2228 год от В. И. Вечер 1-го дня месяца Собаки.
Таяна. Высокий Замок.
Марита больше не плакала — слез не осталось. Кошмар, в котором она оказалась, не прекращался. Прошлая жизнь рухнула. Роман уехал. Герцог Рене исчез. Отец, Шандер, Стефан мертвы. Убиты с ведома и по приказу короля, служение которому для Гардани было смыслом жизни. Белка в Эланде, принцесса предала всех, а Михай… Михай наигрался с ней вволюшку и выбросил на кухню оттирать котлы и сковородки. Слова своего он не сдержал, Мику все равно убили. И никто, никто, никто не помог ей. Девушка сидела в углу кухни, молча смотря на огонь. Старая Нэнна этого усиленно не замечала, хотя обычно в ее владениях не дозволялось бездельничать. Поглощенная своим горем, Марита не могла знать, что и Нэнна, и другие кухарки старательно оберегают ее от глаз кухонного пристава и нового дворецкого. Видела бы она, сколько слез проливают в людской по погибшим, как втихаря в тюремное варево подкладывают куски пожирнее да повкуснее… Марита уже давно ничего вокруг себя не замечала. Сегодняшний день принес ей новый ужас — осознание собственной беременности. Она носила под сердцем дитя Михая — чудовища, клятвопреступника, убийцы! Смешать кровь палача и жертвы?! Этого нельзя допустить. Жизнь так ужасна, а крепостная стена высока…. А внизу шумит глубокая и быстрая Рысьва.
Девушка решительно встала и вытерла слезы. Прошла в каморку, где спала прислуга, и открыла свой сундучок. Когда Нэнна каким-то образом спасла ее вещи, Марита даже не обратила на это внимание, но сейчас, собравшись разом покончить со всем, решила одеться, как и положено дочери эркарда и свояченице графа Гардани. Тщательно отмыла въевшуюся в руки грязь, расчесала смоляные волосы. Хотела заплести косу, но раздумала — она уже не девственница. В зеркало, вделанное в откидную крышку ларца, смотрело незнакомое бледное лицо с огромными глазами. Может быть, позаимствовать у кого-то румяна? Нет, не стоит. Марита тщательно отобрала все лучшее — рубашку, платье, пояс, нитку крупного жемчуга, который подарил ей Шандер, букетик сапфировых цветов — память о герцоге Рьего. Марита вспомнила, как Рьего предлагал ей уехать с Белкой, а она отказалась. Господи Всеблагой, почему она не послушалась?! Ты, моя милая, хотела дождаться Романа? Вот и дождалась!
Марита с трудом, но отогнала образ золотоволосого рыцаря. Если она будет думать о нем, то не сможет исполнить то, что должна. Больше этого сделать некому. Все они, сильные, умные, красивые, мертвы. А она осталась. Марита приколола в волосы сапфировые цветы, затянула узорчатый поясок. Хвала Великомученику Эрасти, он еще сходится на талии. А это что? Ключ? Откуда это сюда попало? Наверное, Мика пошутил. Марита смотрела на свидетельство братишкиных шалостей и чувствовала, что этого она перенести не в состоянии. Выходка мальчонки, уже месяц как растерзанного горными гончими, ее добила. Но потом девушку словно что-то ударило! Это же ключ от зверинца! Значит, она сумеет отомстить. Это надежнее, чем кухонный нож в ее неумелых руках. Спасибо тебе, маленький!
Таянка сняла с гвоздя темный плащ, чей он — уже неважно, и крадучись выбралась из каморки. Дворец спал тяжелым, пьяным, неопрятным сном. Ее никто не окликнул, да и чего бояться им, новым хозяевам на третьем дворе Высокого Замка, охраняемым стенами, рвами, ловушками, чудовищными горными псами и здоровенными стражниками-гоблинами. Прежние защитники Таяны или уничтожены, или бежали. О ней, беременной племяннице умершего в тюрьме капитана «Серебряных», забыли и думать. Марита тенью проскользнула под окнами и свернула в тупичок. Остро запахло хищниками. Ключ не подвел — калитка приоткрылась, и темная фигурка скользнула внутрь.
