Проезжая площадь Следа Подковы Коня Баадука, Али увидел немало мертвых голов, среди которых была и голова звездочета Абуны. Проследив за взглядом спутника, Баиндур пояснил:
– Сын крысы, возомнивший себя мудрецом, счел уместным вмешаться в волю Баадука, определившую смерть подобному зайцу Яфе. С помощью мерзкой волшбы чернокнижник Абуна узнал о смерти калифа калифов от укуса змеи и о том, что великий Усман назвал своим преемником старшего из сыновей, подобного льву Наджеда. Недостойный предупредил Яфе, по доброте отца не утопленного во младенчестве, и тот трусливо бежал, убив пятерых воинов и ранив четырнадцать. За голову презренного обещано семь раз по семь кошелей золота, но следы трусливого ведут в пустыню. Баадук велик, он пошлет бежавшему смерть, достойную бешеной собаки.
– Да не развяжется завязанное, – приложил руку к сердцу Али.
Усмана убили, в этом полководец не сомневался. Убили бы и его, Али, если б он не был нужен. Наджед жаден, как тысяча торгашей, и труслив, как песчаная крыса, но пруд его мыслей хоть и смраден, но глубок. Он желает погрузить руки в сокровища владык Сартахены и понимает, что без Али желтые оставят его без головы раньше, чем он откроет пасть. Только поэтому брат Усмана, не скрывавший любви к Яфе, жив и назван булат-каддаром. И он станет им! Он одержит победы для назвавшегося львом шакала, чтобы потом содрать с него шкуру и прибить на пороге хижины самого смрадного из золотарей. Но до этого даже сабля Али не должна знать его мыслей. Баадук милостив, он сохранит жизнь Яфе, Абуна говорил, что его звезду погасить непросто. А если племянник мертв, так же как и брат, следующим калифом станет он, Али. Он растопчет голову змеи, и да не развяжется завязанное.
Когда сын Амира и брат Усмана простерся ниц перед царственным племянником, на его лице читалась лишь решимость швырнуть к ногам победителя бритую голову нечестивого властителя Сартахены.
2891 год от В.И.
12-й день месяца Сирены.
Арция. Мунт
«Я преданная слуга Вашего Величества, и я долго и мучительно думала и просила совета у Творца и святой Циалы, прежде чем решилась написать Вам. Я знаю, что те известия, которые я сообщу, огорчат Вас, но я не могу спокойно смотреть, как моего короля обманывает презренная простолюдинка, поднятая им из грязи до заоблачных высот...» – в этом неведомая доброжелательница, в которой Филипп предполагал графиню Ратин, ошибалась. Эжени Шаре была женой богатейшего из ювелиров, и золота у нее было поболе, чем у многих аристократок. Ошибалась графиня и в том, что он ничего не знал о связи пышногрудой прелестницы с Гастоном, Реви и Аганном. Король знал все, причем давно, и все равно это было мерзко.
Мерзким было все, начиная от отдаленных голосов стражников до золоченой ручки двери, за которой спала Элеонора, наверняка намазавшая лицо очередной жирной гадостью... Последнее время он с трудом заставлял себя смотреть на жену, хотя то, что он сделал, он сделал ради нее, или, вернее, из-за нее... Король вздохнул и, тяжело ступая, подошел к письменному столу, заваленному бумагами. Проклятое письмо вызывало ощущение гадливости, как будто в собственной постели он обнаружил дохлую крысу, к тому же провалявшуюся в теплом месте не меньше кварты. Филипп с наслаждением сунул мерзкую бумажку в огонь, забыв о том, что нет хуже приметы, чем что-то сжигать в пламени свечи. Что с ним может случиться, чтобы стало еще хуже? Король заглянул в кувшин, стоявший на столе рядом с подсвечником. Так и есть, пусто... В последнее время он совсем как братец Жоффруа, не к ночи будь помянут. Слишком много пьет и слишком мало делает. Филипп со вздохом взял свечу и подошел к зеркалу.
