Александр с детства привык лечить дурное настроение шпагой или скачкой и, выехав из Урба, послал иноходца в галоп. Он любил чувствовать под собой конскую спину, любил цокот копыт и ветер в лицо. Верхом Александр давал фору любому рыцарю, и знал это. Если Реви хочет ехать медленно – пусть его...
День выдался хороший, и настроение герцога мало-помалу улучшилось. Сандер оставил «пуделя» позади, от души наслаждаясь конским бегом, солнцем, ветром, облаками. «Волчата» с удовольствием следовали за своим предводителем, они быстро миновали Овсяную тропу и выехали на Морскую дорогу. У развилки их ждали двое. Именно ждали. Юноша и девушка молча стояли посреди дороги. Он впереди, она чуть сзади. При виде кавалькады незнакомец положил шпагу на землю и встал на одно колено, однако головы не опустил, дерзко глядя в лицо приближающемуся всаднику. Девушка присела в реверансе. Александр придержал коня, рассматривая странную пару. Одежда, внешность, манеры выдавали в обоих южан, и, безусловно, благородного происхождения. Парню было года двадцать три, стройный, высокий, со смуглым нервным лицом, отчего-то казавшимся смутно знакомым. Девушка была явно младше брата, а с ней, безусловно, был ее брат: родовое сходство прямо-таки било в глаза. И если мужчина был красив, то женщина была прекрасна. Скорее полная, чем худая, с матовой кожей и роскошными черными волосами, затянутыми на затылке странным тяжелым узлом, она молчала, только огромные глаза с надеждой и страхом смотрели на герцога.
Александр никогда не видел такой яркой и вместе с тем изысканной красоты. Пресловутая Эжени Шаре, с которой после взятия Мунта путался его царственный братец, рядом с незнакомкой казалась вульгарной плебейкой. Каковой, кстати говоря, и являлась.
Молчание затягивалось, и Александр заговорил первым:
– Вы просите помощи? Кто вы и чем я могу вам помочь?
– Я – Рафаэль Кэрна, маркиз Гаэтано, а это моя сестра Дариоло. Мы просим убежища.
– Кэрна? Вы родственники великого герцога Мирии?
– Он наш отец.
– Но кто может вас преследовать?
– Орден святой Циалы и герцог Мирии.
– Но почему? И, во имя Эрасти, встаньте...
– Даро с рождения обещана ордену, но когда за ней пришли... – Рафаэль запнулся, явно желая чего-то скрыть.
– Монсигнор, – красавица-мирийка дрожала, как загнанная лошадь, – я поняла, что не могу... Брат помог мне, мы бежали...
– Но как вам удалось? У вас был корабль?
– Нам повезло. Мимо скалы, на которой мы прятались, проходило судно без флага. Капитан взял нас на борт и ночью высадил на арцийском берегу.
– Я бы с такой красоткой на его месте так быстро не расстался. – Александр и не заметил, как появился Реви, который немедленно с нескрываемым восхищением уставился на девушку. – Да, в монастыре такой красавице делать нечего, думаю, я смогу кое-что для вас сделать. – Сладкая улыбка на лице старшего из «пуделей» показалась Александру отвратительной.
– В этом нет нужды, граф. – Эстре вновь повернулся к брату и сестре и неожиданно тепло и открыто улыбнулся: – Вам здесь никто и ничто не угрожает. Клянусь честью Тагэре!
2885 год от В.И.
23-й день месяца Медведя.
Арция. Ларрэн
Им повезло. Младший Тагэре оказался именно таким, как о нем рассказывали, Рафаэль только к концу дня, покрыв вместе со свитой герцога шесть или семь вес, поверил, что они не то чтобы совсем спаслись, но больше не изгои. Александр Тагэре, велев дать мирийцам лошадей, словно бы забыл о своих новых спутниках. Он молча ехал впереди отряда среди зеленеющих виноградников, и Рито был ему за это благодарен, он еще не был готов к откровенному разговору. Впрочем, главное было сказано. Если герцог поклялся честью Тагэре, значит, прежде чем Даро выдадут циалианкам, а его – собственному отцу, придется переступить через труп Александра Эстре, а сделать это не смог даже Рауль ре Фло. Только бы Арция приютила Даро! О себе Рафаэль не волновался, человек с мечом обойдется и без родственников, и без прошлого. Берег Бивней всегда к его услугам, но тащить туда красивую девушку, привыкшую жить во дворцах...
