2228 год от В. И. 22-й день месяца Лебедя.
Таяна. Высокий Замок.
Граф Гардани почти бежал по узкой потайной лестнице. Юный Сташек и лейтенант «Серебряных» Габор Ласли с трудом поспевали за спешащим капитаном. Гардани спешил к королю, хотя и не обольщался насчет предстоящей встречи. Шандер не понимал последних приказов Марко, который в прежние годы даже в лютом горе оставался мудрым и прозорливым правителем. Теперь же…
Разрыв с Эландом, едва прикрытый рассуждениями о безопасности Рене и невозможности расставания с единственной уцелевшей дочерью, упорное нежелание предать суду Михая Годоя, а теперь еще и ссылка старого верного Лукиана. Да, капитан «Золотых» не предотвратил гибели принцев, но он и не мог этого сделать. Ведь не кто иной, а король, привел Стефана к Зенону и повелел всем, кроме лекарей, выйти вон. Граф не привык лгать себе и понимал, что все это иначе чем изменой не назовешь. Хотя король на то и король, помазанник Божий, что не может стать предателем. Или может? Марко изменник. Он предает собственных детей, старых друзей, Таяну, самого себя, наконец! И все равно Шандер Гардани считал своим долгом в открытую потребовать у короля объяснений. Именно поэтому он и избрал этот полузабытый ход — капитан «Серебряных» отнюдь не был уверен, что его пропустят к королю, явись он просить аудиенции обычным порядком.
В самом деле, после того, как граф собственными руками толкнул треть своих воинов к уходящему Аррою, отправив с ним же свою ненаглядную дочь, он вряд ли может рассчитывать на доверие Марко. Шандер не исключал, что из королевской приемной его могут вывести в цепях, но все же решил в последний раз поговорить с тем, кто приходился отцом Стефану. Дальше Шани вроде бы и не загадывал, но в глубине души знал — если увидит следующий рассвет, и увидит не через решетку, то это его удивит. И весьма. Тем не менее он ни на мгновение не усомнился в своем решении. Сташек и Габор были ему нужны как свидетели. Когда до узкой тяжелой дверцы, ключ от которой достался графу от Стефана, оставалось лишь несколько ступеней, Гардани остановился.
Проникающий в узенькие отдушины слабый свет не позволял разглядеть выражения лица капитана, но голос его звучал буднично:
— Вы должны дать мне слово. Что бы, со мной ни случилось, вы сохраните спокойствие и не дадите повода королю усомниться в вашей преданности ему, а не мне. Возможно, мне предстоит драться. Возможно, меня схватят, но вы должны…
— Капитан, — голос Сташека дрожал, — мы вас никогда не оставим…
— То, что я хочу сделать, будет бессмысленным, если мы втроем окажемся на плахе. После отставки Лукиана и появления вместо него этого дохлого тарскийца, ждать у моря погоды бессмысленно. Мое дело узнать — кто наш король: предатель или сумасшедший. Ваше дело — выжить! Сташек. Ты догонишь Рене и все ему расскажешь. Габор — ты возьмешь на себя «Серебряных» и тех «Золотых», кто хоть что-то соображает. Нужно убить Михая. Да нет, — граф принужденно рассмеялся, — я вовсе не хочу кончать самоубийством, — но кроме меня с королем говорить некому. Разве что Илане, но она, боюсь, сейчас думает о другом.
Если Сташек и Габор и собирались оспаривать приказ, они не успели. Сверху раздался отчаянный крик, лишь слегка приглушенный тяжелой дверцей.
Кричала женщина. Кричала Илана. Первых слов никто не разобрал, но в том, что она звала Шандера, сомнений не было.
Так ни до чего и не договорившись, трое «Серебряных» вломились в кабинет короля.