Пробираясь мимо рядов клеток, она боялась только одного — вдруг она опоздала. Оказалось, нет. Хвала Эрасти, Преданный на месте. Огромная рысь смирно лежала, положив голову на лапы. Казалось, она дремлет, но девушка, сама пребывавшая в шкуре запертого в клетку зверя, чувствовала, что чудовищная кошка только притворяется спящей, но каждая ее мышца готова к прыжку. На мгновение Марита задумалась, подпустит ли ее Преданный. Решила рискнуть. Рысь уже не делала вида, что спит, а сидела столбиком — черный силуэт с горящими неистовым желтым огнем глазами на фоне черного же безлунного неба. Кольнула мысль — зверь понимает, зачем она пришла, а значит, не нападет. Это было глупо, но девушка заговорила с рысью, как с человеком. Она так давно ни с кем не говорила.
— Кот, я сейчас тебя отпущу и проведу во дворец. Ты должен найти короля и Михая. Ты любил Стефана, а они его убили. А потом всех, кто… Рысь, родной, отомсти за нас. Ты можешь. Я… я даже не найду их там… Перерви им глотку. Они не должны жить. Рысь, знаешь, что делал со мной Михай? Он говорил, что мне за это отдадут Мика… И отдали, разорванного на куски. А Шани убили. Они сказали, что он сам умер. Но я знаю, что его убили… Из-за меня. Если б тогда Шани не избил Годоя, а я все равно… Рысь, я не могу жить, у Михая не должно быть сына. Но я должна знать, что он тоже мертв, как и отец, и Стефан. Рысь, ты ведь убьешь их?
Пестрый кот с кисточками на ушах молчал, когда она расстегивала железный ошейник. Под грубой кованой полосой тонкие пальцы нащупали другой, его Марита снимать не стала — пусть носит как цамять о Стефане. Время близилось к полуночи. Огни во дворце погасли почти все. Два легких силуэта, женский и кошачий, скользнули к черному ходу. Их никто не остановил — слуги спали, стражники пили, а гоблины охраняли Замок снаружи, до внутренних дворов им дела не было.
Марита очень бы удивилась, узнав, что в ее постели в этот миг лежит сооруженная из тряпок кукла. Нэнна подозревала, что девочка плачет где-нибудь в уголке, и решила ее избавить хотя бы от угроз кухонного пристава, уже неделю как проверявшего, все ли на месте в час тушения огней. Дверь открылась, даже не скрипнув, — за несмазанные петли кухонные мальчишки расплачивались исполосованными спинами, и Марита с Преданным оказались в служебной части Дворца. Здесь никого не было. Стражники не считали нужным портить себе ночь из-за каких-то кухарок и прачек и собрались в малой поварне. Оттуда тянуло жареным мясом и вином, слышались взрывы грубого хохота. До окованного бронзой люка, через который горячие яства поднимались в Малую Трапезную, Марита и Преданный добрались без приключений. С трудом откинув тяжелую крышку, девушка заглянула в темное отверстие. Нет, ей здесь не подняться: а вот Преданный… Рыси, они же большие кошки, а кошке забраться наверх ничего не стоит. А дальше… Пусть Святой Эрасти поможет свершиться справедливости. Девушка присела и уставилась в раскосые желтые глаза:
— Рысь, я дальше не пойду с тобой. Найди короля и Михая. Найди и убей! А потом беги в свой лес! И… прощай! Ну, вперед.
Она резко выпрямилась, с надеждой глядя на любимца Стефана. Рысь какое-то мгновение сидела неподвижно, потом встала на задние лапы, положив передние на плечи девушки, словно обнимая. Марита почувствовала, как к ее щеке прижалась пушистая звериная морда, затем Преданный, коротко рыкнув, собрался в комок, в шахте послышался шорох, затем все стихло.
Марита выскользнула из дворца тем же путем, что и вошла, и поднялась на стену у Рассветной башни. Внизу плескалась невидимая Рысьва, мерцал огонь на ратуше Гелани и костры стражников на перекрестках. Прямо перед девушкой темнели стены дворца. Дочь эркарда прикинула, где окна королевской опочивальни — темные провалы на темной стене только угадывались. Сейчас и отсюда ее затея казалась безумием. Зверь может защитить хозяина, разыскать кого-то по следу, не пустить в дом чужака. Но как он в путанице комнат отыщет нужную, как проникнет туда, как догадается, кого убивать? Король Марко не сделал ему ничего плохого… А Михай, того он и вовсе не видел. Тем не менее Марита решила дождаться рассвета. В конце концов, она просто в последний раз посмотрит на солнце. Свершить же правосудие своей рукой она не в состоянии. Даже яд, если бы она его и достала, не попал бы в пищу тем, кого она ненавидит. До этого его приняли бы повара, стражники и дети опальных нобилей, пробующие королевские кушанья. Король с Михаем тщательно берегли свои жизни.