Мириец, как и большинство южан, предпочитал блондинок, но красота сестры порой приводила в восторг даже его. Если кто и способен защитить Даро, не требуя «платы» за спасение, так это младший Тагэре, который был с женщинами всегда вежлив, но не более того. Даже странно, что его братьями были величайшие юбочники Арции.
– Я уже пятую ору думал, о чем с вами заговорить, и так ничего и не придумал, – всадник на гнедой лошади поравнялся с Рито и с улыбкой пустил коня рядом, – может, обойдемся без повода. Я – Луи Трюэль, и я рад видеть вас здесь.
– Рад? Но вы же видите меня в первый раз.
– Сандер редко ошибается в людях, да у меня и свои глаза есть. Не хотел бы я, чтоб мою сестру заперли у этих ведьм. В последнее время от клириков вовсе житья не стало.
– Но Арция светское государство.
– Жабий хвост! Пока да, но капустницы и синяки без мыла лезут... везде. По-моему, их только у атэвов нету.
– Нету, – подтвердил Рафаэль, – Майхуб строго-настрого запретил появляться там кому бы то ни было, кроме эрастианцев, а атэвы слово своего калифа чтут уже шестьсот лет.
– Нам бы такую память, – проворчал Луи, – а то забываем даже то, что вчера было. Надеюсь, вы останетесь с нами.
– Я об этом не думал, мне нужно пристроить сестру в надежное место, а сам я хочу податься куда подальше...
– Вряд ли вы уйдете от герцога. Мы с братьями тоже не собирались таскаться за принцем крови...
...Внук величайшего интригана Арции как в воду глядел: вскоре Рафаэль в полной мере испытал на себе обаяние горбуна Тагэре, его спокойного голоса, точных, как удар шпаги, слов и решительных поступков. Понравились мирийцу и «волчата», уже к вечеру смотревшие на них с Даро, как на своих. Рафаэль охотно рассказал новым знакомым все, что они хотели знать про Мирию, Дафну, их бегство. Умолчал лишь о том, что спасший их корабль был непростым. Даро, проспавшая чуть ли не до самой Адены, ничего не поняла, и Рито был этому рад. Сам же он отнюдь не был напуган, напротив. Бессмертный капитан ему не просто понравился, мириец был готов отправиться с ним хоть к Берегу Бивней, хоть в Преисподнюю. Но сначала он должен устроить судьбу Даро.
Скиталец посоветовал искать помощи у герцога Эстре, который как раз находится в здешних краях. Так и оказалось. Они нашли и друзей, и защиту. Александр Тагэре в первый же день написал кардиналу Арции, и Луи Трюэль, весело помахав всем рукой и помянув на прощанье жабий хвост, ускакал в Мунт. Герцог не сомневался, что старик Обен и Евгений вместе что-нибудь да придумают. Теперь уже не Фернан Реви, а он сам всеми силами затягивал поездку, дожидаясь возвращения Луи.
Впрочем, было это нетрудно. Юг признал победу Тагэре окончательной и бесповоротной и дружно и шумно отрекался от Лумэнов. Перед братом и шурином короля откровенно заискивали, но если граф Реви радостно купался в лести, на лице Александра то и дело читалась гадливость. Даро, терпеливо сносившая тяготы путешествия, хотя ее руки в первый же день были истерты в кровь поводьями, находилась в центре восторженного внимания всего отряда, но девушка еще не отошла от пережитого кошмара и могла выдавить из себя лишь слабую улыбку. Настойчивых кавалеров она откровенно боялась и старалась держаться поближе или к брату, или к герцогу, который вроде бы ее и не замечал, но в случае необходимости (то есть когда граф Реви предпринимал очередную попытку завладеть руками или пояском красавицы) оказывался рядом. Реви это откровенно бесило, но приказать брату короля удалиться брат королевы не мог.