Открывшаяся их взору картина делала все вопросы, которые собирался задать граф Гардани, бессмысленными. У стены с кинжалом в руке, ощетинясь, как загнанная собаками кошка, стояла принцесса, а на нее надвигались трое или четверо здоровенных кряжистых воинов, в которых Сташек и Шандер сразу же узнали горных гоблинов. Еще с десяток гоблинов и тарскийцев в плащах цвета старого вина напряженно следили за схваткой, то и дело вопросительно поглядывая на высокого бледного нобиля с золотой перевязью — дана Бо. Новый капитан «Золотых» сразу же приступил к исполнению своих многотрудных обязанностей. У противоположной стены расположились зрители. Его величество король Таяны Маркус-Иоахимм, лениво попивая вино, наблюдал за тем, как ловят его собственную дочь, а рядом… Рядом, скрестив ноги в наглых красных сапогах, уютно расположился Михай Годой. Судя по роскошному наряду и аккуратно подстриженной бороде, герцог, выйдя из узилища, уделил немало времени верному Кайтеку, а это значит… Что Михая отпустили еще до ухода эландцев. Впрочем, раздумывать о дворцовых интригах Шандеру было некогда. Единственным, что имело сейчас значение, была Ланка.
Трое бросились вперед. Атака была столь стремительной и мощной, что два тарскийца и гоблин так и не поняли, что умирают. Увидев Шандера, Ланка еще раз закричала, на этот раз от радости. Умело ударив кинжалом стоящего на пути воина, девушка бросилась навстречу спасителям. Годой в ярости стиснул руки в кулаки, однако Шандеру было не до него. Главное было вывести девушку.
Окажись сейчас рядом с «Серебряными» хоть самый завалящий волшебник, песенка Михая была бы спета. Он не был готов к магическому поединку. Но тарскийцу повезло — среди талантов графа Гардани магия не числилась, а оба пистоля он разрядил, едва ворвавшись в зал. Зато искусству фехтования Шани учил Рене Аррой. Тройка прошла сквозь строй растерявшихся воинов Годоя, как раскаленный нож сквозь масло. Мгновение — и между Ланкой и воинами ее отца и «жениха» оказались три обнаженные шпаги. В этой круговерти самый лучший стрелок не рискнули бы поднять руку на Шандера, если, конечно, принцесса была нужна им живой.
Король молчал, и Михай бросил вперед своих воинов и вооруженных кривыми ятаганами гоблинов. Но время они уже упустили. Габор волок за руку Илану, Сташек прикрывал им спину, а Шандер прокладывал путь. В этот день он фехтовал так, что ему бы аплодировали даже Стефан и Рене. Но единственными зрителями были враги да остолбеневшие от неожиданности и страха придворные.
Какой-то не в меру ретивый тарскиец попробовал оглушить Шандера, бросив в него вазу из красной яшмы. Шандер увернулся и метнул кинжал. Одним трупом на паркете из драгоценного червонного бука стало больше. Бой был коротким и беспорядочным. «Серебряные», прикрывая Ланку, рвались к дверце, через которую вошли. Тарскийцы и гоблины, толкая друг друга, наседали на огрызающуюся четверку со всех сторон, хотя умнее было бы очистить место для пяти-шести опытных бойцов. Михай сыпал проклятиями, король смотрел на смертельную схватку отстраненно, как на петушиный бой, а бледный капитан «Золотых» и вовсе исчез. Немудрено, что Шандеру удалось прорваться и захлопнуть за собой дверь, которую тут же принялись высаживать.
Беглецы опрометью пронеслись по потайной лестнице и выскочили в один из многочисленных двориков замка. Здесь было на удивление тихо. Длинные плети дикого винограда, кое-где тронутые ранней желтизной, карабкались по стенам. Между серых каменных плит пробивалась жесткая предосенняя трава, глуховато урчали отъевшиеся голуби. Казалось странным, что совсем рядом недавно кипел смертельный бой, и не успеет палящий зной смениться вечерней прохладой, как смерть вновь примется за работу.