Александр не додумал, что именно нельзя, а просто вскочил и принялся лихорадочно одеваться. Не смог сразу отыскать пояс и только тогда сообразил, что следовало зажечь огонь. Если Сезар его выгонит, то будет совершенно прав. Кому нужно запоздалое раскаяние, да это даже и не раскаяние. Просто он хочет сохранить обоих! И брата, и друга, но разве можно одновременно оседлать двух лошадей? А если Рауль и Сезар восстанут против Филиппа?! Нет, этого не может быть, они слишком любят Арцию, а Филипп – это Арция, как сказал Евгений.
Юноша накинул плащ и выскользнул из своих покоев. Сонный лакей с удивлением уставился на герцога Эстре, но ничего не сказал. Дело слуг повиноваться, а не лезть к господам с советами и замечаниями. Почти пробежав по гулким переходам, Сандер оказался у служебной калитки, разбудил задремавшего стражника, который, глупо хлопая глазами, торопливо отпер дверцу. Перед Сандером лежала засыпанная снегом улица Святого Мишеля, белая и пустынная. Первого и единственного человека Сандер встретил, заворачивая на площадь Ратуши. И им оказался... виконт Малве, схвативший его за руку.
– Проклятый, как же я рад тебя видеть, Сандер.
– А я еще больше, – заявил Александр слегка дрогнувшим голосом.
Им оставалось только расхохотаться. Оба старательно обходили самое важное, хотя почему обходили? Главное было понятно: их дружба выжила назло всем «пуделям» мира!
– Знаешь, – отсмеявшись, нахмурился виконт, – давай пойдем куда-нибудь, в того же «Нобиля», что ли...
– Не поздно?
– Ты что, в Мунт только вчера приехал? – изумился Сезар. – Разумеется, не поздно. Поздно будет только оры через три.
Они пошли в «Щедрого нобиля», и им несказанно повезло: там оказался Сивый Анн, которого они прозевали летом. Знаменитый менестрель перебирал струны видавшей виды гитары, собираясь петь. Он, как всегда, заявился нежданно-негаданно, и новость об этом еще не успела разойтись, так что народу было не то чтобы много и все, похоже, засели в таверне с вечера. Друзья, стараясь не привлекать внимания, скользнули в дальний угол, но красавца Сезара и горбуна Тагэре узнали. Поднял глаза и певец, и Сандеру показалось, что он когда-то уже видел этого человека. Но где? А бард взял несколько аккордов и запел. Он не называл имен, и песня эта, то ли старая, как мир, то ли, наоборот, только что сложенная, была не об отце и не об Эдмоне, и вместе с тем она была о них. Это не было ни плачем, ни клятвой, ни жалобой, но чем-то иным, что можно выразить, лишь сплетая Музыку и Слово.
Александр Тагэре смотрел на Сивого Анна, но видел не его. Перед глазами всплывали иные лица. Отец вновь склонялся с коня к нему, восьмилетнему, ветер развевал светлые волосы Эдмона, следящего с крепостной стены за облаками, чему-то улыбался вечно нахмуренный Дени, весело кричала маленькая Жаклин, а седой Аларик протягивал ему шпагу. Есть только Свобода, Александр Тагэре. Свобода и честь! А на небе ярко сияли две звезды, голубая и алая...
Гитара умолкла, и Сандер с трудом понял, на каком он свете. Впрочем, в иных мирах побывал не только он. Лица гостей, даже самых пьяных, стали какими-то просветленными, словно в храме, хотя как раз в храме подобных лиц он не видел. Стоп! Вот оно! Утром на него смотрел старый бард! Может быть, он знал отца и приходил его помянуть? Спросить или не стоит?
Толстый хозяин принес кувшин вина и наполнил два кубка. Александр взял свой и с удивлением взглянул на Сезара.
– Ты что?
– Я не пью, – улыбнулся Сезар.
– Но...
– «Но» не может быть, Сандер. Я дал слово. Неважно почему, но дал. А ты пей. Можно делить с другом беду и радость, но не глупость. Пей, тебе обязательно нужно выпить.
Сандер выпил. Вино было терпким и крепким, наверное, трактирщик добавил в него царки. Александр повернулся к менестрелю, и тот слегка кивнул ему, словно старому знакомому. Однако разговора не получилось. Дверь распахнулась, и на пороге возникла высокая фигура в лиловом плаще, за которой маячило еще несколько. Тускло блеснул металл.
– Проклятый, – сорвалось с губ Мальвани, и было отчего. Представить себе епископа Иллариона, шляющегося ночью по кабакам, было невозможно, но это был он собственной персоной, и глаза его горели тем же почти сладострастным огнем, что и утром.
Взгляд клирика поочередно останавливался на всех. Когда пришла очередь Александра, юноше показалось, что ему за шиворот швырнули кусок льда, но он выдержал. Епископ и сын Шарло Тагэре смотрели в глаза друг другу целую вечность, потом Илларион отвел взгляд. На суровом лице отобразилось некое непонимание, так наверняка выглядел бы растерявшийся камень. Епископ еще раз оглядел посетителей таверны, отчего-то пропустив сидевшего на самом виду менестреля, резко развернулся и вышел.
– Тьфу ты, пропасть, – выразил общее мнение здоровенный, вооруженный до зубов детина, – такой вино в уксус превратит. И какого Проклятого ему здесь понадобилось?
– Может, подружку себе искал? – осклабился рябоватый гвардеец со сломанным клыком, и все с удовольствием захохотали. Сандер плеснул себе еще вина, залпом выпил и повернулся к менестрелю, но того уже не было.
2882 год от В.И.
Ночь с 16-го на 17-й день месяца Вепря.
Эльтова скала
– Ты, в конце концов, все же рехнулся, – гибкий высокий человек в темном плаще сдерживался из последних сил.
– От такого слышу, – безмятежно ответил тот, кого Сандер знал, как Аларика, а Эмзар называл Рене, и подбросил в разгоревшийся костер несколько сучьев покрупнее. Оранжевый отсвет скрадывал всегдашнюю бледность седого бродяги, задумчиво глядевшего в огонь. Его собеседник подвинулся поближе и откинул капюшон. Пламя выхватило из темноты нечеловечески прекрасное лицо с бездонными, слегка раскосыми глазами.
– И все же ты рисковал.
– Как и ты, – махнул рукой Рене-Аларик, – но мой риск, в отличие от твоего, себя оправдал. Они напуганы...
– Ты нарочно выбрал ту ночь?
– Разумеется, память никуда не денешь. Она невольно чего-то подобного ждала. Думаю, расценила мою выходку как предупреждение с того света, и не так уж и ошиблась. Хотя...
– Забудь о своих «хотя», – почти выкрикнул первый и осекся. – Извини. Просто я за тебя боюсь.
– Вот уж глупость, так глупость, мне терять нечего.
– Зато Тарра не может потерять еще и тебя, да и сам ты не шибко веришь в то, что несешь. Тебе есть что терять, поэтому ты до сих пор здесь.
– Наверное, ты прав, – Рене тронул падавшую на лоб серебристую прядь, – но в сравнении с тобой мне мало что грозит, впрочем, как и тебе в сравнении с мальчишками, на которых все и держится. Проклятье! Как мало от нас зависит!
– Сейчас, – добавил красавец.
– Но без «сейчас» не бывает «потом». Я почти уверен в том, что мы нашли. Именно поэтому я и рискнул осадить этих ведьм. Все и так висит на волоске, пусть хоть с этой стороны какое-то время тихо будет. Нужно тянуть до последнего, вдруг они все же успеют...