Проклятый, ну и личико... Гастон старше, а все еще хорош собой, Эжени можно понять, тем паче последние полгода он не так уж и баловал ее своим вниманием. Графиня пытается разлучить его с любовницей и занять ее место, и вряд ли из-за него самого. Было время, когда не было женщины, способной перед ним устоять. Кроме Даро Кэрны... Ее отказ стал первой ласточкой, она предпочла красавца Бэррота. Разумеется, из-за его физиономии и славы, так как во всем остальном молодой Бэррот пуст, как орех... А ведь четыре года назад Филипп был еще хорош, все началось со смерти Жоффруа и отъезда Александра. Нет, брат ему не изменил, то, что он сделал и делает на Севере, вызывает восхищение. Эстре почти залечил рану, кровоточившую полтора столетия, но Филипп знал: причиной отъезда брата были не выходки Тодора, а нежелание оставаться под одной крышей с убийцей Жоффруа. А ведь он по глупости рассчитывал, что Александр примет его сторону. От среднего братца Сандер никогда не видел ничего хорошего, да и Жаклин от него натерпелась...
Нет, не в Жоффруа дело, а в том, что он не объяснил Александру, из-за чего... Но как он мог?! Брат и так обделен жизнью, он никогда не поймет того, что понимает любой нормальный мужчина... Хотя были ведь и у него до женитьбы какие-то женщины или женщина. Он так и не рассказал кто. Наверняка она была замужней, иначе бы Сандер мать своих детей не оставил, будь она хоть прачкой. Наверняка кому-то из придворных дам вздумалось поиграть с королевским братцем, и игра зашла слишком далеко. Интересно, как бы далеко пошел Сандер, чтобы защитить СВОЮ женщину и СВОИХ детей?
Почему три года спустя он находит для брата слова и доводы, которые не нашел в ту проклятую ночь?! Почему вообще продолжает этот безумный разговор? Элла откровенно радовалась, когда Сандер остался на Севере вместе с женой и своим любимчиком Рафаэлем. Вот уж где, Проклятый побери, нашло приют постоянство! Мирийский герцог давным-давно простил сына и наследника и признал замужество дочери, а красавец Рито продолжает месить эстрийскую грязь рядом со своим горбатым сюзереном. Он так и не женился, хотя в байланте влюблено пол-Арции, а половина этой половины побывала у него в постели.
Элеонора додумалась до того, что Рито был Дариоло не просто братом, потому-то, дескать, ее и возненавидел! Ерунда, Элла вечно объясняет то, что ей не понять, всякими мерзостями. Скорее всего, Рафаэль хотел, чтобы сестра оценила Александра, а она влюбилась в безмозглого героя. Дурачок, он так и не понял, что женщинам плевать, что у человека внутри, им нужна внешность или, на худой конец, слава, которой можно хвастать перед подругами. Мириец слишком красив, чтобы задумываться о таких вещах... Хотя, возможно, история с сестрой и научила его презирать женщин.
Король позвонил в колокольчик и, сунув вбежавшему пажу кувшин, велел принести атэвского... Проклятый! Как же ему все надоели! Почему у Сандера друзья, а у него стая шакалов? Все они – Кэрна, Мальвани, Гартаж, Трюэли – хранят верность старой дружбе и обходят Мунт десятой дорогой, хотя, будь его воля, он бы послал к Проклятому всю эту свору и уехал в Ланже, к сыну. Но не может. Никуда он не уедет и ничего не расскажет ни брату, ни матери, ни жене...
Стражники на дворе умолкли, но теперь залаяла собака. Паж принес вина и золотой кубок на подносе и убрался. Король налил вина, отпил... Почему в последнее время все отдает какой-то гадостью? Медикус говорит, ему нельзя пить вино и есть жареное и острое, но если еще и от этого отказаться... А что, если мерзкий лекаришко прав, и он болен, и тяжело болен? Ему же всего сорок, хотя выглядит он на все пятьдесят с хвостом! Отец, когда уходил в свой последний бой, был молодым и красивым, а не толстопузой опухшей развалиной...