Кардинал коснулся короной склоненной головы Рене, приняв у того кубок с алым церковным вином, который и протянул будущему королю. Рене покорно выпил терпкий напиток и вернул чашу кардиналу, надевшему ему на шею золотую цепь с королевскими нарциссами. Холодные голубые глаза Рене Арроя столкнулись с темным, бархатным взглядом Максимилиана.
Церемония продолжалась еще долго, а потом неожиданно переросла в другую — у порога храма Рене поджидали паладины. Прошлое не хотело уходить из Эланда, и Аррой мог этому только радоваться. Адмирал с нежностью всматривался в знакомые лица. Они были спокойны — гнездо Альбатроса было готово встретить очередную бурю. Все слова были произнесены, теперь предстояло действовать. Высокий, седой, как лунь, старик, сопровождаемый с двух сторон мощными воинами, шел прямо к своему седому ученику.
Старейшина совета маринеров Эрик-Фаталь Коннак согласно старой традиции огласил решение Совета, который собирался ночью. Рене об этом знал, но счел для себя неудобным присутствовать. Речь должна была идти об отношениях будущего короля и Совета Паладинов, и он не мог и не хотел влиять своим присутствием на исход разговора.
Рене помнил, каким был Эрик тридцать девять лет назад, когда он, третий сын правящего герцога, впервые увидел знаменитейшего из живущих капитанов. Мелькнула мысль — если паладины против, никакой коронации не будет. Их уважение и дружба превыше всего. А Церковь? Церковь поймет… будет вынуждена понять.
Рене стоял и ждал, пока старый маринер повелительным жестом отпускал сопровождающих. Затем капитан Коннак вынул из ножен испытанный клинок и, стараясь ступать прямо и твердо, направился к Рене. Собравшиеся затаив дыхание смотрели, как Старейшина с трудом опустился на одно колено, поднял шпагу: «Данной мне Советом Паладинов властью вручаю верховную власть Первому Паладину Зеленого Храма Рене-Аларику, достойнейшему среди нас. Отныне ты, и только гы являешься правителем Эланда. Любой, кто дерзнет тебя ослушаться, подлежит смерти. Мы решили. Ты выслушал!»
Никогда ни перед кем не склонявшиеся паладины дружно опустились на одно колено, положив руки на эфесы шпаг. Совет принял решение, и Рене оставалось лишь подтвердить то, что он подчиняется.
— Абсолютная монархия — далеко не худший способ государственного устройства, — Рене вздрогнул от неожиданности, но этого никто не заметил. А Жан-Флорентин, незаметно устроившийся под роскошным арцийским воротником, мстительно добавил: «Какими бы преимуществами природа ни наделила человека, создать из него героя она может, лишь призвав на помощь судьбу!»
На бастионах ударили пушки и, вторя им, отозвались орудия стоявших на рейде кораблей.
2228 год от В, И. Утро 15-го дня месяца Зеркала.
Арция. Фей Вэйа.
Небо на восходе светлело, над далекой горной цепью занималась малиновая заря. На вершине кургана, мокрой от росы, замерло трое всадников. Было холодно, дул резкий ветер, по небу бежали растрепанные облака. Луна почти скрылась за горизонтом.
— Вы в Вайде, — нарушил молчание высокий воин на вороном коне. — Отсюда до того места, куда ты стремишься, два дня конного пути. Прощайте!
— Ты уходишь? — Светловолосая всадница не смогла скрыть дрожи в голосе.
— Да, сестра. Мы не можем надолго покидать Горду. В ней наша жизнь, и мы часть ее. Мы — Всадники Горды.
— Но ведь Белый Олень мертв!
— Ройгу не так просто убить. Мы уничтожили его нынешнюю смертную оболочку, но он сейчас так силен, что не успеет луна состариться, как обзаведется новой. И не от нашей руки, и не сейчас суждена ему смерть. Мы навеки прикованы к Горде, а только трижды познавшие истинную свободу могут его уничтожить. — Точеное лицо Эгора озарило подобие улыбки. — Я возвращаюсь, обретенная сестра. Поверь, я рад был тебя встретить. Этой ночью мне показалось, что не было Трагайского позора, что все живы… И я жив…
— Но Эгор…
— Прощай. Береги себя. Этот мир был к нам жесток, но мы не хотим его гибели.
— Эгор!!! Эгор…
Опустив руки, женщина смотрела, как он разворачивает коня. Сначала жеребец сделал несколько шагов по увядшей траве, потом его копыта оторвались от земли, и всадник понесся по воздуху. Очертания фигуры заколыхались и рассыпались, и вскоре лишь серое облако, одинокое и нелепое в чистом осеннем небе, скользя, уплывало к северо-западу.
Высокий мужчина с тонким лицом эльфа коснулся плеча своей спутницы, та вздрогнула и обернулась:
— Роман, ты что-то хотел?
— На, возьми…
— Что это?
— Вино. Тебе надо подкрепиться, и пора в дорогу. Я и не надеялся, что мы успеем уйти в поход до снега, но благодаря твоим братьям….
— Помолчи, есть вещи, над которыми не смеются…
— Я не смеюсь, Герика. Я теперь вообще очень мало смеюсь.
— Прости меня.
— Ты пей… Хотелось бы мне понять, о чем они говорили. Ты что-нибудь поняла?
— Откуда?
— Но они же приняли тебя за свою, откликнулись на твой призыв.
— Я сама не знаю, как все вышло. Олень догонял, Перла начала спотыкаться, и вдруг они. Я просто поняла, что они нас спасут, и позвала. Тогда мне все казалось простым, но сейчас… Сейчас я понимаю, что нас спасло чудо.
— И совершила его ты.
— Наверное, Роман… А кто такой Ройгу, что значит Горда, Явелла, Тахена, и почему они называют эльфов аррами?
— О, Творец и его Розы, сколько вопросов, — эльф улыбался, но глаза его оставались невеселыми. — Раньше с тобой было проще. И скучнее… Кто такой Ройгу я не знаю, но, похоже, они так называют Врага. Арры, так по легенде назвали нас Прежние…
— Но кто это?
— Я родился уже в Убежище. В Клане Лебедя плохо помнят минувшее, но мы не были Перворожденными, хоть смертные и называли нас так до тех пор, пока не пришло повеление забыть. Первыми были другие, и этой ночью нас спасли двое из них.
— Но куда они исчезли?
— Пришли мы и наши Повелители. Была битва, в которой Первые потерпели поражение и были уничтожены. Пришлые стали хозяевами этой земли вместе с нами, их любимыми чадами. — Роман горько усмехнулся. — А потом как-то появились смертные. А может, они и раньше были, просто мы их до поры до времени не замечали. Подробностей я не знаю. До встречи в Ласковой пуще… я потом расскажу тебе, как это было, я вообще не думал о Первых. Им есть за что ненавидеть нас, эльфов, ведь мы были прислужниками узурпаторов.
— А что было потом? — Герика требовательно смотрела на своего собеседника, и тот нехотя продолжал:
— Нам запрещено вспоминать об этом. Если кто и помнит, так это Темные эльфы. Нет, я бы сказал тебе, если б знал, но, если эльфы или люди очень хотят что-то забыть, они это забывают. Пришлые внезапно покинули этот мир и взяли с собой нас, эльфов. Клан Лебедя, мой клан почему-то остался, нарушив приказ. Остался и Клан Луны, между нами вспыхнула война. Долго рассказывать… в конце концов Лебеди укрылись в Убежище, а Луны были разбросаны по всему свету.