да, – губы Базиля искривило что-то долженствующее изображать усмешку, – я предал короля.
– Ра-Данн, – возвысил голос Лось, и воин, которому предстояло отправить Базиля на Серые Равнины, шагнул вперед, и одновременно со своего места вскочил кардинал.
– Рорик, я должен сказать…
– Нет! – Базиль стал еще бледнее, хотя это было непросто. – Слово Мальвани!
Кардинал медленно опустился на свое место, безнадежно прошептав «проклятый дурень», а на лице Базиля отразилось неимоверное облегчение.
– Благодарю Его Высокопреосвященство. Монсигнор, я готов.
– Готов так готов, – хмыкнул Рорик и задумался.
Осужденный стоял неподвижно, глядя прямо перед собой, и Луи подивился, откуда у сынка Элеоноры такая выдержка. Граф Лидда о чем-то перешептывался с Мальвани, которого непонятно с чего обуял приступ милосердия, небо повисло совсем уж низко, на щеку Трюэля упала острая снежинка, холодная, как сама зима, и сразу же растаяла. Арциец механически стер каплю и вздрогнул от трубного хохота. Смеялся, вернее, ржал Лось, на лице которого был написан восторг от собственной персоны.
– Эй, Ра-Данн, – хозяина Гвары и Набота прямо-таки распирало, – сними-ка с этого молодчика цепи. Слушай, Гризье, или как тебя там. Мои гости правы. Ты – враг, Проклятый тебя побери, но ты – посол! Ты привез мне подлое письмо, я подумал и решил на него ответить. Ты отвезешь мой ответ и мой подарочек ублюдку, что имеет глупость называть себя королем?
– Я обещал привезти Пьеру Тартю ответ гварского господаря, если на то будет его воля. – Базиль не мог Скрыть, нет, не облегчения – удивления. – И я привезу его.
– Добре. Завтра получишь письмо и подарочек. – Лось кивнул на корзину с головами Жися и Эсташа. – У тебя хватило наглости заявиться ко мне, надеюсь, ты и перед кошкиным сыном юлить не станешь.
– Я отвезу ответ Рорика Ра-Гвара Пьеру Тартю, – твердо повторил Базиль Гризье.
Ра-Данн довольно ловко снял с пленника цепи, тот грациозно поклонился и, пошатнувшись, свалился на руки своего несостоявшегося палача.
– Проклятый! – буркнул властитель Гвары. – Держался, держался и спекся. Ласло, дай ему царки, что ли…
– Монсигнор, – крикнул воин, – тут царкой не обойтись! С ним неладное что-то. Похоже, горячка, и сильная.
– Ну так тащите его в тепло, если помрет, головы оторву! – рявкнул Рорик и, сияя, повернулся к Лидде. – Ну и рожа у кошкиного сына будет, как тот нахал ему мой подарочек передаст. Как представлю, чисто медом по душе!
2895 год от В.И. 27-й день месяца Волка ГРАЗСКАЯ ПУЩА
Зима наступила сразу – в один далеко не прекрасный вечер пошел снег и шел, не переставая, четыре дня. Хижину Ликии замело почти по крышу. Александр чувствовал себя подлецом и бездельником, валяясь на кровати в обществе кошки, дока женщина протаптывала тропинку к незамерзшему ручью, таскала воду и хворост. Ему казалось, что он совсем здоров, но колдунья строго-настрого запретила вставать, пока кости не срастутся окончательно, а не срастались они куда дольше, чем Тагэре рассчитывал.
Ликию Сандер почти не видел, она все время где-то пропадала, оставляя его наедине со своими мыслями, в которых было мало веселого. В одном Тагэре был уверен – доживать свой век в болоте он не станет, все остальное было покрыто туманом. Самым разумным казалось пробраться в Тагэре или Эстре – не может быть, чтобы север покорился так быстро Лумэну, да еще незаконнорожденному. Но как горбун на белой лошади доберется до родных мест и что он там найдет? Если его ищут, то на север не проскочит и мышь…
Скрипнула дверь, и вошла Ликия. Обычно бледное лицо женщины было покрыто морозным румянцем, а огромная охапка хвороста, которую она втащила, наполнила душу короля чувством отвращения к собственной персоне. Очевидно, на его лице было все написано, потому что женщина улыбнулась:
– Хочешь спросить, когда сможешь встать? Почему бы и не сейчас, – она бросила дрова возле очага. – Подожди, руки сполосну. – Распутать и снять диковинное сооружение из палок и холстины оказалось не так уж и просто, возможно, потому, что Ликия, как всегда, сворачивала полоски ткани аккуратно и неспешно. Потом теплые пальцы быстро ощупали место перелома.
– Больно?
– Нет…
– И не должно быть. Вставай, но осторожно.
Александр, не вняв совету, торопливо вскочил, голова закружилась, но ожидавшая чего-то подобного ведьма его поддержала. Сандер виновато и растерянно улыбнулся и осторожно наступил на больную ногу, но ничего не почувствовал. Он знал, что первый шаг должен быть болезненным, и вопросительно посмотрел на Ликию.
– У тебя ничего болеть не будет, – успокоила женщина, – хватит с тебя другой боли, а эту я сняла. Иди к двери.
Он шагнул, и ему показалось, что он споткнулся.
– Иди, иди, – подбадривала ведьма, а кошка, ободряюще мявкнув, показала пример, спрыгнув с подушки на пол и прошествовав к выходу. Невольно улыбнувшись, Александр шагнул еще раз, и опять что-то было не так.
– Ты еще не понял? – засмеялась Ликия. – Вижу, что не понял. Ты больше не хромаешь.
Александр Тагэре ошалело уставился на ведьму, а та пожала плечами.
– Ничего особенного, благодари свою рану. Она пришлась на старую, а я залечила как следует обе. Проклятый, как же мало хорошего ты видел…
2895 год от В.И. 5-й день месяца Звездного Вихря АРЦИЯ. МУНТ
Король в бешенстве накинулся на гофмейстера. Тот, часто моргая и трясясь всем телом, слушал королевские угрозы. Принятые меры результата не принесли, проклятые твари продолжали пробираться в королевские покои. Вечером гофмейстер готов был поклясться, что во дворце нет ни одной кошки, а все окна, окошечки и люки наглухо задраены, но они как-то пролезли и всю ночь как угорелые носились по коридорам, разбегаясь, бросались на стены, раздирали в клочья обивку, орали дурными голосами у дверей королевской опочивальни…